Лишившись верного себе окружения, потеряв Жукова, Молотова, Поскребышева и особенно Власика, Сталин – этот старый, мудрый волк, разумеется, не мог питать иллюзий и относительно своего собственного будущего.
Его невероятная жизнь и великая, титаническая борьба подошли к последнему рубежу.
Последняя воля Сталина
В феврале 1953 года Сталин вел уже, по существу, затворнический образ жизни. За это время он лишь несколько раз встречался с Берией и Маленковым, однако если раньше члены Политбюро сидели в кабинете у Сталина целыми днями, выходя только для того, чтобы отдать распоряжения по своим ведомствам, то теперь эти встречи продолжались не больше пятнадцати минут.
За весь февраль Сталин даже ни разу не собрал заседания Бюро Президиума ЦК КПСС, как после XIX съезда именовалось Политбюро, чего за все годы своего руководства никогда не допускал. Объяснить такое поведение вождя можно только его ненадлежащим самочувствием, по-видимому, настолько плохим, что он едва мог работать.
Заместитель начальника разведывательного управления МГБ СССР П.А. Судоплатов, видевший Сталина в конце января 1953 года, впоследствии свидетельствовал:
Я был очень возбужден, когда вошел в кабинет, но стоило мне посмотреть на Сталина, как это ощущение исчезло. Я увидел уставшего старика. Сталин очень изменился. Его волосы сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, теперь он явно произносил слова как бы через силу, а паузы между словами были длиннее .
Тем не менее в середине февраля, буквально за две недели до своей кончины, Сталин счел необходимым встретиться с послом Индии в СССР Кумаром Меноном и послом Аргентины Леопольдо Браво, причем с Меноном он беседовал более полутора часов, а с Браво – без малого три часа!
Строго говоря, протокол не обязывал Сталина принимать послов указанных стран. Это вполне мог сделать в рамках своих полномочий Председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Михайлович Шверник. Конечно, личная встреча со Сталиным являлась знаком особого внимания Советского Союза к отношениям с такими важными партнерами, как Индия и Аргентина, однако и в этом случае прием послов вполне допустимо было ограничить кратким формальным разговором.
Неподдельный интерес Сталина к встрече с Меноном и Браво объяснялся тем, что оба они представляли правительства, опиравшиеся в своей работе на новую для буржуазного мира социал-патриотическую идеологию.
После Второй мировой войны современный финансово-монополистический капитализм, заинтересованный в закреплении мировой гегемонии США, узурпировал права на буржуазную идеологию, допуская только одну ее разновидность – неолиберализм.
В начале ХХ века в Германии и Италии была предпринята попытка выработать в рамках капиталистического общества альтернативу неолиберализму. Однако из проводников идеалов народного капитализма германский нацизм и итальянский фашизм быстро превратились в варварские и агрессивные режимы, дискредитировавшие идеи национальной самобытности, защиты внутренних рынков и государственного регулирования экономики.
При Сталине Советский Союз не признавал равенства между гитлеро-гестаповским режимом Третьего рейха и теми идеями, на которых он незаконно паразитировал.
Можно ли назвать гитлеровцев националистами? – спрашивал Сталин. – Нет, нельзя! На самом деле гитлеровцы являются не националистами, а империалистами… Можно ли считать гитлеровцев социалистами? Нет, нельзя! На самом деле гитлеровцы являются заклятыми врагами социализма…
Надо сказать, что Советский Союз был не единственной страной, не признававшей универсальности неолиберализма.
Одной из первых на это пошла Индия, сумевшая после обретения независимости защититься от массированной попытки экономического вторжения иностранного капитала. Не позволив зарубежным агентам влияния захватить лидерство в области идеологии, Индия отстояла свою национальную самобытность и традиционные ценности, основанные на приоритете семьи, благочестия и патриотизма.
В результате правительство Индийского национального конгресса во главе с Д. Неру смогло в конце сороковых годов осуществить ряд важных мероприятий по укреплению экономической независимости своей страны: в Индии была установлена государственная монополия на производство вооружений, эксплуатацию железнодорожного транспорта и атомную энергетику. Большинство отраслей экономики были объявлены объектами постоянного государственного регулирования. Помимо этого правительство национализировало ряд крупнейших коммерческих банков, а за другими установило строгий контроль.
Суть этой политики, ставшей государственной доктриной развития Индии, президент Джавахарлал Неру определял так:
Не сбрасывая со счетов классовые противоречия, мы хотим решить эту проблему мирным путем на основе сотрудничества. Мы стремимся к сглаживанию, а не обострению классовых конфликтов и стараемся привлечь людей на свою сторону, а не грозим им борьбой и уничтожением. Теория классовых конфликтов и войн устарела и стала слишком опасной в наше время… В слаборазвитой стране капиталистический метод не предоставляет таких возможностей. Только с помощью планового социалистического подхода можно достичь непрерывного прогресса, хотя на это потребуется время.
Разумеется, Неру, один из наиболее думающих и образованных людей своего времени, набрал эти идеи не с потолка. Защита национальной самобытности и права на собственный путь развития, национальное единство независимо от классового, религиозного или этнического признака, противодействие космополитическим элементам в культуре и идеологии, проведение социалистической индустриализации в условиях временной изоляции – все это было взято лидером Индии из опыта развития Советского Союза, осуществлявшегося на основе доктрины сталинизма. Не отрицал этого и сам Неру, который, обращаясь к Сталину, писал:
Вы олицетворяете собой великую, независимую страну, ставшую державой под Вашим руководством в исторически короткие сроки. Ваша жизнь и деятельность принадлежат мировой истории. Они – поучительный пример для многих народов и стран.
Другим примером, когда политическая доктрина сталинизма была развита и поставлена на службу буржуазного государства, являлась Аргентина.
Как известно, после Второй мировой войны эта страна развивалась на базе идеологии, предложенной президентом Хуаном Пероном и получившей название Перонизма, или Хустисиализма ( justicialista – по-испански «справедливость») .
Доктрина Перона предполагала построение хустисиалистского (справедливого) надклассового государства, объединяющего народ вокруг идеи патриотизма, «аргентинизации» культуры и экономики, отрицания неолиберализма во имя гармоничного национального развития. Перон стремился объединить в составе Хустисиалистской партии все слои, все здоровые силы общества, включив в нее своеобразный народный фронт, в который входили как ассоциации предпринимателей, так и крупнейшие профсоюзы Аргентины.
Перон первым в мире открыто объявил, что иностранная экономическая экспансия превратила его страну в скрытую колонию. Несмотря на то что в середине ХХ века Аргентина уже как минимум сто пятьдесят лет считалась независимым государством, Перон провозгласил курс на достижение независимости, возможной, по его мнению, только при установлении твердого национального контроля над экономикой. Опираясь на свою партию и ее хустисиалистскую идеологию, Перон национализировал нефтяную отрасль, транспорт и связь, производство мяса и ряд других важнейших отраслей, ранее принадлежавших иностранным монополиям.
То, что идеи Перона выходили за рамки обычных псевдопатриотических уловок «компрадорской буржуазии», доказывает отлучение папой римским Перона от Церкви. Надо понимать, что такой демарш против лидера католической страны мог быть предпринят только при наличии у политических оппонентов Перона очень серьезных причин.
Кстати, «сталинистская» Хустисиалистская партия Аргентины и «сталинистский» Индийский национальный конгресс находятся у власти в своих странах до настоящего времени, обеспечивая им не безоблачное, но в целом уверенное развитие. Если же к Индии и Аргентине прибавить Китай, Вьетнам, Кубу и ряд других стран, то получится, что не менее 3 млрд человек, половина населения земного шара, и в наши дни продолжает жить, строя политические системы в своих странах на наиболее здоровых элементах доктрины сталинизма. Хорошо это или плохо суть вопрос дискуссионный, важен факт.
В.В. Суходеев в составленной им энциклопедии «Сталин» предложил такое, характерное для коммунистов толкование понятия сталинизма:
Сталинизм – нарочитое словосочетание, не имеющее реального научного, политического и идеологического содержания. Это словосочетание запущено в оборот заклятыми противниками марксизма-ленинизма и социализма. Их намерение – таким образом разорвать единое марксистско-ленинское учение и извратить основные принципы социализма. И прежде всего – извратить ленинизм, зачеркнуть борьбу большевистской, коммунистической партии за чистоту ленинизма и против его опошления, борьбу за воплощение в реальную жизнь гуманистических идеалов социализма.
