Если мы будем сравнивать с Россией, то заметим, что там лишь несколько человек пытались пойти по украинскому пути, по украинской модели, добиваясь с помощью своих денег некой абсолютной власти в государстве. Вы знаете, кто эти люди. Одного из них уже нет в живых, его фамилия Березовский. Другой покинул Россию, его фамилия Ходорковский. Это были две попытки, подобные тем, которые для олигархов на Украине успешно закончились. А в России потерпели поражение. Березовский и Ходорковский пытались в России соединить власть и деньги в некую высшую абсолютную власть, и у них ничего не вышло.
На Украине этот процесс не только затянулся, а практически стал основой современной политической структуры украинского общества, где олигархи как решали все, так и решают все. И об этом все знают. И с этим украинский политический класс и значительная часть общества более или менее согласны.
Я бы сказал точнее: были согласны до произошедшего на Украине переворота. Особенность украинской олигархии в том, что там некая группа людей, которые считают себя исключительными, написали для себя некий кодекс поведения: у олигарха должно быть свое телевидение, спортивный клуб, свои охранные агентства, свои банки, своя группа депутатов в парламенте, желательно своя партия или несколько партий. И это все должно привести олигарха к тому, что он в конечном итоге с помощью этого набора инструментов победит всех остальных олигархов.
В этом нет ничего нелогичного. Так устроен человек. Все борются за власть, за то, чтобы они были первыми. Украина в этом смысле пример крайне затяжной борьбы достаточно крупных олигархов, которая продолжается по сей день. И именно борьбой олигархов определяется все то, что происходит на Украине.
Сергей Хелемендик:
Эту тему хорошо бы открыть публично — о роли конкретных ключевых игроков, олигархов, в государственном перевороте. Было несколько человек, которые обладали большим набором ресурсов — политических, экономических — и которые по разным причинам решили сменить власть в государстве. И их решение сменить власть в государстве вылилось в государственный переворот.
Виталий Захарченко:
Я думаю, это совершенно бесспорно. На переворот работали все средства массовой информации, которые принадлежали олигархам, все телевизионные каналы, газеты. Они все работали на дискредитацию власти.
Не буду повторяться, кому они принадлежали, все это знают. Просто скажу, что все те имена, которые на слуху, будь то Коломойский, Фирташ или Ахметов, все эти люди, каждый по своим причинам, по своим мотивам, вели себя так, что на Украине произошел государственный переворот, за которым последовала террористическая война против части населения.
Мы уже говорили, есть ли смысл рассматривать, что было бы, если бы, но здесь полезно задать такой вопрос: а что было бы, если бы Ринат Ахметов в процессе государственного переворота занял не ту позицию, которую он занял, а какую-то другую, более активную? Или что было бы, если бы Фирташ вел в процессе государственного переворота другую игру?
Эти вопросы сейчас не кажутся бессмысленными по одной простой причине: и Фирташ, и Ахметов остаются и будут оставаться игроками, которые определяют события на Украине, поскольку другой модели, кроме модели олигархической, на Украине пока нет.
Сергей Хелемендик:
Очень часто многие сравнивают олигархическую модель на Украине с феодальной. Я с этим отчасти согласен, хотя все-таки думаю, что феодальная модель была намного более эффективной, совершенной и генерировала реальную власть. А олигархическая модель, которая сейчас господствует на Украине, генерирует не власть, а междоусобицы и связанный с ними хаос. Много говорят о том, что Украина уже разделилась или будет делиться на удельные княжества. Как бы вы характеризовали этот тезис?
Виталий Захарченко:
С этим тезисом можно соглашаться, можно не соглашаться, но надо понимать, что княжества, так же как все феодальные формирования, прежде всего предполагали контроль над определенной территорией. А поскольку украинские олигархи всегда стремились к тому, чтобы контролировать всю территорию Украины, то, мне кажется, это не совсем феодальное устройство, это устройство намного хуже.
Оно хуже потому, что каждый из олигархов в данный момент пытается быть первым в очереди продать свой народ, его богатства, землю. И в отличие от феодалов, которые собирались, завоевав какой-то замок, располагаться там надолго, строить отношения, воевать с другими феодалами, в соревновании же олигархов нет подобных амбициозных планов.
Я думаю, что их цель — взять власть в свои руки в стране под любым внешним протекторатом, лишь бы получать сверхприбыль.
ГЛАВА 6. Президент Виктор Янукович как политик
Сергей Хелемендик:
Тема этой беседы особенная, мы будем говорить о Викторе Федоровиче Януковиче, с которым вас связывали и служебные, и человеческие отношения на протяжении нескольких лет. Как состоялось ваше знакомство с Януковичем, как складывались с ним отношения — служебные и личные?
Виталий Захарченко:
Я считаю, что, обсуждая трагические события на моей Родине, мы просто обязаны поговорить о президенте Украины.
С Виктором Федоровичем Януковичем я познакомился в 2005 году. Причем знакомство наше было достаточно кратким — нас только представили друг другу. В то время как раз закончились события первого «оранжевого» майдана, и у меня была рабочая встреча с А. М. Близнюком, тогдашним главой Донецкого областного совета. В областном руководстве происходили определенные перестановки, и, видимо, в связи с этим Близнюк решил представить меня Виктору Федоровичу как молодого генерала, какое-то время исполнявшего обязанности начальника Донецкого УВД. Наша встреча состоялась буквально на ходу, в автомобиле, и я был просто представлен Януковичу, который прибыл на съезд «Партии регионов». Никаких последствий эта встреча, как я считаю, не имела, и наши пути с Януковичем не пересекались вплоть до 2010 года.
После президентских выборов 2010 года, на которых победил Янукович, я трудился в налоговой администрации Полтавской области, и все мои служебные передвижения в то время происходили исключительно по профессиональной линии. Предложение перейти в центральный аппарат налоговой мне поступило от А. Папаики, на тот момент председателя ГНА Украины (мы были знакомы еще по Донецку, когда он исполнял обязанности председателя налоговой области, а я работал в областном аппарате МВД).
Когда мне от Папаики поступило предложение стать его первым заместителем, мы вновь встретились с Януковичем. В силу того, что процедура моего назначения предусматривала личное собеседование с президентом и премьер-министром.
Сергей Хелемендик:
Как вы оцениваете Януковича как главу государства, руководителя, начальника, как человека?
Виталий Захарченко:
Здесь и далее я буду высказывать исключительно личное мнение, если хотите — мои ощущения, мое представление о Януковиче, которое сложилось из нашего общения. Я не претендую на абсолютную истину, не берусь утверждать, что мое мнение на сто процентов верно. Это мой субъективный взгляд. Но, как мне кажется, он имеет право на существование.
Янукович — очень сильная личность, я в этом абсолютно уверен, потому что успел достаточно неплохо его узнать за те годы, что нам пришлось общаться. У него отличная память на события и людей, с которыми он контактировал по служебной необходимости или просто встречался. Он постоянно работал над собой как в плане общего развития, специальных знаний и навыков, так и в физическом плане.
Как личность, как мужчина, он весьма крепок и обладает сильной волей. Как руководитель, начальник Янукович всегда досконально изучал все аспекты работы институтов власти. Не было случая, чтобы он не вникал в вопросы, касающиеся законодательства, организации и управления, или относился к ним как-то поверхностно. В этом ему, безусловно, помогали отличная память и богатый управленческий и производственный опыт.
Если оценивать Януковича как главу государства, то можно сказать следующее. Мне показалось, что он очень хотел запомниться и, если хотите, войти в историю как политик-реформатор. Другой вопрос, что в той политической парадигме и с той командой, которая у него была, сделать это было очень непросто. Потому что очень многих в его окружении вполне устраивало то положение вещей, которое складывалось на Украине на протяжении всех лет независимости. Здесь речь идет не о квалификации, опыте или способностях тех управленцев, которые входили в команду президента. Речь как раз о том, что они не были готовы ментально на столь радикальные реформаторские шаги.
