Нет необходимости изображать российскую историю щедрой репинской кистью. Первоначальное накопление капитала и в России не вызывает только радостное воодушевление. Но в этой стране были свои традиции, которые ни в чём не уступают моральным ограничениям протестантского этоса. Ни в одной европейской стране не было такого феномена, как честное купеческое слово. Сегодня не стоит с горечью повторять невыученные западные уроки во всём.
Рядовой купец с его честным словом был прежде всего православным человеком. Эта разновидность христианства на полтысячелетия опережает Реформацию. Влияние православия на все стороны российского образа жизни не подлежит сомнению. Вот почему российский купец верил в божескую благодать и воздаяние. Социальная практика тех лет (как и сегодня) даёт впечатляющие иллюстрации божьего возмездия.
В наш прагматический век любой предприниматель станет объяснять свою катастрофу, провал кознями конкурентов, неудачной конъюнктурой, случайными ошибками. Он не разглядит в своём банкротстве божьего перста. Не соотнесёт с Нагорной проповедью. Не свяжет с универсальностью кантовского категорического императива: «Как ты к людям, так и они к тебе…»
«Купеческое слово» в полной мере служило гарантом общей справедливости, общей приверженности всевышнему наказу. Честность не товар, который можно выгодно сбыть. Она может служить знаком цивилизованности, культурности рядового предпринимателя, его готовности принять общие правила игры в хозяйстве. Напротив, несоблюдение этой добродетели не сводилось только к изгнанию купца из экономического сообщества. Он оказывался жертвой социального остракизма, олицетворением безбожности, неблагородства, ненадёжности в условиях каждодневной договорённости.
Фактически для рождения капитализма недоставало только одного компонента – особой психологической настроенности людей к специфическим этическим правилам. Они-то как раз и родились вместе с протестантизмом. Нравственные предпочтения людей той поры, их жизненные правила и получили название «протестантский этос». У людей появились святыни, которые определяли их повседневное поведение. Вебер так и ставил вопрос: какое сцепление обстоятельств привело к тому, что именно на Западе, и только здесь, возникли такие явления культуры, которые развивались в направлении, получившем универсальное значение?
Мир хозяйства традиционно считался лишённым поэзии, мёртвым, косным, ограничивающим высокие движения души. Гений противостоял ремесленнику, поэт – торговцу. Капитализм потому и достиг всемирного успеха, что привнёс поэзию в область самого хозяйства. Тот образ мысли, который впоследствии нашёл выражение во многих политических и хозяйственных программах и встретил сочувствие народа, в древности и в Средние века презирался как недостойное проявление грязной скаредности. Как отмечал Вебер, подобное отношение и в начале XX века было свойственно всем тем социальным группам, которые были наименее связаны со специфическим капиталистическим хозяйством того времени или наименее приспособились к нему.
Протестантский этос зафиксировал огромные изменения в психике человека. В религиозных доктринах родилась новая концепция свободы. Люди не хотели больше повиноваться общине. Впервые в европейской истории стремление быть свободным стало восприниматься как благо для человека. Свобода оценивалась как святыня. Само собой понятно, что без идеи самостоятельного автономного индивида капитализм вряд ли возник бы.
В протестантском этосе труд соотнесён с аскетизмом. Капитализма никогда бы не было и в том случае, если бы первые богачи проматывали свой капитал вечерком, после занятий бизнесом. Напротив, смысл труда усматривался в том, чтобы произвести некое накопление, преодолев искушение всяческих удовольствий. Если католицизм считал заботу о нищих святым и добрым поступком, то протестантизм отверг это как предрассудок. Милосердие понималось только как готовность помочь обездоленному освоить профессию, чтобы продуктивно работать. Одной из самых высших добродетелей протестантизм считал бережливость.
Почему в нашей стране, несмотря на духовные традиции, современный капитализм оказался не окультуренным, а напротив, диким, грабительским, беспощадным? Каким образом нерушимое купеческое слово заместилось нагловатым, жадным прищуром вороватых дельцов?
Нас уже не удивляет, когда об одном из видных капиталистических хищников говорят как об успешном менеджере. На полном серьёзе называют успешным руководителем управленца, под руководством которого испарились миллиарды долларов. Толкуют без осуждения и презрения – с чувством зависти и восторга.
Но эти «тенденции» не имеют никакого отношения ни к протестантскому этосу, ни к православию. Более того, в условиях нынешнего кризиса наиболее прозорливые эксперты пишут о насущной потребности цивилизовать капитализм, вернуть ему утраченное ценностное измерение. И в этом контексте честное купеческое слово оказывается вовсе не забавной и эксцентричной приметой купеческого быта, достойной остаться лишь в истории музейной реликвией. Бессознательно, чисто интуитивно оно становится всё более и более актуально.
Павел ГУРЕВИЧ, доктор философских наук
P.S. С автором статьи можно спорить. Однако нельзя спорить с тем, что нынешний российский капитализм держится на основах, которые не сулят ни ему, ни всему обществу ничего хорошего. Нынешний капитализм и аморален, и непроизводителен. Его лидеры не скрывают: им по душе только такой бизнес, когда они ничем не рискуют, не связаны никакими обязательствами, никакими законами и приличиями. Им стоило бы понимать, что никакой дом на таких основах не устоит. Что же нам делать с нынешним капитализмом? Можно ли его переменить? И как?
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,4 Проголосовало: 5 чел. 12345
Комментарии: 03.06.2010 15:23:42 - Сергей Иванович Иванов пишет:
Ничего тут изменить нельзя, да и нужно ли?
Протестанский аскетизм, коммунистическое общество, купечество на "честном слове" - красиво, но к сожалению все это утопии. И к еще большему сожалению, изменить ничего не получится. Все эти "красивости" просто реактивные психические образования, "перевертыши" обычной нашей психической жизни, весьма в общем неприятной. А изменить не получится потому, что всякая маргинальность, уголовщина и аморальность это не следствие наличного бытия, не бытие определяет сознание - сидит вся эта нечисть глубоко в наших генах. Да - все мы генетические преступники, к счастью большинство только в потенции. И надо бы вообще изменить отношение к этим девиациям - есть мнение, что хомо сапиенс вообще-то появился - выделился из общего обезьяньего фона благодаря сложившимся особым условиям своей жизни. Условиям, при которых доступ к оставлению потомства получили разные изгои- маргиналы. Вместо клонирования достойных, правильных, но тупых ( как это часто есть и сейчас) вожаков первобытных стай, в популяции появилось много потомков разных слабых, но весьма сообразительных особей. Причем сообразительность эта была ничем не ограничена, как и у ныненшних мошенников, которые своими логическими построениями посрамят профессоров.. Вот такие получаются "парадоксы" - хомо сапиенс - генетический мошенник. Хотя это парадокс только с "кочки зрения" все тех же - достойных, благородных, но тупых.. Ну а знаменитый марксов труд был уже потом, для труда ведь надо мозги иметь уже не обезьяньи!
03.06.2010 15:05:05 - Сергей Иванович Иванов пишет:
Ничего тут изменить нельзя, да и нужно ли?
Протестанский аскетизм, коммунистическое общество, купечество на "честном слове" - красиво, но к сожалению все это утопии. И к еще большему сожалению, изменить ничего не получится. Все эти "красивости" просто реактивные психические образования, "перевертыши" обычной нашей психической
Дискуссия
Авторитетный нажим
НАУЧНАЯ СРЕДА
Эпоха Интернета: научно-административный ресурс
Все мы вроде бы знаем, что такое административный ресурс. Выражаясь примитивно, это использование своего служебного или общественного положения (когда очень высокого, когда не очень) к собственной выгоде. От административного ресурса никуда не денешься, так уж мир устроен.
В науке этот ресурс также играет весьма заметную роль, но тут у него имеется некая особенность. Чисто административная компонента в научной деятельности может играть и играет весьма заметную роль, но часто далеко не решающую. С моей точки зрения, куда большее влияние имеет составляющая, в основе которой лежат разного рода научные степени и учёные звания. И чем они весомее, тем больше научно-административный ресурс у их обладателей. Порою он вполне заслужен, порою нет. Порою он служит доброму делу, порою – делу неправедному.
