Абхазы оказались очень упорным и, главное, консолидированным народом. И с распадом СССР стремительно пошли на отмежевание от Грузии, опасаясь ее экспансивных устремлений. Грузия тем временем сама попала в правовую кашу, когда законно избранного в президенты националиста Гамсахурдия сменил неизбранный демократ Шеварднадзе. И в пылу событий был провозглашен возврат к конституции Грузинской демократической республики 1921 года. Но по ней Абхазия, введенная в состав Грузинской СССР лишь в 1931 году, имела к Грузии такое же отношение, как, скажем, к Армении. И, немедленно воспользовавшись этим, восстановила у себя собственную конституцию 1925 года, закреплявшую ее независимость.
Естественно, абхазы понимали, что так просто им порвать исторические узы не удастся. И поставили в повестку своего парламента на 14 августа 1992 года вопрос об урегулировании взаимоотношений с Грузией. Но у Шеварднадзе, пришедшего к власти на штыках Джабы Иоселиани, которого затем осудили как бандита, уже иссяк демократический терпеж. И не успели абхазские парламентарии собраться в зале заседаний, как ворвалась весть: танки Госсовета Грузии уже на подступах к Сухуми.
Так началась в Абхазии кровопролитная война, окончившаяся 30 сентября 1993 года полным разгромом грузинских войск и изгнанием большинства этнических грузин. А первыми жертвами стали загоравшие на сухумском пляже семьи российских военнослужащих, расстрелянные героем Грузии вертолетчиком Майсурадзе. Россия, избравшая в этом конфликте тактику позорно неуважительного к себе выгадывания, на эту кровавую пощечину отмямлилась невразумительно. Не стала бить в набат и ООН, куда Грузию приняли первой из бывших республик СССР, когда ее неизбранный лидер Шеварднадзе был, строго говоря, главой военной хунты. Но мир был благодарен ему за веский интеллектуальный вклад в развал Союза и Варшавского альянса. И как бы выдал карт-бланш на то, чтобы военной силой заломать Абхазию и подчинить де-факто, не мараясь в тонкостях де-юре.
Но расчет на то, что 100 тысяч абхазов, перепуганных зрелищем российской крови на сухумском пляже, выбросят перед 5-миллионной Грузией белый флаг, сломался сразу. Того же 14 августа президент Ардзынба объявил всеобщую мобилизацию в Абхазии - и вся Абхазия схватилась за оружие, тогда еще по преимуществу за допотопные дробовики.
Хотя для соблюдения демократической лапши 3 сентября 1992 года Шеварднадзе подписал договор о выводе грузинских войск из Абхазии. Но уже 25 сентября на сессии Генеральной ассамблеи ООН он разразился речью, перед которой просто гаснут наши доморощенные российские нацисты, вооруженные одним оралом - но не бронетанковым мечом: “Пигмеи поднимают людей против человечества… Лилипуты, опутывающие гулливеров… Маленькие пернатые сбиваются в стаи и атакуют с беспощадностью птиц Альфреда Хичкока…” По грузинскому радио он высказался уже без аллегорий: “Все должны понять, что это грузинская земля, и здесь будут те порядки, которые установит грузинское государство”.
Еще подлил ясности в огонь войны командующий войсками Грузии генерал Каркарашвили: “Предупреждаю, что с сегодняшнего дня грузинской стороне будет запрещено взятие военнопленных… Я могу заверить сепаратистов, что если из общей численности (Грузии. - А. Р.) погибнет сто тысяч грузин, то из ваших погибнут все 97 тысяч…”
Такой задачи - под прикрытием ООНовской трибуны перебить все неприятельское население, до новорожденных - не ставила перед собой, по-моему, еще ни одна армия в мире. И мир, зажав уши наглухо, молчал, не реагировал никак. Но кровожадный клич расслышали на свое горе абхазские грузины и грузинские военные. И, охмеленные низкой надеждой, что короткая победоносная война все спишет, в каком-то массовом психозе кинулись крушить, резать и грабить все, что было негрузинского в Абхазии. У мирных людей выдирали плоскогубцами золотые зубы, насиловали детей, вплоть до трехлетних, перебивали кости, жгли тела раскаленными прутами…
Бывший командир Советской Армии Петр Евдокимов, референт президента Ардзынбы, просидевший всю войну из-за уже нестроевого возраста в Сухуми, описывает так суть и картину военно-грузинского нашествия:
- Заходят в населенный пункт - у них три первые цели: аптека, банк, автомобили. Таранят бронетехникой витрины, хватают наркотики, деньги и угоняют автотранспорт. В Грузии перед войной амнистировали 18 тысяч заключенных - и почти всех кинули сюда.
Они против себя восстановили и армян, и русских, и греков, и евреев. Когда в Сухуми был голод, не было воды, не грузин выкидывали из очереди за хлебом. Бочка с водой приехала, грузины с ведрами, русская девочка лет пяти пришла с графином: “Дяденьки, мама болеет, просит пить!” А ей: “Пусть Ельцин вас поит!” Чтобы мы не брали воду из пожарных водоемов, набросали туда дохлых собак. Поэтому, когда пришли абхазцы и стали всем раздавать хлеб, консервы,- люди просто ревели.
Грузины эту войну проиграли, потому что пришли разбойничать и грабить. Целые троллейбусы набивали добром: ковры, мебель, телевизоры,- цепляли к танкам и угоняли. Уже были списки негрузин в Сухуми, чьи дома передадут потом грузинам. А когда им наломали хвост, здесь никакого насильственного выселения даже не было. Все сами бросились за Ингури. Была картина страшная, точно как “Бег” Булгакова: толпами, чуть не босые, голодные, с детьми, в глазах ужас… Шеварднадзе, если в нем осталась хоть капля мужчины, должен не только перед Абхазией, но и перед своей Грузией извиниться. Только 60 тысяч грузин убитыми он оставил здесь - и еще втрое пустил беженцами по миру!..
2. Русский герой Абхазии
В Грузии Геннадий Никитченко объявлен в розыск в качестве военного преступника. А в Абхазии почтен редким орденом Леона - высшей наградой республики. Втащила его в эпицентр событий сама нещадная судьба. Но он смог победить и саму судьбу.
Родом он из города Енакиево Донецкой области. Окончил там, отслужив в ракетных войсках, институт металлургии, работал инженером, женился, родил двоих сыновей и дочь. Первый удар судьбы - умер старший сын. Жена Людмила захворала с горя так, что показалось лучшим съехать с родных, связанных с утратой мест. Никитченко нашел такой обетованный край, где жизнь и климат помогли ей одолеть недуг - Абхазию.
Сам он быстро пошел в гору по сельхозстроительству - благо, богатейшие еще чайные хозяйства бурно строились и щедро за хороший труд платили. С началом кооперативов организовал свою мехколонну по монтажу птицефабрик, котельных и тому подобного. В поселке Меркула Очамчирского района зажил в роскошном, как во всей довоенной Абхазии, двухэтажном особняке. Доход имел, примерно равный “жигуленку” в месяц; сын поступил в сухумский университет по математике, дочь, учась в школе, увлекалась музыкой, писала стихи.
Короче, жизнь за твердость в испытаниях воздавала сторицей дружной семье. С абхазами - отношения прекрасные, с грузинами, главными заказчиками у Никитченко - прекрасные. Но злая воля к власти новых лидеров сломала все, что созидали Никитченко и множество ему подобных, одним махом.
Утром 14 августа 1992 года он на своей машине выехал из дома на строительный объект. И видит: на трассе Сухуми-Тбилиси, к которой примыкал его поселок из семиста достойных заглядения домов, - танки. Он - в правление колхоза, где работали грузины в основном; там все у телевизора. С грузинской стороны вещают: пришли наши навести в Абхазии порядок.
Что его сразу насторожило в речах грузин: это грузинская земля, абхазов маму выдрючим, здесь будет жизнь одним грузинам. Но почти столько же, сколько грузин, в Абхазии до тех пор мирно жило третьих наций: русских, армян, греков, турок. И о них - ни слова. Как, кстати, и теперь, когда везде гремит лишь цифра беженцев-грузин. А больше 100 тысяч изгнанных войной, блокадой, голодом лишенцев других наций не замечаются, словно они не люди, никем в мире.
Следующие две недели Никитченко уже не думал ни о какой работе, лишь изредка выезжал к грузинам в Очамчиру разведать обстановку. Там еще особо никого не трогали, только поменяли местную власть с абхазской на грузинскую.
Война, как выразился Никитченко, “не завязывалась”. Под флагом Грузии пришли сначала бывшие советские армейцы, для которых было еще дико стрелять и грабить в непокорном политически, но мирном все-таки краю.
Видя тогда, что таким невыгодным политически стоянием не обломать имеющий опыт векового внутреннего сопротивления народ, Шеварднадзе начал замену личного состава войск на уже названных уголовников, которым за исполнение патриотического долга на строптивой территории обещалось прощение старых грехов и новая щедрая добыча.
И однажды возвращается Никитченко в свою Меркулу - и застает страшное зрелище. Восемь танков заняли позицию перед поселком - и бьют из пушек по нему. Он мчит к своим старым друзьям-грузинам: “Вы что делаете? По мирным домам лупите, там одни русские, армяне!” Ему же в ответ: “А ничего, вас побомбим, абхазы накладут в штаны!”
