Итак, читатель, эта книга не только об актрисе и ее жизни в искусстве. Автору Галине Орехановой, давней, верной соратнице Татьяны Васильевны, удалось ярко, опираясь на обширный материал, показать, как в смутные времена настоящее искусство формирует канон нравственного выживания, как живая традиция оберегается от мертвой новизны, как и какой ценой большой национальный художник помогает своему народу отвернуться от бездны.
2014«На Украине началась гражданская война, которая зрела годами»
Давайте скажем прямо: на Украине началась гражданская война, новая Руина, которая зрела годами, если не веками. Это предрекали многие. Лет семь-восемь назад один из бывших руководителей УССР сказал мне в доверительной беседе: «Украина обречена на распад…» И вот началось. Обычно гражданскую войну представляют себе как чисто классовый конфликт, так нас учили при советской власти. Конечно, глядя на того же Коломойского, испытываешь классовую неприязнь, но не только… Гражданская война — это всегда клубок конфликтов, в том числе политических, этнических, религиозных, цивилизационных… Именно так и было при разрушении Российской империи.
Кто хоть раз смотрел по телевизору заседание Верховной Рады, понимает: современная Украина — сплошной политический ералаш. Даже удивительно, что страна так долго продержалась. И лишь слепому не виден межплеменной конфликт на Украине: «западенцы», малороссы, русины и русские Юго-Востока — это совсем разные народы с различным этногенезом. Могут они жить в одном государстве? Наверное, могут, если дотошно соблюдаются права каждого этноса, как, например, в Бельгии, Швейцарии, Финляндии или России. Но первое, что сделала «майданутая» власть, — запретила русский язык. Зачем? А чтобы объяснить, кто теперь в доме хозяин. Но кто сказал, что именно «мовофоны» — хозяева на Украине? Это надо доказать. Вот и доказывают «коктейлями Молотова».
На Украине налицо также межконфессиональный конфликт, начавшийся не вчера, а давным-давно, когда католическая Европа, проиграв в открытом столкновении с «ортодоксами», пошла другим путем — униатским. Острие нынешнего конфликта направлено против Московской православной церкви, всегда стоявшей за единство евразийского пространства. Не случайно во главе хунты — баптист, сайентолог, униаты, раскольники и бог еще знает кто, судя по ухваткам и физиономиям. Кстати, в первом большевистском правительстве были даже сатанисты, «пострадавшие» позже от Сталина. Но это я так, к слову… Можно ли сохранить единство страны при межконфессиональном ожесточении? Видимо, можно — в двух случаях. Если конфессии будут сосуществовать в согласии во имя общих гуманитарных целей. Второй вариант: если одни политически подавят других, как в Северной Ирландии, где католики и протестанты живут в ненависти и насилии много веков. Кстати, марши и камлания правых («Кто не прыгнул, тот москаль!») очень напоминают марши оранжистов в Ольстере. То ли еще будет, если «право-коричневые» победят, и начнутся «марши ярошистов»!
Кроме того, на Украине жесткий межцивилизационный конфликт. Говоря проще: то, что для одних алтарь, для других — плевательница. Для одних русский язык — основа самоидентификации, для других — «собачья москальская тарабарщина», а родной может быть только мова, которую за последние десятилетия искусственно изменили так, что Тарас Шевченко от изумления зарыдал бы. Помню, в советские годы, бывая на Украине и слушая радио, я, изучавший в вузе старославянский, понимал почти все. Теперь я не понимаю почти ничего. Какой-то мовояз! Ни один язык не может за четверть века так сильно измениться, естественно развиваясь. Зачем это делалось? А вот зачем. Есть такое понятие — «конституирующий чужой». Народу, чтобы обособиться, надо кого-то себе противопоставить. Так, римляне, называли кельтов варварами. Бар-бар-бар… Бормочут что-то, а непонятно. Славяне называли германцев «немцами». Мол, говорят что-то, а все равно, как немые. Строя свою внезапную государственность, украинская, воспитанная на галицийской традиции элита не нашла ничего лучшего, как выбрать себе в качестве «конституирующего чужого» Россию. И это когда половина населения или русские, или те, кто считает русский язык родным, что в сущности одно и то же. Можно заставить русских говорить по-украински? С помощью оружия можно. Но в Канаде почему-то никто не заставляет франкофонов перейти на английский. Понимают: страна сразу распадется. А в Киеве не понимают.
Межцивилизационный конфликт — это борьба символов, а также версий истории. Так, для одних граждан Украины День Победы — главный праздник. Для других — день позорного поражения, сигнал к жестокому реваншу. Как соединить в одном государстве людей, для которых главный герой войны — Жуков, с теми, кто молится на Шухевича? Трудно вообразить объединенную Германию, где в Восточной части Берлина продолжают праздновать 9 мая, как некогда в ГДР.
Кроме того, «западенская» элита во многом относится к Новороссии как метрополия к колонии. Видимо, сформировавшись под пятой Австро-Венгрии и Польши, а потом в условиях ленинской «коренизации», она отношения «пан-холоп» воспринимает как единственно возможные. Весь вопрос в том, кто пан, а кто — холоп? Холоп, естественно, для хозяина — недочеловек. Отсюда «колорадские жуки». Дело не в цветовом сходстве, все гораздо страшнее. Колорадский жук — вредитель, его надо уничтожать до последнего. Именно здесь ментальный исток карательной жестокости «правого сектора». Теперь подумаем, что будет, если львовско-киевские картофелеводы, вооруженные новейшим американским дустом, останутся с «колорадскими жуками» в одном государстве?
Мне кажется, точка невозврата, особенно после Одесского пожарища, пройдена. Как говорится, назовите мне хотя бы одну причину, по которой Новороссия должна быть под трезубцем в составе Украины, которая возникла как результат революций и противоборств сверхдержав. В награду за верность историческим зигзагам Хрущев привесил к ней Крым, завершив собирание украинских земель. Чтобы сохранить огромную территорию, превратившуюся в 91-м из условно-административной единицы в незалежное государство, от власти требовался максимум гибкости, толерантности, компромиссов. А что они сделали? Понесли на хоругвях Бандеру и стали требовать, чтобы все Николаи впредь именовались Миколами. Если кто и виноват в развале Украине, то лишь ее националистическая элита. Какие-то второгодники! Неужели не понятно, что после ликующего ухода Крыма в Россию нужно было кардинально сменить стратегию. Нет, не сменили! Потому как не единство им нужно, а единовластие…
Степень вмешательства России в украинскую смуту зависит от степени безрассудства киевской власти. А оно, кажется, беспредельно. Еще в начале 90-х годов я писал о том, что историческая сверхзадача нашей страны — восстановление единства русского народа, разорванного на части катастрофой 91-го. Ах, как надо мной тогда потешались либералы, которые мечтают о маленькой России с той же нежностью, как педофил о школьнице! А ведь речь велась не о включении отторгнутых русских территорий в состав РФ. Речь шла о единстве хотя бы экономическом, культурном, языковом, что, кстати, и предполагали параграфы Беловежского соглашения, забытые сразу же после того, как протрезвели подписанты. За некоторыми исключениями лимитрофы, созданные на руинах СССР, установили у себя суровые этнократические режимы, направленные на вытеснение, притеснение или насильственную ассимиляцию русских. Ельцинское прозападное окружение, козыревский МИД это поощряли. Украинская государственная русофобия поднялась и окрепла на почти дармовом русском газе, который гнал по трубам «конституирующий чужой». Наверное, Черномырдина и направили послом в Киев — чтобы сам посмотрел на дело рук своих! Превратив русских в объект унижения, даже искоренения, некоторые лимитрофы сами вынудили Россию, отряхнувшуюся от слизи либерального пораженчества, занять более жесткую позицию. Немало постарался и Запад. Он все эти годы использовал русофобию на евразийском пространстве как минные галереи-подкопы, с помощью которых раньше взрывали стены сопротивляющейся крепости. Могла ли Россия в этой ситуации и дальше фуршетно улыбаться, когда «западные партнеры», говоря попросту, оборзели? Нет, конечно! И не потому что русские хотят войны, а потому что они ее не хотят. Когда-то нужно было объяснить друзьям-НАТОвчанам, что негоже воплощать геополитические фантазии с помощью «цветочно-фруктовых революций» и бомбежек, что разговаривать с нами как с побежденными недопустимо. Мы войну не проигрывали, нас просто сдали ненадлежащие правители, и с них еще История спросит.
Есть ли у страны ресурсы для такого объяснения с Западом? Не знаю, я не специалист… Однако первый же серьезный конфликт наших и западных интересов прояснил, что необходимо нам делать в военном, экономическом, финансовом, информационном и прочих направлениях, чтобы обеспечить реальный, а не сувенирный суверенитет России. Прояснилось и то, как с помощью внутреннего прозападного лобби нас много лет делали «страной-бензоколонкой». Конечно, в ответ на эту колкость улыбчивого Обамы можно назвать Америку «страной — печатным станком», что недалеко от правды. Но отшутившись, мы не отменим тех огромных задач, которые стоят перед нами после долгого существования в виде добровольного западного доминиона. Я нарочно сгущаю краски, но мы слишком долго смотрели на мир сквозь зеленый доллар. По размаху эти задачи сопоставимы с экстремальной индустриализацией накануне Второй мировой, а может, и еще грандиознее!
