М.Х. Я, в общем, и до тюрьмы был не совсем атеистом. Бог, фатум, судьба, предназначение — мы почти все верим во что-то, что выше нас. Да и странно было бы не верить, живя в огромном, непознанном мире, сами себя толком не зная, считать, что все вокруг — продукт случайного стечения обстоятельств. Можно верить, что Бога нет, можно верить, что он есть. Вера доказательств не требует, как известно. Но если Бога нет, а вся наша жизнь — это секунда на пути из праха в прах, то зачем все? Зачем наши мечты, стремления, страдания? Зачем знать? Зачем любить? Зачем жить, в конце концов? Я не могу поверить, что все просто так. Не могу и не хочу. Мне небезразлично, что будет после меня, потому что я тоже буду. Потому что кто-то был до меня и будет после. И это не бессмысленно. Это не просто так. Мы живем не для того, чтобы только загрязнять воду и воздух. Мы все существуем для чего-то большего. Для чего — не знаю и никогда не узнаю. Каждый из нас в отдельности — для счастья. А все вместе? Я верю, что есть Великая Цель у человечества, которую мне не дано постичь. Люди назвали эту цель Богом. Когда мы ей служим — мы счастливы, когда уходим в сторону — нас встречает Пустота. Пустота, которую не может заполнить ничто материальное. Она делает жизнь пустой, а смерть страшной.
Г.Ч. Находясь в заключении, вы опубликовали несколько статей, некоторые из которых вызвали род переполоха среди людей, считавших вас своим единомышленником. Прежде чем перейти к этой теме, хочу спросить вот о чем. Вы уже объяснили, почему так редко даете интервью. А статьи — это другое? Они пишутся из-за отсутствия собеседника или же монологический режим общения Вам все же ближе диалогического?
М.Х. Знаете, я никогда не увлекался писательством. Читать любил, но писать… За меня сочинения-то в школе чаще любимые девочки изготавливали. Разговаривать с людьми, выступать — да, это была часть моей обычной работы руководителя крупной организации. Общение с прессой, выступления перед трудовыми коллективами, перед инвесторами. Их за год не десятки — сотни. Когда стал заниматься общественной деятельностью — еще добавилось. Надо сказать, что перед любой аудиторией я всегда чувствовал себя абсолютно комфортно. Вру — митинги никогда не любил. Я должен видеть глаза в последнем ряду — иначе теряю контакт с аудиторией. И вот тюрьма, общение с сокамерниками и адвокатами. Никаких проблем, но их интересуют только очень специфические вопросы, которые лично меня волнуют мало, как это ни смешно. С этими людьми я вынужден говорить не о том, что интересно мне, а о том, что нужно им. В случае адвокатов — пускай, нужно мне, но с узко-юридической точки зрения. Вот поэтому я начал писать. Постепенно научился выражать свои мысли на бумаге. Это хуже, чем выступать вживую перед аудиторией. Но лучше, чем ничего. Когда я начинаю писать, то не знаю, что получится — текст идет сам собой. Не имея собеседника, я разговариваю с собой, спорю с собой, поясняю себе. Такая «творческая шизофрения»…
Часть 2
ТЮРЕМНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ МИХАИЛА ХОДОРКОВСКОГО
Тирания собственности
…Я — вослед многим и многим узникам, известным и безвестным, — должен сказать спасибо тюрьме. Она подарила мне месяцы напряженного созерцания, время для переосмысления многих сторон жизни.
И я уже осознал, что собственность, а особенно крупная собственность, сама по себе отнюдь не делает человека свободным. Будучи совладельцем ЮКОСа, мне приходилось тратить огромные силы на защиту этой собственности. И приходилось ограничивать себя во всем, что могло бы этой собственности повредить.
Я многое запрещал себе говорить, потому что открытый текст мог нанести ущерб именно этой собственности. Приходилось на многое закрывать глаза, со многим мириться — ради собственности, ее сохранения и приумножения. Не только я управлял собственностью — она управляла мною.
Поэтому мне хотелось бы особенно предупредить сегодняшнюю молодежь, которая вскоре войдет во власть: не завидуйте крупным собственникам.
Не думайте, что их жизнь легка и удобна. Собственность открывает новые возможности, но она же ведет к закрепощению творческих сил человека, размыванию его личности как таковой. В этом проявляется жестокая тирания — тирания собственности.
И вот я перешел в другое качество. Я становлюсь обычным человеком (с экономической точки зрения — представителем обеспеченной части среднего класса), для которого главное — не обладание, а бытие. Борьба не за имущество, а за самого себя, за право быть самим собой.
В такой борьбе не имеют значения места в рейтингах, бюрократические связи и рекламные побрякушки. Только ты сам, твои чувства, идеи, способности, воля, разум, вера.
Это и означает, наверное, единственно возможный и правильный выбор — выбор свободы.
Неуправляемая демократия
Происходящее с ЮКОСом имеет непосредственное отношение к власти. Что будет с властью после дела ЮКОСа — важнейший вопрос.
Давно сказано: каждый народ имеет ту власть, которую заслуживает. Добавлю: любая власть есть отражение концентрированных представлений народа о природе власти. Потому можно утверждать, что и в Британии, и в Саудовской Аравии, и в Зимбабве власть принадлежит народу. А традиция восприятия власти — основа основ стабильности государства. Поэтому говорить о «демократизации» некоторых арабских монархий по западной модели также абсурдно, как и о восстановлении абсолютной монархии средневекового толка, например, в современной Дании.
Российская политическая традиция в этом смысле синтетическая. Россия всегда находилась (и находится сейчас) на границе цивилизаций, но по преимуществу она страна европейская. И потому европейские политические институты, подразумевающие разделение властей, для нашей страны абсолютно органичны.
Другое дело, что нельзя игнорировать и оборотную сторону медали. Российский народ привык относиться к государству как к высшей силе, которая дает надежду и веру. Эту силу нельзя взять на работу — для начала к ней надо перестать относиться как к высшей силе. А как учит нас российская история, утрата особого, сверх-рационального уважения к государству неизбежно и неизменно приводит нашу страну к хаосу, бунту, революции.
При этом не нужно смешивать понятия «власть» и «управление». Функцию управления выполняет чиновник — и он-то никакая не священная корова. Бюрократ — простой смертный, который призван брать на себя ответственность за все проблемы и проколы.
Разгром ЮКОСа показывает, что спущенные с цепи бюрократы руководствуются отнюдь не интересами государства как такового, вечного и уже потому могущественного. Они просто знают, что государственная машина существует для обслуживания их собственных интересов, а все ее остальные функции временно (или навсегда) упразднены за ненадобностью. У них нет ни малейшего уважения к государству, которое рассматривается ими только как механизм достижения своих личных целей.
Потому и дело ЮКОСа — это никакой не конфликт государства с бизнесом, а политически и коммерчески мотивированное нападение одного бизнеса (представителями которого выступают чиновники) на другой. Государство же здесь — заложник интересов конкретных физических лиц, пусть и наделенных полномочиями государственных служащих.
Действуя по той же логике, бюрократия сегодня решила полностью уничтожить разделение властей.
Принятая на вооружение модель предполагает, что каждый политик должен теперь быть приравнен к чиновнику. А само содержание политики — к карьере в тесных рамках бюрократической корпорации.
Для чего это делается? Чтобы мобилизовать нацию и привести ее к новым историческим свершениям?! Ни один околокремлевский человек, верящий в то, что он говорит, не согласится с такой целью. В частной, никем не прослушиваемой беседе он скажет обратное: если разделение властей ликвидируется, то бюрократам будет легче собирать со страны деньги и делить их на основе собственных представлений, не оглядываясь на нужды и интересы людей. Вот, собственно, и все.
Другой вопрос: будет ли создаваемая система эффективно работать, приведет ли она собственных архитекторов к вожделенной цели? Нет, не приведет.
Страна в результате мероприятий по «повышению управляемости» может стать полностью неуправляемой.
Почему? Потому что существуют вековые законы организации сложных систем, а также устоявшиеся в истории правила власти.
Власть всегда подразумевает взаимную мотивацию управляющих и управляемых. Мотивация может быть разной — от строительства коммунизма до всеобщего банального обогащения. Но она, эта мотивация, должна присутствовать и реально быть единой для всех.
Тусклые, бессодержательные чиновники, действующие по принципу «мне, мне и еще раз мне», такой мотивации не предлагают. И вообще не понимают, зачем она нужна. Именно поэтому они последовательно уничтожают все механизмы, которые могли позволить россиянину проявить себя: выборы всех уровней, рыночную конкуренцию, свободу публичного высказывания и т. д.
