Какая чудесная погода была тогда, в мае! Свет и тепло заливали зелёные поляны и свежую листву платанов парка, пели птицы и цвели цветы, – он так и не смог разгадать тайны той беспричинной радости, которую они дарят людям. Дубовые доски пола его спальни были золотыми от солнца, и из окна было видно, как весело бьются в небе маленькие дракончики узких флажков над башнями королевского замка. Радостная, щедрая волна вечного обновления катилась по земле, и была высшая несправедливость в этом финале великой драмы его жизни, который разыгрывался под красным бархатным занавесом, на постели, похожей на маленькую сцену.
Он умирал 2 мая 1519 года. Рядом сидел Франциск, и, глядя на некрасивое, уныло долгоносое лицо короля, Леонардо просил прощения у бога и людей за то, что сделал в своей жизни так мало.
На кладбище за его гробом шли с факелами шестьдесят бедняков, которым он завещал милостыню. Могилу его потеряли ещё в XVII веке и, если бы не искусствовед Арсен Гуссе, возможно, никогда и не нашли бы. Вместе с садовником королевского замка он перекопал много земли, прежде чем наткнулся на высо-колобый череп, в котором ещё сохранились зубы. Рядом Гуссе нашёл камень с полустёртыми буквами INC. Потом два других камня. На одном можно было прочесть: DUS, на другом LEO. Тогда он понял, что когда-то на плите было написано: LEONARDUS VINCIUS – имя человека, череп которого он держал в руках.
Роберт Вуд:
«ИССЛЕДОВАТЬ НЕИЗМЕННЫЕ ЗАКОНЫ»
Легко подметить, что Америка дала миру несравненно больше изобретателей и экспериментаторов, чем математиков и теоретиков. Закономерность эта, сама по себе очень интересная, имеет и исторические и психологические объяснения, которые можно увидеть в биографиях американских учёных. Один из таких «типичных» американцев – физик Роберт Вуд, гений физического эксперимента, человек с необыкновенно оригинально устроенным мозгом.
Он прожил долгую и удивительно счастливую жизнь. Он всегда занимался только тем, к чему лежала его душа. У него была замечательная жена, хорошие дети, преданные друзья, талантливые ученики. Он никогда не жаловался на здоровье, не испытывал финансовых затруднений. Но всю жизнь мучила его одна неодолимая страсть – любопытство. Мучила и награждала самой большой наградой, существующей для таких людей, – открытием неизведанного.
Он не умел и не хотел отделять свою науку от окружающего его многообразия жизни. Иногда кажется, что он легкомыслен в своих исследованиях, что он делал опыты с наскока, выводы – полушутя. Жизнерадостный, с огромным зарядом юмора, этот человек словно играл в своих лабораториях; он заражал азартом других, прежде чем они понимали скрытый смысл и глубину его игры. Студентом он подозревает, что хозяйка пансиона готовит завтрак из остатков вчерашнего обеда, подкла-дывает в жаркое безвредный хлористый литий и на следующий день изобличает хозяйку с помощью спектроскопа. Все влюблённые пишут девушкам письма. Вуд посылает своей невесте в коробке из-под муки восковые валики фонографа с записанными на них признаниями.
Многие удят рыбу. Вуда интересует, что и как видит рыба из-под воды, и он конструирует фотокамеру «Рыбий глаз». Сотни раз описаны и объяснены миражи в пустынях. Вуд насыпает на железные листы песок, подогревает их снизу газовыми горелками, ставит игрушечные пальмы и получает «лабораторный» мираж…
Что делает обыкновенный человек, если в нескольких шагах от него в землю ударяет молния? Очевидно, бежит в укрытие. Вуд побежал в лабораторию, расплавил восемь фунтов олова и залил в отверстие, которое образовалось в земле от удара гигантского электрического разряда. Потом он выкопал застывший металл и получил «автограф» молнии.
Он решает стоящие перед ним проблемы всегда самым простым и доступным способом. Его домашняя лаборатория – в сарае и коровнике. Газета «Дейли Игл» писала о ней в 1912 году: «…Вы никогда не подумаете, что в строении может находиться кто-либо, кроме домашних животных, до того момента, когда профессор распахивает огромные двери и показывает вам содержимое». Один из спектроскопов он называл «могильным», потому что плиту для его основания он притащил с кладбища.
Когда засорилась длинная и узкая труба другого спектроскопа, он не стал ломать себе голову, каким образом вычистить её, а тут же схватил кошку, засунул её в трубу и закрыл вход. Кошке ничего не оставалось делать, как ползти на свет далёкого выхода, собирая своей шерстью весь сор и паутину. Его жизнелюбивое любопытство неиссякаемо. Он увлекается яхтами и лыжами, фотографией и катанием на досках по волнам.
Покупает ещё в 1899 году автомобиль с паровым двигателем. Пишет маслом и акварелью. Получает первый приз за карнавальный костюм. Сочиняет шуточную книжку «Как отличить птиц от цветов», которая выдерживает более 20 изданий и переводится на другие языки. И в 50 лет он всегда в кругу молодёжи, самый неистощимый на выдумки и проказы. Вся семья Вудов необыкновенно легка на подъём. Бесконечные путешествия. В молодости, назвавшись журналистом, он приехал в Москву, был на Нижегородской ярмарке, путешествовал по новой Транссибирской магистрали. Германия, Франция, Англия, Италия, Египет, Мексика, Гавайи. Невозможно сосчитать, сколько раз пересекал он Атлантику; поездки в Европу – буквально каждые два-три года. Как похож этот весёлый, красивый, с иголочки одетый американец с трубкой в зубах на беспечного богатого балагура, кочующего от скуки по земному шару.
Как трудно было, наверное, представить себе, глядя на него, что именно этот человек внёс огромный вклад в физическую оптику, что он автор всемирно признанных работ по резонансному свечению паров и газов, учёный, сделавший первые фотографии в ультрафиолетовых и инфракрасных лучах, тончайший исследователь интерференции, поляризации, дифракции идругих загадок света.
Шутник и балагур, в 32 года встал на кафедру Лондонского королевского общества – ту самую, на которой стояли Ньютон и Фарадей, и прочитал доклад, который слушали крупнейшие учёные Англии: Рэлей, Крукс, Дьюар. Весельчак и проказник, в 33 года – профессор физики университета Дж. Гопкинса. Беспечный турист публикует десять научных работ в год.
Писатель Вильям Сибрук написал – замечательную биографию Роберта Вуда, переведённую на русский язык по инициативе академика Сергея Ивановича Вавилова и изданную у нас в 1946 году, за десять лет до смерти Вуда. Сибрук пишет: «Сущность Роберта Вильямса Вуда в том, что это – сверходаренный американский мальчик, который не стал взрослым за всю свою жизнь». Это определение кажется мне очень точным. В таком случае, это единственный маленький мальчик, чьё имя навечно вписано в историю науки.
Галилео Галилей:
«Я НАПРАВИЛ ИЗЫСКАНИЯ К НЕБУ…»
Человечество не хочет жить без великих людей: в ту неделю, когда умер Микеланджело, родился Галилео Галилей.
Счастье и несчастье распределились в его судьбе очень неравномерно: поистине грозовым был закат его жизни, а на заре, в юности, старший сын многодетного знатного, но бедного Венченцо Галилея был весел и удачлив. Он учился во Флоренции – городе, который околдовал его на всю жизнь, потом в университете Пизы, где сразу заскучал на схоластических лекциях, увлекался литературой, живописью, любимой своей лютней.
Отец желал видеть его медиком и всячески старался отвадить от математики и физики. О существовании работ Архимеда и Евклида Галилей узнал только в 18 лет. Эти книги притягивали его к себе как магнит. Его философские симпатии ещё неопределенны, а знания достаточно поверхностны. Разумеется, он слышал о новой системе мира, предложенной этим польским астрономом по фамилии Коперник, но: «Я был убеждён, – писал Галилей, – что новая система – чистейшая глупость. Я спрашивал многих из бывших на лекциях и увидел, что для них лекции эти служили неистощимым предметом для насмешек». Да, тогда об учении Коперника ещё читали лекции. Но пройдут годы, и маски идиотского смеха превратятся в гримасы ненависти, в оскал бессильной жестокости перед бессмертным открытием великого поляка.
…Толпы студентов и любопытных окружили знаменитую Пизанскую башню: сегодня молодой профессор будет бросать с её вершины различные предметы, чтобы доказать, что тела неравного веса падают с одинаковой высоты в одинаковое время.
…Тысячи жёлтеньких язычков чуть колеблются, когда вступает хор Пизанского собора, и в дрожании свечного пламени Галилей замечает, как раскачивается большая люстра. Зависят ли колебания от времени? Здесь, в соборе, открыл он принцип изохронизма колебаний.
Имя молодого профессора быстро становится популярным, и это многим не нравится. Коллеги начинают тихую травлю. А тут ещё так некстати раскритиковал он механический черпак Джованни Медичи, весьма влиятельного молодого человека, почитавшего себя изрядным инженером.
