Вот так. Несколько мгновений и впечатлений – машина, собака, поцелуй – значат больше, чем вся жизнь. И тут же рядом другой временной парадокс.
«Как неправильно мы исчисляем возраст. Человек только родился, мы хлопочем возле него, суём в рот пустышку, говорим: «Сашеньке две недели, месяц и десять дней, полгодика, год, три с половиной…»
Хотя для Сашеньки такая арифметическая точность не имеет ровным счётом никакого значения.
И через десятилетия: «Александру Петровичу?.. Что-то около семидесяти…»
А он, Александр Петрович, именно сейчас готов разделить с вами мудрость прожитой жизни, предостеречь от возможных ошибок. Теперь-то и должен быть дорог каждый его год, месяц, если хотите, день.
Всё наоборот» («После…»).
Наоборот-то наоборот, но никто ничего не знает в точности. Даже Антон Чехов. «…он думал о Москве, осенних лесах Мелихово, о провалившейся «Чайке» и длинно-назидательной «Дуэли», о том, что так ни черта и не успел в этой жизни, оставшиеся годы которой теперь безошибочно мог предсказать как врач…
Сидя у моря и кутаясь в воротник пальто, он не мог знать, что для многих именно с него начнётся русская литература, что тысячи писателей будут безбожно красть его запахи, интонации, настроение, предопределённость судеб его героев, что режиссёры всего мира будут ломать головы над не вписывающимся в привычную схему алгоритмом его пьес».
А может, оно и к лучшему, что Антон Павлович в версии Сергея Говорухина – и, возможно, на самом деле – ничего такого не знал. Слишком часто мы видим тех, кто уверен в собственном величии, непогрешимости. И в том, что для исправления ошибок, произнесения нужных слов – в запасе вечность, как твердил Маяковский бронзовому Пушкину.
«Я всё сам себе объяснил. Я принял истины, которые, казалось, не приму никогда. Я научился жить без тебя.
И всё-таки… Всё-таки когда-нибудь, не знаю когда, может, через сто, двести лет, я нажму эту клавишу, и на твоём телефоне определится мой номер. Единственный из всех номеров.
– Здравствуй, – скажешь ты. – Как долго тебя не было.
И у меня оборвётся сердце…» («Прозрачные леса под Люксембургом»)
Не надо ждать двести лет.
Поторопитесь.
Позвоните…
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Литература
Одна песня
МЕМОРИАЛ
Константин Федин писал: «Я не знаю автора стихов, не знаю других его произведений, но за один «Бухенвальдский набат» я бы поставил ему памятник при жизни». А Игорь Шаферан отмечал: «Бухенвальдский набат» – песня-эпоха. И скажу без преувеличения – мир замер, услышав эту песню». Но кто сейчас помнит имя автора?
Александр Владимирович Соболев родился в 1915 году в местечке Полонное на Украине. Когда началась война, ушёл на фронт рядовым. Вернулся в 1944-м инвалидом второй группы. После войны – работа в литейном цехе авиамоторного завода, заводская многотиражка…
В 1958 году в Германии открыли мемориал Второй мировой войны «Бухенвальд». Сообщение о том, что на деньги, собранные жителями ГДР, на территории бывшего лагеря смерти возведена башня с колоколом, набат которого должен напоминать людям о жертвах фашизма и войны, и дало толчок к написанию стихотворения. Как вспоминает ныне здравствующая вдова поэта, Татьяна Михайловна Соболева, уже через два часа после этого радиосообщения Александр Владимирович прочитал ей:
Сотни тысяч заживо сожжённых
Строятся,
Строятся
в шеренгу к ряду ряд…
В сентябре 1958 года «Бухенвальдский набат» был напечатан в газете «Труд». Автор послал стихи композитору Вано Мурадели, который через два дня позвонил по телефону: «Пишу музыку и плачу… Какие стихи!»
И в 1958-м «Набат» грянул. Шла подготовка к Всемирному фестивалю молодёжи и студентов в Вене. В ЦК ВЛКСМ, куда Соболев пришёл с «Бухенвальдским набатом», его оценили как подходящий по тематике. В Вене песня впервые была представлена в исполнении хора студентов Уральского университета. Её тут же перевели практически на все языки. Однако в СССР песня стала известна позднее, когда прозвучала в документальном фильме «Весенний ветер над Веной». Её взял в свой репертуар Ансамбль песни и пляски Советской армии под управлением Б.А. Александрова.
Но при этом её название упорно ассоциировалось только с именем композитора – Вано Ильичём Мурадели. Бывает…
А.В. Соболев умер 6 сентября 1986 года. Имя его почти забыто. Творческое наследие не востребовано. Летом этого года ему исполнилось бы 95.
Александр ВАСИЛЬЕВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии: 24.06.2010 00:20:13 - bakunin пишет:
Одна песня
Автор несколько наивно удивляется, почему при исполнении "Бухенвальдского набата" обычно объявляли лишь имя композитора Мурадели, "забывая" назвать того, кто написал стихи. Между тем, тут все очень просто - дело в национальности малоизвестного поэта. Отрыжка старой болезни...
Поэтам, не вернувшимся с войны
Литература
Поэтам, не вернувшимся с войны
МЕМОРИАЛ
В Омске на Аллее литераторов, занимающей центральную часть бульвара Леонида Мартынова и открытой девять лет назад по инициативе местного краеведа Владимира Селюка, установлен памятный знак поэтам-фронтовикам, не вернувшимся с Великой Отечественной войны.
На глыбе белого мрамора, привезённой с Урала, шесть имён, оставшихся навсегда в памяти не только их родных и близких, потому что, прав Евтушенко, «поэт в России – больше чем поэт». А Борис Богатков, Владимир Добронравов, Сергей Добронравов, Николай Копыльцев, Иосиф Ливертовский, Георгий Суворов (его стихотворение открывает сегодняшний номер «ЛГ»), без сомнения, – поэты, стихи которых продолжают волновать людей, неравнодушных к поэзии. И что теперь они увековечены именно в Омске – случайностью не назовёшь.
Братья Добронравовы в городе на слиянии Оми с Иртышом родились, Богатков, Ливертовский и Копыльцев учились, а Суворов в конце 30-х проходил здесь воинскую службу. И вряд ли случайность, что все они были привечены Леонидом Мартыновым, а теперь вот вновь оказались под крылом выдающегося русского поэта на литераторской аллее бульвара его имени.
Николай БЕРЕЗОВСКИЙ, ОМСК
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Литература
Сколько же ему лет?
ЮБИЛЯЦИЯ
По-суворовски быстрый в движениях, живой, наделённый народным юмором, с характерным волжским говорком, всегда в центре кипения работы, Юрий Тарасович Грибов живёт в моём сознании как глубоко незаурядная личность, которая излучает обаяние и бескорыстное, дружеское отношение к литераторам и самой литературе.
Выходец из села Бугры Богородского района Горьковской области, он всю свою сознательную жизнь отдал служению Отечеству: комсомольцем добровольно ушёл на фронт, стал командиром пулемётной роты, дошёл до Берлина. Впоследствии – автор книг «Сороковой бор» (на неё большой рецензией откликнулся Леонид Леонов), «Праздник в Усолье», «Ржаной хлеб», «Перелом лета», «Высоковские старики» и других. Лауреат премии СП СССР им. М.С. Шагинян, а также Всероссийской премии «Золотой венец Победы» в честь 65-летия Победы в Великой Отечественной войне.
Как часто на наших глазах происходит печальное превращение хорошего и достойного человека с движением наверх по служебной лестнице в некую «окаменелость», памятник самому себе. Таким примерам несть числа. А Юрий Тарасович, который до распада Союза писателей СССР был секретарём его правления?.. Кажется, с годами он становился всё более «своим», старшим другом и наставником молодых, близким другом коллег по литературному цеху.
Поразительно, как расцвела, как выросла в сознании читателя «Литературная Россия» под его руководством, насколько в те годы увеличился тираж, расширился круг молодых авторов из глубинки.
