Изъ этой тюрьмы онъ бѣжалъ 3-го февраля 1919 года. Побѣгъ его произошелъ въ чрезвычайно эффектной обстановкѣ. Какъ-то вечеромъ къ нему въ камеру зашелъ священникъ, посѣщавшій обычно заключенныхъ. Во время бесѣды съ де Валерой, священникъ разсѣянно положилъ на столъ ключъ отъ входной двери. Де Валера капнулъ воскомъ свѣчи на столъ, а затѣмъ, улучивъ моментъ, быстро сдѣлалъ отпечатокъ ключа на воскѣ. Черезъ нѣкоторое время его друзья получили изъ тюрьмы шуточную открытку. На ней былъ изображенъ пьяница, тщетно старающійся всунуть въ замокъ ключъ.
Сообразительные друзья догадались: де Валера посылалъ имъ точное изображеніе ключа, необходимаго ему для побѣга. Такой ключъ былъ немедленно изготовленъ и запеченъ въ пирогъ, посланный де Валерѣ въ качествѣ подарка отъ родныхъ. Но изготовленный по рисунку ключъ не подошелъ къ замку. Тогда въ тюрьму, опять-таки въ пирогѣ, были отправлены необходимые матеріалы. Одинъ изъ товарищей де Валеры по заключенію, знавшій слесарное ремесло, поддѣлалъ ключъ. При помощи этого ключа, де Валера въ условленное время отворилъ дверь, вышелъ изъ тюрьмы, сѣлъ въ приготовленный для него сообщниками автомобиль и скрылся.
Во всемъ этомъ дѣлѣ какъ будто много неправдоподобнаго: и камеры въ современныхъ тюрьмахъ освѣщаются не свѣчами, а электричествомъ, и дверь для бѣгства нужно открыть не одну, и сторожа сидятъ обычно у каждой двери тюрьмы, и ключъ мудрено изготовить по шуточному рисунку на открыткѣ, и передача ключей въ пирогѣ удается больше въ романахъ Понсонъ-дю-Террайля. Однако, не подлежитъ сомнѣнію, что де Валера бѣжалъ именно такимъ способомъ, — развѣ только легенда чуть пріукрасила кое-какія подробности. Остается предположить, что порядками Линкольнской тюрьмы вѣдали совершенные ротозѣи. Добавлю, что главнымъ организаторомъ побѣга былъ легендарный ирландскій заговорщикъ Михаилъ Коллинсъ, Робинъ-Гудъ революціоннаго эпоса Ирландіи.
Этотъ побѣгъ вызвалъ сенсацію въ Англіи. «По непростывшимъ слѣдамъ де Валеры» пустились не только сыщики, но и репортеры. Непростывшіе слѣды эти находились въ самыхъ разныхъ мѣстахъ Европы. Де Валера такъ найденъ и не былъ.
Побѣгъ создалъ ему на родинѣ огромную популярность. Въ Ирландіи, вдобавокъ, настроеніе совершенно перемѣнилось: прежде шинъ-фэнеры составляли въ странѣ небольшое меньшинство; на выборахъ же, послѣдовавшихъ за перемиріемъ, партія одержала полную побѣду. Всѣ только и говорили о возстаніи. Это было не совсѣмъ логично. Казалось бы, въ пору міровой войны было больше шансовъ на успѣхъ возстанія, чѣмъ послѣ 11 ноября 1918 года, когда у Англіи освободилось пять или шесть милліоновъ солдатъ. Здѣсь, до нѣкоторой степени, оправдывалось изреченіе лорда Сесиля: «Ирландія разумныхъ рѣшеній не принимаетъ принципіально». Партія «Шинъ- фэнъ» въ ту пору возлагала большія надежды на Америку: Вильсонъ принудитъ Англію дать ирландцамъ независимость. Этотъ разсчетъ, конечно, также не свидѣтельствовалъ о большой политической проницательности.
Въ январѣ 1919 года шинфэнерское національное собраніе «Даулъ Эрханъ» (такъ произносится Dail Eireann) провозгласило Ирландію независимой республикой. По предложенію Гриффита, де Валера былъ избранъ «Priomph-Aire». Повидимому, этотъ титулъ допускаетъ разное толкованіе: онъ можетъ означатъ и предсѣдателя «Даулъ Эрхана», и министра- президента, и даже (съ большой натяжкой) главу государства. Де Валера предпочелъ послѣднее толкованіе и съ тѣхъ поръ, уважая волю народныхъ избранниковъ, упорно и неизмѣнно называлъ себя президентомъ ирландской республики. Его противники впослѣдствіи ожесточенно доказывали, что никто никогда президентомъ де Валеру не избиралъ, что званіе «Priomph-Aire» съ самаго начала означало лишь должность предсѣдателя Національнаго Собранія, а затѣмъ, въ связи съ полнымъ измѣненіемъ обстановки, вообще перестало означать что бы то ни было. Де Валера твердо стоялъ на своемъ: онъ президентъ ирландской республики и знать ничего не желаетъ.
Попытка Шинъ-фэна добиться международнаго признанія, разумѣется, кончилась полной неудачей. «Дауль Эрханъ» обратился съ воззваніемъ «ко всѣмъ свободнымъ народамъ», назначилъ «пословъ» въ Парижъ, послалъ делегацію къ Вильсону съ напоминаніемъ о 14 пунктахъ. Все это было наивно — никто не собирался воевать съ Англіей из-за ирландской независимости. Свободные народы не отозвались на воззваніе, парижскіе послы вернулись домой, Вильсонъ о 14 пунктахъ позабылъ. Въ «пактъ» Лиги Націй былъ введенъ 10-й параграфъ, на неискушенный взглядъ, какъ будто, вполнѣ невинный: по этому па- раграфу, члены Лиги обязуются уважать территоріальную неприкосновенность всѣхъ другихъ членовъ въ ея настоящемъ видѣ («l’intégrité territoriale et l’indépendance politique présente de tous les membres de la société»). Застраховавшійся синдикатъ побѣдителей могъ отвѣтить ирландцамъ, что не имѣетъ права посягать на территоріальную неприкосновенность Англіи, — впрочемъ синдикатъ и вообще ирландцамъ не отвѣчалъ.
Парнелль оставилъ Ирландіи завѣтъ: «Добромъ отъ Англіи ничего не получишь». На чемъ былъ этотъ завѣтъ основанъ, трудно сказать. Надо вѣдь помнить, что и требованія умѣренностью не отличались. «Гомруль» съ Англіи можно было получить и добромъ, — правда, для этого потребовалось время. Но какая же страна добровольно давала полную независимость другой, слабѣйшей странѣ, имѣя на нее «историческое право»?
«Дауль Эрханъ» рѣшилъ слѣдовать своему девизу: «Мы сами». Для противодѣйствія «оккупаціоннымъ властямъ» (т. е. англичанамъ) было создано тайное ирландское правительство. Оно постановило начать борьбу за независимость Ирландіи. Лѣтъ тридцать тому назадъ здѣсь полагалось бы вспомнить стишокъ о «безумствѣ храбрыхъ».
Де Валера рѣшилъ отправиться въ С. Штаты искать «моральной и матеріальной поддержки». Моральная поддержка С. Штатовъ, собственно, могла расцѣнивается не выше моральной поддержки любой другой страны. Съ матеріальной поддержкой дѣло обстояло иначе: деньги на все въ мірѣ послѣ войны даетъ, главнымъ образомъ, Америка. Тѣмъ не менѣе, друзья де Валеры убѣждали его остаться на родинѣ: президентъ республики долженъ принять ближайшее участіе въ возстаніи. Ему ставили даже на видъ, что отъѣздъ въ Америку передъ возстаніемъ будетъ истолкованъ для него невыгодно. Онъ и къ этому доводу былъ равнодушенъ: его мѣсто теперь въ С. Штатахъ. «Я говорилъ ему, да вы сами знаете, чего стоятъ попытки въ чемъ либо переубѣдить Дева!..» — съ горечью отвѣчалъ Коллинсъ друзьямъ, находившимъ, что де Валера долженъ остаться въ Ирландіи{25}.
Президентъ ирландской республики уѣхалъ въ Америку, переодѣтый матросомъ. Такое обстоятельство, рѣдко случающееся съ президентами, можетъ поставить въ трудное положеніе завѣдующаго церемоніймейстерской частью въ той странѣ, куда президентъ направляется. Но для газетъ, да еще для газетъ американскихъ, переодѣтый матросомъ президентъ, конечно, являлся настоящимъ кладомъ. А этотъ президентъ, къ тому же, только что бѣжалъ изъ тюрьмы. Отпечатокъ ключа на воскѣ, шуточная открытка съ пьяницей, пирогъ съ ключами и инструментами, — съ газетной точки зрѣнія лучше и выдумать ничего нельзя, — не хватало только запеченной въ пирогъ веревочной лѣстницы! Вдобавокъ, американцы были злы на Европу. Де Валерѣ былъ оказанъ королевскій пріемъ. Митинги смѣнялись банкетами. Городъ Нью-Іоркъ избралъ ирландскаго президента своимъ почетнымъ гражданиномъ. Моральная поддержка была полная. Матеріальная тоже оказалась недурной: подписка на дѣло борьбы за независимость Ирландіи дала пять милліоновъ долларовъ.
Онъ вернулся въ Ирландію государственнымъ человѣкомъ. Въ С. Штатахъ политика элементарна, но это самая настоящая политика, — черезъ американскій политическій Берлицъ не мѣшаетъ пройти и революціонерамъ, и идеалистамъ. Ирландскимъ движеніемъ до де Валеры руководили писатели, чаще всего поэты. Выходило не очень удачно. Политика слишкомъ низменное дѣло для поэтовъ, — какъ извѣстно каждому, низменныя чувства писателямъ совершенно чужды и непонятны. Одна Ирландія обратилась къ поэтамъ для устроенія своихъ судебъ,—и очень плохо сдѣлала.
Оставь землѣ ея цвѣты,
Оставь созвучья Дамаскину.
На родинѣ де Валеры въ его отсутствіе началась гражданская война. Она велась по старымъ, испытаннымъ методамъ, намъ достаточно хорошо знакомымъ. Боевъ не было; былъ съ обѣихъ сторонъ кровавый и безпощадный терроръ. Страшныя дѣла прикрывались благозвучными именами. Ирландскіе революціонеры убивали англійскихъ городовыхъ, грабили почту, жгли правительственныя учрежденія, — это называлось «актами освободительной борьбы». Британскія власти разстрѣливали повстанцевъ, выжигали замки и фермы, — это называлось «рейдами». О полезной дѣятельности «революціонной арміи» и британскихъ властей можно судить по слѣдующимъ даннымъ: за 1920-ый годъ ирландцами было убито 54 англійскихъ военныхъ, 182 полицейскихъ, сожжены 69 зданій суда, 533 казармы и 998 разъ ограблена почта. Англичане убили 105 повстанцевъ, 98 штатскихъ, уничтожили 323 частныхъ дома, 20 заводовъ, 255 лавокъ, 32 кооператива и 171 ферму, произведя, въ общемъ (за 14 мѣсяцевъ) 22.279 «рейдовъ». Общей статистики всѣхъ человѣческихъ жертвъ за все время этой странной войны на револьверахъ я не могъ найти, — повидимому, этому дешевому товару, въ отличіе отъ лавокъ и казармъ, счетъ велся неточно.
