В рамках нового "турецкого" проекта было создано большое количество менеджерских мест для курдской элиты. В начале этого года был запущен канал турецкого гостелевидения на курманджи (основном диалекте курдского языка), эфирное время на котором получил ряд влиятельных бывших политических и богемных националистов. В свою очередь, бизнесмены из Юго-Восточной Турции фактически играют роль "пограничных беев", которые в оттоманский период расширяли влияние государства "вовне". В сегодняшних условиях они формируют новые рынки для турецкого экспорта на Ближнем Востоке, прежде всего, в Сирии, Ираке и Иране. На политической сцене присутствует в том числе и "курдская" Партия Демократического Общества (ПДО), 20 представителей которой были избраны в парламент в 2007 г. В ходе муниципальных выборов в марте этого года ПДО усилила свои позиции, в частности, получив большинство в одном из крупнейших городов Турции Диярбакыре. Фактически это означает разделение ПСР ответственности с "системными курдами" на Юго-Востоке страны. Таким образом, увеличиваются и перспективы завершения конфликта: показательно в этой связи и начало переговоров о полном разоружении РПК, прошедших в начале этого года на территории Ирака.
ИСЛАМСКАЯ ЭКОНОМИКА
Другим аспектом реализуемого партией Эрдогана проекта Турции является новая модель экономики, которую западные эксперты определяют как "экономику исламского протестантизма". Заслугой правительства ПСР стало появление еще одного экономического центра Турции - Центральной Анатолии. При этом, именно ислам стал идеологией экономического процветания в этом регионе. С одной стороны, тяжелый, хорошо оплачиваемый труд был определен как "богоугодное дело", а с другой, неэффективное использование капитала (его замораживание, например, на счетах в банках) определено как "грех". Так, по мнению одного из сторонников ПСР и главы крупного холдинга Мустафы Буйдака, "открыть фабрику - это такое же богоугодное дело, как и молитва". А поскольку новый турецкий бизнес происходит из одной социально и религиозно мотивированной среды, можно сказать, что уровень доверия, играющий важную роль в преодолении кризиса, здесь крайне высок.
Развитие Турции при правительстве Эрдогана было связано с реальным, а не финансовым сектором. Таким образом, нынешний кризис повлиял на Турцию гораздо меньше, выразившись в спаде экспортно-ориентированного сектора турецкой экономики на 35% по сравнению с показателями прошлого года (прежде всего, из-за снижения экспорта в Европу). Одновременно снижение цен на сырьевые ресурсы позволяет значительно снизить стоимость экспорта и дефицита торгового баланса: в докризисный период он доходил до 40 млрд. долл. в год, а по прогнозам на 2009 г. снизится в четыре раза. Дело в том, что каждые десять долларов цены нефти соответствуют четырем миллиардам в импортной корзине Турции. При этом, даже несмотря на мировой кризис, рост турецкой экономики по прогнозам составит в 2009 г. порядка 4%.
Кризис дает правительству Реджепа Эрдогана дополнительное время для преодоления инфраструктурных проблем турецкой экономики. При сохранении докризисных темпов роста потребления электроэнергии (8% ежегодно), экономическое развитие должно было замедлиться уже в ближайшие годы из-за нехватки генерирующих мощностей. Аналогичная проблема существовала и в транспортной системе. Дело в том, что с 70-х годов государство практически перестало вкладывать в развитие железных и автодорог. Транспортные проекты, без которых невозможно наращивание экспорта, стали одним из приоритетов правительства ПСР. Длина шестиполосных автодорог увеличилась почти в два раза, а в железные дороги было инвестировано больше, чем за предыдущие сорок лет. При этом основные транспортные проекты, включая железнодорожный туннель через Босфор, будут реализованы в 2010-2015 г.
Рынки сбыта турецкой продукции диверсифицированы, что является существенным преимуществом по сравнению с конкурентами. Если экспорт в Европу обвалился, то торговый оборот с ближневосточными партнерами Турции, наоборот, увеличился. В условиях торговых санкций против Тегерана Турция постоянно наращивает свое присутствие на иранском рынке. А турецкий экспорт в Ирак, даже несмотря на кризис, увеличился по сравнению с аналогичным показателем предыдущего года на 75%.
Одним из символов доверия к модели развития, предложенной премьером Эрдоганом, является незначительное падение рынка недвижимости в Турции. Богатые мусульмане, включая жителей Персидского залива, продолжают покупать дома и квартиры, прежде всего, в Стамбуле, чтобы в случае необходимости "спокойно переждать кризис". У Турции в этом плане есть преимущество и перед Европой, и перед арабскими странами. Дело в том, что речь идет, с одной стороны, о свободной и демократической стране, а с другой - мусульманской, что позволяет избежать бытовых трудностей.
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
По своему коалиционному потенциалу Анкара является лидером мирового уровня. Премьер Турции - фактически единственный из общепризнанных мировых лидеров, кто четко высказался по поводу войны в Газе. "Давосская речь" Реджепа Эрдогана стала одним из главных факторов, определяющих будущее развитие Ближнего Востока. На фоне победы правых в Израиле жесткая позиция Турции оказалась гораздо более дальновидной, чем египетско-саудовская линия на негласную поддержку Израиля. Одновременно Анкара переиграла и Тегеран. На фоне неспособности иранцев оказать эффективную помощь ХАМАС турецкое руководство совершило прорыв на "информационно-политическом фронте".
Таким образом, Анкара заявляет о своем лидерстве в мусульманском мире. Еще до "Давосской речи" партия Реджепа Эрдогана была образцом для политических движений, прежде всего оппозиционных, в арабском мире. "Братья мусульмане" в Египте ориентируются на "турецкий опыт". В ряде арабских стран, в частности Марокко, были созданы тезки ПСР. Один из лозунгов палестинского правительства: "Хамас - это Эрдоган, а не Талибан". Общественное мнение в мусульманском мире крайне позитивно относится к Анкаре: например, впервые с 1918 г. на прошедших в арабских странах демонстрациях развевались турецкие флаги.
Коалиционный потенциал - это главное преимущество Анкары по сравнению с другими, и не только региональными, игроками. Турция всё больше вытесняет Египет в роли посредника в ближневосточном урегулировании. По сравнению с Анкарой, Каир больше не является надёжным партнером по переговорам: его гарантиям не доверяют. В этом плане показательно, что египетскому руководству так и не удалось добиться создания коалиционного правительства в Палестине на своих условиях. В свою очередь, именно Анкара выступала посредником по обмену пленными между Израилем и "Хизбаллой". Кроме того, именно турецкое правительство было переговорным каналом по обмену пленными между Хамас и Израилем, а также по возвращению Голанских высот Сирии. Таким образом, именно Турция может сыграть ведущую роль в ближневосточном урегулировании.
У турецкого руководства отличные отношения с Тегераном. Неслучайно именно президент Турции Абдулла Гюль выполнял роль посредника между новой американской администрацией и иранским руководством. Одновременно благодаря посредничеству и гарантиям турецких властей состоялась встреча между пакистанским и афганским руководством. Турция является и единственной страной, наработавшей отношения с различными сторонами внутриафганского конфликта. Помимо объединяющего религиозного фактора свою роль здесь сыграл приоритет, уделяемый турецким контингентом реализации инфраструктурных проектов (школ и дорог). Показательно, что турецкие политики - фактически единственные из представителей стран-участников операции в Афганистане, кто посещает не только военные базы в стране.
Показателем новой внешней политики Турции является её роль в урегулировании ситуации на Кавказе, где Анкара предложила платформу, включающую Россию, Азербайджан, Армению. Речь уже идёт о возобновлении дипломатических отношений с Ереваном, крайне заинтересованным в этом: ведь турецко-армянский торговый оборот уже в три раза превышает торговлю Армении с её главным союзником - Россией. Это поможет Анкаре закрыть тему "геноцида армян" и вплотную заняться разрешением карабахской проблемы. Турция значительно усилила свое влияние и в Грузии, в основе которого лежит большое количество создающих общие интересы экономических проектов. Кроме того, инфраструктурно Грузия становится всё более привязана к Турции. Это и железнодорожная ветка от Карса до Тбилиси, и открытие автомагистрали по побережью Черного моря от Самсуна до грузинской границы.
Энергетическая безопасность, несмотря на кризис, останется приоритетной темой. При этом Турция является стратегическим партнером для поставщиков нефти и газа. В 2003 г. было подписано соглашение о строительстве панарабского газопровода из Египта в Турцию. Аналогичное соглашение заключено в 2007 г. между Ираном и Турцией. Лоббируемый европейцами газопровод Nabucco также должен пройти через Турцию. Кроме того, по ее территории проходит "Северный стратегический трубопровод" из Киркука в Джейхан и нефтепровод Баку-Джейхан. В этом плане показательно, что Турция стремится играть не просто роль транзитной страны, но и экспортера нефти и газа, покупая сырьё на своей границе и перепродавая его дальше в Европу. То есть фактически речь идет о стремлении правительства ПСР восстановить историческую роль Стамбула в рамках нефте-газового "Шелкового пути".
