Мы обошли грузовик со стороны забора. Хэнк вроде как ничего и не заметил.
– Ну и что теперь делать? – спросил я.
И он ответил:
– Надо сказать мистеру Куку.
Что ж, так оно по совести, подумал я. Как раз подходило время ленча. Хэнк позвонил и попросил мистера Кука, но того не оказалось на месте, слава тебе Господи, таким образом, мне выпадал еще час или около того. У меня прямо крыша ехала по поводу этого грузовика. Что-то должно было обязательно произойти.
Мы стояли как раз напротив главного почтамта Луисвилля, и я подумал – ага, вот оно! Только бы вербовочный пункт еще не закрылся! Всего-то и надо, что зайти и записаться добровольцем в армию, как многие мои приятели давно уже сделали. Но оказалось, что записаться-то можно, но потом придется еще ждать шесть месяцев. Проклятие, время уходит, ничего не остается, кроме как ровно в 13:10 предстать перед Элмондом Куком.
Тогда я рванулся к соседней двери, за которой находился офис ВВС. Так получилось, что он располагался прямо здесь. Я заполнил тест, предлагаемый будущим пилотам. Результат составлял 97 %. На самом деле я вовсе не собирался туда идти, но сказал, что мечтаю управлять реактивными самолетами; и мне ответили, что это вполне реально с таким-то результатом теста. И я спросил:
– И когда же… когда ехать?
Сидевший за столом офицер произнес:
– Очень хорошо. Обычно процедура занимает несколько дней, но ты можешь трогаться в путь уже в понедельник утром.
Трогаться предлагалось в летную школу, расположенную на военно-воздушной базе Локлэнд, что в Сан-Антонио, Техас.
Помню, тогда я подумал: «Ну вот оно. Вырвался».
Вернувшись, я извинился перед Элмондом Куком, прилюдно признавшись, что оказался не в состоянии водить грузовик.
* * *
И где только мой старый друг Пол Хорнунг, где он теперь, когда он так нам нужен? Пол был лучшим квотербеком своего времени: он входил в число лучших игроков в американский футбол штата в школе «Флагетт» в Луисвилле, в число лучших игроков Америки, когда выступал за «Нотр-Дам», в число лучших профессиональных футболистов, когда играл в «Грин Бэй Пэкерс». Он был здоровенным, привлекательным парнем из Вест-Энда Луисвилля, известной родины спортивных талантов. Так, именно тут вырос задиристый юный боксер с удивительно быстрыми руками по имени Кассиус Клей, который стал даже еще более знаменитым, чем Хорнунг.
Это он, мой старый друг Мохаммед Али, Чемпион Мира в Тяжелом Весе. Как-то раз он и меня отколошматил, без особых на то причин. Домой меня тогда подвозил Пол Хорнунг, просто потому, что тащить мое тело, кроме него, было некому. Да, сэр, такие вот ребята топтали эту землю в свое время.
Отпускали они шуточки и похлеще, время от времени. Они были…
Ох, мать вашу, что-то мне совсем хреново стало.
– Убери от меня свои грабли, Харольд! Что это на тебя нашло? Ну ладно. Ты – начальник. Делай все, что угодно, но только не трогай моих животных! Это единственное, о чем я прошу. Да, о да! Ради Христа, не прикасайся к ним. Они – божьи создания, совсем как ты и я. О Боже, какая боль повсюду…
– Нагнись хорошенько, сладкий ты мой, – сказал он. – Я собираюсь запустить этого Угря тебе в задницу, так что лучше расслабься.
Хо-хо, фига же себе! Да, мы в самом деле не шутили, когда собирались запускать морских угрей в отверстия человеческого тела. А ведь некоторые из них достигают трех метров в длину! Все делалось помимо их воли, так что можно расценить происходящее как своего рода изнасилование.
Ууух! Ребята, как насчет небольшого перерыва? Как насчет Музыки? Отлично. На ней стоим, так что послушайте немного про Музыку.
Я – непризнанный Музыкант, который так крепко застрял в этом проклятущем писательском ремесле, что уже никогда не вернется обратно – хотя, кто знает, может, однажды я окажусь на удивление в одиночестве, в потайной комнате, корпящим над пишущей машинкой и пытающимся сочинить песню. Отчего, кто знает? Может, просто спеть, чего захотелось, – так что жму на клавиши.
Эти быстрые электрические клавиши – мой Инструмент, моя губная гармошка, мой студийный микрофон RCA, мой прекрасный сопрано-саксофон, в конце-то концов. Это – моя музыка, и хорошо это или плохо, но иногда, ночами, она заставляет меня чувствовать себя богом. Veni, Vidi, Vici… Вот где начинается веселье… Да, Кеннет, это и есть твоя частота. Здесь живут снежные леопарды.
«Гении по всему миру держатся друг друга, и как только добивается признания один, за ним уже подтягивается вся орава…»
Так однажды сказал Герман Мелвилл, и мне сразу пришло в голову, что это чистая правда. Однако я и не догадывался, на что это похоже по ощущениям, пока не испытал нечто подобное на собственной шкуре, и мне это всегда придавало наглости…
Так что можно смело сказать, что некоторые из моих работ (а то и все подряд) появились на свет именно из-за той фрустрации, что мне не удалось стать музыкантом. Мои неотъемлемые музыкальные инстинкты всеподавляющим образом сублимировались в прозе, неотступно преследуя меня, что легко объясняет некоторые особенности моего стиля.
Что-то тут творится,
Но не поймешь, что именно,
Может, знает мистер Джонс?
Боб Дилан
Нет, сэр, даже и не думайте об этом. Мистер Джонс даже и не претендует на понимание происходящего прямо сейчас в Америке. Не претендуют и другие.
Мы повидали Странные Времена на своем веку, но то, что началось в этой стране после 2000 года, можно назвать только суперстранным. Вот уже и на самолетах никто не летает… Мы теперь живем в опасно-странные времена. Умным людям только и остается, что пожать плечами и признать, что они ни хрена не понимают.
Единственные, кто сохраняет уверенность и спокойствие, – это Новые Тупые. Это начало конца того мира, к которому мы привыкли. Обреченность – вот наш действующий моральный кодекс.
* * *
Осенние месяцы в Америке никогда не кажутся скучными. Начало Работы, начало Учебы, начало Футбольного Чемпионата… Осень – время Традиций и могущественных устоявшихся Ритуалов, время страннейших праздников – Хеллоуин с его Сатанизмом, зловещий Праздник Урожая, который самым пагубным образом отражается на мозгах некоторых людей.
Осень – время Страха, Жадности и Накоплений на грядущую зиму. Из стариков выколачивают долги, у больных и беспомощных отбирают последнее. Сборщики долгов хотят хорошенько подготовиться к ужасам января и февраля. Именно в это время, в самые футбольные месяцы, особенно активно похищают маленьких детей и школьников. Малютки обоих полов традиционно умыкаются прямо с улиц организованными бандами Извращенцев, которые затем согласно обычаю дарят детей друг другу на Рождество в качестве персональных Секс-Рабов и предметов для развлечения.
Большинство таких вещей – Омерзительны, Неправедны, Злобны, но по крайней мере Традиционны. Они произойдут в любом случае. Твое лобовое стекло обязательно заледенеет, глушитель взорвется, а в пробке вас протаранит незастрахованный водитель на ворованной машине.
Но какого черта? Как раз оттого-то мы и покупаем Страховку, правильно? Как раз Неизбежность этих кошмаров делает их такими домашними и привычными. Жизнь продолжится, хорошо это или плохо. Конструкция может чуть Покоситься, но фундамент, основание – останется Прочным и Непоколебимым.
Ну-ну. А теперь подумайте еще раз. Оглянитесь вокруг. Разъедающее ощущение Паники повисло в воздухе, и за ним тихо следуют Страх и Неопределенность, которые появляются всякий раз, как только старые установки и точные Инструкции вдруг оказываются пустым звуком… Вот грядут президентские выборы, но только нет никакого Президента. Избрали новый Конгресс, как водится, но только это уже не Конгресс, во всяком случае, не тот Конгресс, к которому мы привыкли; и что бы с этим Конгрессом ни случилось, все будет беспомощным и жалким, как и тот, кто будет избран «Новым Президентом».
Если рассматривать мир как спортивную арену, то можно сказать, что идет игра за Суперкубок, дополнительное время назначают 19-й раз, но счет по-прежнему Не Открыт. Или, другими словами, четверо ведущих звезд L.A. Lakers убиты в разных местах и при разных обстоятельствах, но в один и тот же день. Страх и Отвращение гарантированы. Оставьте всякую надежду. Приготовьтесь к Странностям. Познакомьтесь с Каннибализмом поближе.
Всего хорошего,
Док.
19 ноября 2000 года
– Не то чтобы мне прямо свербит выложить тут все, что я думаю об индивидуализме, но все-таки мне уже ясно, что остаток жизни я проведу, выражая свою позицию на этот счет, тем способом или иным, и я думаю, что клавиши пишущей машинки подойдут мне больше, чем внезапные вспышки насилия из-за всяких там фрустраций. Я не говорю, что на этой странице полностью изложено мое жизненное кредо, но тут я впервые, кажется, в жизни говорю о человеке в своем понимании, как о независимой, самоопределяющейся единице. Конечно, тут имеется в виду не независимость в обычном смысле этого слова, а та спонтанность действия и свобода мысли, которых достигают лишь немногие смельчаки.
