Я пришел к выводу, что Россия не в состоянии принять участие в мировой войне против любой сильной коалиции союзных стран, и она это понимает. Россия нуждается в долгом периоде мира, в течение которого ей надо будет восстанавливаться. Я пришел к выводу, что Россия будет внимательно следить за обстановкой и будет воздерживаться от неосторожных дипломатических шагов, стараясь не «переходить черту» где бы то ни было, чтобы не спровоцировать новую войну, с которой она может не справиться.
Таким образом, Сталин был для Запада принципиальным, очень малоудобным, крайне опасным, однако все-таки предсказуемым противником.
Вместе с тем, несмотря на усилившееся в годы Второй мировой войны сотрудничество с Советским Союзом, в Соединенных Штатах продолжали смутно представлять себе расстановку политических сил в Москве. Запад понятия не имел, какие идеи зрели в головах кремлевских сановников и что означали перемещения кадров в высших советских сферах. Какой черт выскочит из русской табакерки и какие коленца он начнет отбрасывать в случае устранения Сталина, американцы предсказать не могли.
Из тех политиков, с которыми Соединенные Штаты имели дело в ходе Второй мировой войны и которые время от времени с непроницаемыми лицами маячили на трибуне Мавзолея, угадать потенциального преемника Сталина было невозможно. Вячеслав Молотов с его канцелярским педантизмом, явно скомпрометированный к тому же в ситуации, сложившейся вокруг Полины Жемчужиной, не соответствовал первой роли в советской империи. Берия, Микоян и Каганович являлись «инородцами» и с учетом возрастания в послевоенный период роли русского народа не должны были претендовать на главные посты в руководстве Советского Союза.
Таким образом, наиболее весомыми фигурами в Москве оказывались Маленков, Булганин и Хрущев, про которых на Западе ничего толком не знали. Что ждать от этой троицы, прежде не проявлявшей себя в международных делах, да и вообще в большой политике, Запад, естественно, предугадать не мог. Нельзя было исключать, что в отличие от постаревшего, обкатанного жизнью реалиста Сталина эти молодые, амбициозные политики окажутся фанатичными коммунистами и, отбросив мирные инициативы, снова начнут призывать к мировой революции.
Помимо этого, новые советские лидеры в любой момент могли извлечь с Урала и маршала Жукова, который все еще оставался одним из существенных факторов американо-советского противостояния. Несмотря на жгучую потребность «править всем миром», сбрасывать со счетов Жукова американцы не могли.
Надо также иметь в виду, что возможная операция по ликвидации Сталина, задумай американцы ее провести, была бы с высокой вероятностью раскрыта советскими органами государственной безопасности, уровень профессионализма которых в Соединенных Штатах оценивали очень высоко.
Выявление органами государственной безопасности Советского Союза причастности Соединенных Штатов Америки к смерти И. Сталина дало бы в случае необходимости новому руководству СССР могучий стимул для того, чтобы поднять советский народ на новую войну. А как воевали бы русские, узнав, что Сталина погубили «американские империалисты», – гадать не требовалось.
С политической точки зрения убийство Сталина мало что сулило американцам и потому, что в 1953 году Генералиссимус Советского Союза Иосиф Сталин был героем не только в СССР, но и во многих других странах. Еще не год и не два предстояло поливать грязью имя Верховного Главнокомандующего армии, спасшей мир от коричневой чумы, прежде чем смерть Сталина вызвала бы необходимый Западному блоку резонанс в мире.
Можно не сомневаться, что американские эксперты при планировании возможных сценариев развития противостояния с Советским Союзом изучали различные варианты покушения на Сталина, как, собственно, и на других руководителей СССР. Проживи Сталин еще пять-семь лет, покушение на него действительно приобрело бы для Америки актуальность.
Однако необходимо признать, что в 1953 году комплекс реальных обстоятельств и политических условий исключал заинтересованность Соединенных Штатов Америки в смене власти в Советском Союзе. Иными словами, версия о непосредственной причастности Соединенных Штатов Америки к смерти Сталина должна быть отклонена.
Надо добавить, что гипотеза о причастности Америки к гибели советского вождя имеет и иной аспект. Еще в шестидесятые годы появились предположения о том, что смерть Сталина могла быть связана с «еврейским вопросом», часто упоминаемым применительно к тому периоду истории СССР. В частности, Илья Эренбург утверждал, что Сталин на самом деле скончался во время заседания Бюро Президиума ЦК КПСС, на котором рассматривался вопрос переселения всех евреев в Еврейскую автономную область. Якобы Л.М. Каганович при этом в знак протеста разорвал свой партийный билет, а Микоян заявил вождю, что Кремль окружен войсками, верными членам Бюро. При этом будто бы Сталина, пораженного таким возмутительным сионистским перерождением своих соратников, хватил удар.
Рассматривать версию гибели Сталина в такой плоскости, как это делал Эренбург, категорически неправомерно. Это означало бы признать, что советское руководство планировало нечто незаконное или преступное в отношении еврейского народа. Данная версия подразумевает межнациональное прочтение проблемы, тогда как она являлась сугубо политической.
У еврейского народа никакого конфликта со Сталиным или с Советской властью в целом не было – он вообще ничего общего не имел с какой-либо оппозиционной политической деятельностью. В то время, о котором идет речь, еврейский народ трудился, воевал и творил на благо нашей страны, прославив ее многими научными открытиями и замечательными произведениями искусства.
Родина, естественно, таким своим гражданам отвечала взаимностью. Судите сами: в самый разгар так называемой «антисемитской кампании» в 1949 году в Советском Союзе было присуждено 302 Сталинские премии, лауреатами которых стали 1033 человека (ряд премий был присужден трудовым, научным и творческим коллективам). Среди награжденных, по подсчетам современных израильских журналистов, было по меньшей мере 136 человек, евреев по национальности. Среди всех лауреатов они составляли 13,2 %, в то время как в общей массе населения СССР доля еврейского народа не превышала 1 %.
Скажу даже больше.
Русский народ вообще никогда не имел какого-либо первичного или изначального вида, он всегда находился в динамике своего формирования и являлся составным понятием. Сперва шел процесс объединения восточнославянских племен и все они собирательно назывались русскими. Затем в состав России стали включаться окраины – финно-угорские племена, мордва, чудь, «народы степи». Далее – к России были присоединены Поволжье, Урал, Сибирь, Север, Приморье. При этом русские никогда не придерживались пресловутых идей «расовой чистоты» и их территориальная экспансия сопровождалась колоссальным по масштабам слиянием с различными народами.
Может ли при этом у понятия «русский народ» быть какой-то узкий этнический смысл? Нет, конечно! Этническое происхождение не имеет ничего общего с принадлежностью к русскому народу.
Кто такой русский? Человек, живущий в России, воспринимающий как родную, русскую культуру (литературу, кино и т. д), исповедующий европейские гуманистические ценности, ответственно воспринимающий свое место в гражданском обществе, осознающий свои обязанности перед родиной и соотечественниками, являющийся патриотом России, – это и есть русский человек.
Все остальные признаки не имеют принципиального значения, и так в России было всегда.
Пушкин, Лермонтов, Барклай-де-Толли, Багратион, Боур, Брюс, Левитан, Эссен, Валиханов, Амет-Хан, Герцен, Айвазовский, Грейг, Беллинсгаузен, Крузенштерн, Бухгольц, Екатерина Великая, Виктор Цой – все это русские люди, без которых нельзя представить русский народ.
Процесс формирования нации продолжается и в наше время. Сейчас, например, стремительно теряет свою патриархальную структуру Кавказ, его народы становятся частью общероссийского социума. Пройдет лет пятьдесят, а может быть, и меньше, и кавказские народы также станут неотъемлемой частью русской нации. Есть все основания надеяться, что наши правнуки и праправнуки будут воспринимать межнациональные противоречия применительно к России как феномен прошлого.
Что касается еврейского народа, то он благодаря широкому участию в жизни страны и активному участию в Великой Отечественной войне, по существу, влился в русский народ уже к 1945 году.
Другое дело, что объективно в начале 1950-х годов Запад пытался разыграть «еврейскую карту» в своей большой политической игре в рамках начавшейся «холодной войны».
Среди советской интеллигенции нашлись такие лица, которые попались на удочку зарубежной пропаганды. Не последнюю роль сыграла в этом материальная помощь, поступавшая в адрес советских евреев через Американский еврейский объединенный распределительный комитет «Джойнт» и другие подобные организации. Вполне естественно, что Лазарь Моисеевич Каганович на предоставление такой помощи рассчитывать не мог – ее получали «отказники», активисты борьбы за эмиграцию, диссиденты и т. п. Иными словами, условием получения материальных благ от Запада являлась известная степень враждебности к Советскому Союзу. Это дало Советскому правительству основания считать такие структуры «международными буржуазно-националистическими организациями, созданными американской разведкой якобы для оказания материальной помощи евреям в других странах, а на самом деле проводящими под руководством американской разведки широкую шпионскую, террористическую и иную подрывную деятельность в ряде стран, в том числе и Советском Союзе».
