Может, конечно, автор и ставил такую задачу. Кто ж спорит. Только ничего не получилось. Полный провал. Тема звучит неактуально и неубедительно, особенно сегодня, когда представителям «правильной крови» живётся совсем неплохо по сравнению с теми же русскими и ни о каких «гонениях» речь не идёт.
Зачем, спрашивается, разогревать давно протухшее блюдо, и в свежем-то виде не совсем съедобное?
Вы его есть будете?
Я – нет.
Но это ещё полбеды. Текст беспомощен с художественной точки зрения. Первое. Персонажи – не живые люди, а лишь носители идей и потому не вызывают доверия. Пожалуй, удался только образ Вали, институтской подруги Маши. Арго, кстати, тут же предаёт Валю, как только та осмелилась посягнуть на самое святое – на Машиного брата Иосифа, имея тайное намерение, безусловно, подпортить его «правильную кровь». Иосиф, промурыжив девушку полтора года и взяв, между прочим, девственницей, попросту, по причине неготовности к женитьбе, вышвыривает её на улицу из своей квартиры, чему несказанно радуются и Маша, и вся их волчья родня.
Второе. На каждой странице романа по несколько слов, выделенных курсивом; чаще всего это слова, касающиеся национального вопроса. Такая любовь к графическому подчёркиванию смыслов свидетельствует о недостаточном владении иными приёмами, способными сделать высказывание ёмким.
Третье. Примитивность языка и образного ряда. Увы, рахитичный язык невозможно компенсировать ничем: ни темой, ни интонацией, ни чем бы то ни было иным. Это не лечится. Голословной не буду, приведу примеры:
«Боль, похожая на позор, сдавила Машино сердце» (стр. 33);
«Усмешка, похожая на прыщ, вспухла на Машиных губах» (стр. 69);
«Обмерев в тоске, которой прежде не знала, Маша сделала шаг» (стр. 113);
«Маша вспомнила женщину, перетянутую в талии, и почувствовала укол ненависти» (стр. 119);
«Валя поднялась и, накрепко вытерев глаза, надела шапку и пальто» (стр. 122);
«Последние месяцы измучили его сердце» (стр. 123).
Продолжать, думаю, не стоит. Не правда ли – свежо и оригинально?
Наслаждайтесь.
Теперь по поводу недоумения. Пути наших российских премий неисповедимы. Особенно в части выбора лауреатов. В 2009 году Елена Чижова была удостоена «Русского Букера» (обратите, кстати, внимание на прилагательное с национальным оттенком, по зоологической терминологии автора «Полукровки» прямо-таки паучье!) за книгу «Время женщин». А также Чижова входила в шорт-листы этой премии с романами «Лавра» и «Полукровка». Эти бессменные шорт-листовские симпатии к Чижовой изумляют всё литературное сообщество. Почему с маниакальным упорством туда попадает писатель, мягко говоря, не первого ряда? Неужели нет более достойных? Или тут какие-то закулисные игры, о которых нам неизвестно?
Вот как комментирует ситуацию ранее уже процитированный мною Топоров:
«У «Русского Букера» давний «толстожурнальный» вкус и столь же давние связи конкретно со «Звездой»… Кто-нибудь от «Звезды» ежегодно попадает в жюри… Соответственно каждый из объективно неудобочитаемых романов Чижовой оказывается в «длинном» (а трижды и в «коротком») списке премии. Оказывается как мебель – и, разумеется, именно как мебель и воспринимается.
Что же произошло на сей раз? Захотели соригинальничать. Терехов с Юзефовичем своё получили, им не дадим; победы Сенчина все ждут, ему не дадим; Борис Хазанов и Елена Катишонок вроде бы всем хороши (один живёт в Германии, другая – в США), но эмигранты они «несистемные», невлиятельные, за них никто не просит. А за Чижову просят! Да ещё как просят! Вот и дадим премию Чижовой – благо её никто не читал (роман даже не был выложен в Журнальном зале) и, будем надеяться, не прочтёт!»
А вдруг всё-таки прочтут?..
Сама видела: в Египте (ещё в «доакульный» и «дореволюционный» период) лежит себе на шезлонге дама средних лет и читает «Время женщин». А я лежу рядом и читаю «Полукровку». Вот такая пляжная идиллия. Не удержалась, спрашиваю:
– Ну, как роман?
– Да что-то не идёт, – признаётся она. – Может, просто солнце напекло – не читается… А у вас?
– У меня тоже не идёт. Но солнце, похоже, тут ни при чём…
– Искупнуться пойти, что ли? – решительно откладывает она книгу.
Вот-вот. Лучше искупнуться.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
Литература
«ЛГ» - рейтинг
[?] Лев Толстой. Последний дневник. Игорь Волгин. Уйти ото всех . – М.: ВК, 2010. – 580 с. – 1000 экз.
В эту книгу вошли много лет не переиздававшиеся в полном объёме, заново прокомментированные дневники и записные книжки Л.Н. Толстого 1910 г. (в том числе тайный «Дневник для одного себя»). Автор комментариев и примечаний – И. Петровицкая. Значение этих документальных свидетельств трудно переоценить. Сколько было споров и предположений о том, какие мысли одолевали великого писателя в последние месяцы жизни… И вот оно, подлинное завещание Толстого, его последняя воля и предсмертный итог, где запечатлены результаты мучительных религиозно-философских исканий, раздумья о жизни и смерти, оценки искусства и своего собственного жизненного пути. Читатель может увидеть глазами Льва Николаевича и его семейную драму, трагическая развязка которой продолжает потрясать многих. Книгу завершает новая работа Игоря Волгина «Уйти ото всех». В ней известный писатель и историк осмысливает толстовский уход как финальный акт целой эпохи, как одно из ключевых событий в судьбах России.
[?] Галина Безрукова. Ничейная птица : Сборник стихотворений / Под общей редакцией Евгения Клюева. – Тверь: ИД «Города России», 2010. – 384 с.
Сборник стихов трагически погибшей в 1999 году поэтессы, которую литературоведы называют достойной продолжательницей традиций Анна Ахматовой и Марины Цветаевой. Автор предисловия Александр Вихров, когда-то работавший вместе с Галиной, называет её стихи «трогательными, акварельно-прозрачными» и вспоминает: «Она терпеть не могла фальши, напыщенности, безвкусия, и, как говорится, всей кожей ощущая это как физическую боль, предельно эмоционально выражала своё мнение…» Пронзительная лирика с философским подтекстом, поиск вечных истин среди вроде бы незначительных житейских мелочей и острая тоска по радостнодушию – вот краеугольные камни её творчества.
И существуем мы средь лиц полузнакомых
И лиц полузабытых, когда-то дорогих.
Но вместо тишины и радости искомых
Находим непокой в себе и в тех, других.
[?] Джанни Родари. Грамматика фантазии / Пер. с итал. Ю. Добровольской. – М.: Самокат, 2011. – 240 с. – (Самокат для родителей). – 5000 экз.
Знаменитый детский писатель в этой книге рассказывает о своём творческом процессе как в практическом ключе – перечисляя, к примеру, с какими словами и почему может ассоциироваться слово «камень», – так и в теоретико-философском и в мемуарном аспектах. Он анализирует процесс рождения сказки из теряющего сакральное значение мифа: «…аналогичным образом причалили к берегу детства и низведены были до роли игрушек аксессуары древних ритуалов, предметы культа». Из собственного опыта итальянский сказочник выводит закономерности, позволяющие любому, будь то ребёнок или взрослый, развивать свою фантазию, оттачивать воображение. «Свободное владение словом – всем! – на мой взгляд, это хороший девиз, девиз добротного демократического звучания. Не для того, чтобы все были художниками, а для того, чтобы никто не был рабом».
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Литература
Не читайте этой книги!
СРЕДА АВЕРЧЕНКО
Как это случилось – не знаю, но теперь это мой самый излюбленный ресторан.
Аркадий Аверченко.
«Автобиография»
Я сидела в ресторане на набережной Севастополя и размышляла над тем, отчего это теперь за мидии (кои я в детстве имела себе на завтрак свежайшими и совершенно бесплатно), похожие на переваренную кислую капусту, я плачу́ в иностранной валюте. Да столько, что в рублях – ещё страшнее. Не оттого ли, что 15 ноября 1920 года Севастополь был взят красными? Да нет… Точно не из-за этого. Что мидиям до геополитических процессов? «Из-за чего же я тут сижу?!» – думала я, ковыряя вилкой малую толику желтоватой тюри, виновато устроившейся в матовом перламутре раковины. И тут мой взгляд упёрся в монитор «походного» лэптопа…
