Ответ прост. СССР, который действительно не по дням, а по часам набирал невиданную мощь! Однако Черчилль не был бы верным сыном так называемого британского империализма, если бы уже в то время открыто признал бы это. Напротив, он облек это в формулу защиты геополитических интересов Великобритании. В продолжение своих мыслей он стал растолковывать Майскому содержавшиеся в только что опубликованной им статье «STOP IT NOW» положения: «В наши дни происходит нечто подобное тому, что происходило в предвоенный период (то есть до Первой мировой войны. — A.M.) и в эпоху Наполеона. Дураки те, кто пытается делать различие между Западной и Восточной Европой… Кто готов ограничиться концепцией „западной безопасности“, тот развязывает Германии руки не против большевизма[28], а для создания „Серединной Европы“ от Северного и Балтийского морей до Средиземного. „Серединная Европа“ означала бы смерть для Британской империи… Неизбежна и необходима борьба против Германии…» Хитрован, ох какой хитрован! А кто должен вести борьбу с Германией, чтобы не наступила смерть для Британской империи?! И Черчилль, не называя всего прямо, тем не менее подразумевает именно Советский Союз. Ведь озвученная им и адекватная планам Гитлера идея создания «Серединной Европы» затрагивала коренные геополитические интересы СССР. В том числе и как геополитического наследника царской России. Соответственно его слова означали, что Великобритания будет бороться против обеих, быстро набирающих силу континентальных держав Европы, чтобы избавиться от угрозы смерти (идея «Серединной Европы» под управлением Германии давний кошмар для британской политики) и не успокоится до тех пор, пока, во-первых, не доведет дело до смертельного столкновения между Германией и СССР. Во-вторых, пока не удостоверится, что угроза смерти для Британской империи ликвидирована. То есть до тех пор, пока не убедится, что источник этой угрозы разгромлен, а иной претендент на «становление более могущественной державой» — ослаблен до нужной для соблюдения «баланса сил» по-британски кондиции. А для этого что необходимо?! Правильно, повод к войне и сама война!
* * *
Особо почитаемый в Англии основоположник «технологии» достижения «баланса сил», философ, видный масон конца XVI — начала XVII вв. и один из асов британского шпионажа того периода — Фрэнсис Бэкон — любил говаривать, что-де «всегда нужно иметь поводы, чтобы начать войну». А уж что-что, но до предела ожесточившаяся на рубеже XIX–XX вв. борьба за монополию уже сухопутных (железнодорожных) путей сообщения на всем пространстве Евразии в изобилии давала поводы к провоцированию всемирного мордобоя. Именно она-то и явилась главной причиной разработки и объявления Плана Перманентной Мировой войны. Потому, что его цель состояла в создании «всемирной империи англосаксонской расы», в центре которой находилась бы Великобритания (ныне эту преступную идею развивают США, трансформировавшие ее в глобальную «американизацию» всего и вся).
И когда в Великобритании было принято решение о провоцировании мировой войны, то весь посвященный в тайны глобальной мировой политики и заинтересованный в том мир был оповещен об этом 29 марта 1890 г. не только в сугубо масонско-разведывательнои манере, но и прежде всего с явно выраженным железнодорожным оттенком. В зале одного из важнейших тогда железнодорожных вокзалов Берлина — Лертерском (ныне не существует) «чьи-то неведомые руки среди цветов поставили изображение земного шара, обернутого крепом»[29]. Разнесённые по всему свету средствами массовой информации сведения об этом факте в переводе с масонско-разведывательного языка означали: мировая война в целях пресечения как реализации идеи глобального трансконтинентального объединения Германии и России на базе их трансконтинентальных железнодорожных сетей, так и их первоочередного уничтожения как империй — объявлена!
В тот поистине трагический для судеб мира день с политической арены Германии, Европы и всего мира навсегда «убирали» великого «железного» канцлера Германской империи — Отто фон Бисмарка. Прежде всего как ярого приверженца хотя и корыстолюбивой, но тем не менее в главном последовательно принципиальной политики, выраженной в его чеканной формуле «на Востоке врага нет»! То есть Россия — не враг! При всех своих чисто по-европейски двойственных маневрах Бисмарк все же упорно держался за свое «детище» — русско-германский договор о перестраховке от 6 (18) июня 1887 г. Договор о взаимном нейтралитете (так называемый «перестраховочный договор», коротко — Договор о перестраховке; своего рода де-юре предтеча самой идеи объединения, а в будущем, уже в XX в., также и договоров о нейтралитете и ненападении между двумя державами). Подлинная причина отставки Бисмарка заключалась в следующем. Поддавшись уговорам, в основе которых была грязная британская провокация, полностью невежественный в делах мировой политики кайзер Вильгельм II отказался пролонгировать этот договор ещё на шесть лет. Причем при совершенно ясно и четко обрисованной русской дипломатией перспективе перевести его в статус постоянного союза, но не ради столь страшившего Великобританию объединения, а в целях обеспечения взаимной безопасности. Вместо того чтобы сделать все от него зависящее для упрочения мира, кайзер посмел предложить Александру III «поделить мир между Россией и Германией», на что получил от российского самодержца характерный для него «зубодробильный» отказ.
* * *
Великий русский поэт Александр Блок в своё время совершенно справедливо назвал в одноименной поэме XIX в. веком «растущего незримо зла», где «зрели тёмные дела»! А среди множества зревших тогда темных и злых дел, направленных персонально против России, упомянутая выше история с Договором о перестраховке проходит красной нитью. Так что придется присмотреться к ней внимательно, тем более что не так уж и часто о ней вспоминают, особенно в связи с предысторией Второй мировой войны. А ведь за кулисами этой истории принципиальная схема поведения Великобритании в наиважнейших вопросах мировой политики.
Договор перестраховки был тайно заключён 6 (18) июня 1887 г. в Берлине в связи с окончанием срока действия Союза трёх императоров. Союз Трёх Императоров, — принятое в исторической литературе название соглашений, регулировавших в 70–80 гг. XIX в. взаимоотношения России, Германии и Австро-Венгрии. В сложившейся в результате франко-прусской войны 1870–1871 гг. политической обстановке в Европе Россия, Германия и Австро-Венгрия пришли в 1873 г. к заключению тройственного русско-австро-германского соглашения, имевшего характер консультативного пакта. В его основу легло двустороннее «прямое и личное» соглашение между российским самодержцем Александром II и императором Австро-Венгрии Францем-Иосифом, подписанное в местечке Шёнбрунне, что под Веной, 25 мая (6 июня) 1873 года. 11 (23) октября 1873 г. к Шёнбруннскому соглашению присоединился и кайзер Вильгельм I (Германия). Властелины трёх ведущих континентальных монархий обещали друг другу в случае разногласий по частным вопросам «сговориться так, чтобы эти разногласия не могли одержать верх над соображениями высшего порядка» и, если нужно, «принудительно поддержать европейский мир против всяких потрясений», что и было зафиксировано в ст. I Шёнбруннского соглашения. Они также обязались при угрозе нападения со стороны какой-либо четвертой державы, «не ища и не заключая новых союзов», сначала договориться между собой о совместном образе действий (ст. 2). Если при этом возникла бы необходимость в военных действиях, их характер должна была определять особая конвенция (ст. 3). Подключаясь к этому соглашению, Германия стремилась помешать франко-русскому сближению, уже наметившемуся в те годы. Россия же преследовала цель не допустить создания направленного против нее австро-германского союза и получить гарантии безопасности своих границ на западе. Причина такого подхода российской дипломатии проистекала из того, что уже в период действия Союза Трёх Императоров российская дипломатия не без помощи русской разведки узнала о тайно заключенном австро-германском договоре 1879 г., в связи с чем 6 (18) июня 1881 г. пошла на возобновление союза путем заключения русско-австро-германского договора о нейтралитете. Согласно его статье 1, стороны взаимно обязались соблюдать благожелательный нейтралитет в случае, если бы одна из них оказалась в состоянии войны с четвертой великой державой. Статья 2, в свою очередь, предусматривала обязательство сторон не допускать без взаимного согласия каких-либо изменений европейских владений Османской империи и сообща следить за тем, чтобы Блистательная Порта (то есть Османская империя) не нарушала бы принципа закрытия Проливов (ст. 3). Таким образом, договор был направлен на ослабление опасности появления английского флота в Чёрном море в случае войны Англии с Россией и несколько нейтрализовал антироссийскую направленность австро-германского договора 1879 г. Заключённый на три года, этот договор в 1884 г. был продлён, а в 1887 г. был заменён договором перестраховки. Здесь следует также отметить, что во втором своем периоде упомянутый выше Союз Трёх Императоров был тесно связан также и с результатами Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., Сан-Стефанским договором 1878 г. и особенно решениями Берлинского конгресса 1878 г.[30]
