Исследователь эзотерического наследия Платона Э.Шюре [44] впоследствии отметит, что две трети своей теологии Аврелий Августин взял именно у Платона. Что касается самого Августина, то он признавался, что был вразумлен книгами платоников, которые надоумили его «искать бестелесную истину» (Исповедь. VII,ХХ,26). Все истинное, что говорится в книгах этих философов, говорится, по мнению Августина, и в самом Святом Писании, ибо платонизм проникнут мыслью о Боге. Таким образом, Августин объявляет платонизм предтечей Христианства, как его своеобразную пропедевтику.
Вся человеческая история, по убеждению Августина, с самого своего начала определяется борьбой двух божественно-человеческих институтов — божьего царства и царства земного. Дуализм между Богом и природой вытекает из теологической его концепции относительно божественной благодати, которая непостижимым образом ведет к спасению избранное меньшинство людей и осуждает на греховную жизнь, определяемую свободой их воли, подавляющее большинство человечества. Первая элитарная часть человечества и составляет божье царство, а вторая — земное. Их противоположность носит моральный и, можно сказать, антагонистический характер. Ведь божье царство составляют праведники, которые свою любовь к Богу доводят до презрения к себе. Напротив, земное царство состоит из тех себялюбцев, которые в эгоистическом самоослеплении совсем забыли о Боге. Божье царство первоначально состояло из верных Богу ангелов, а также из ветхозаветных патриархов, пророков и других положительных, сугубо моральных персонажей, избранных Богом. После пришествия Христа и появления христиан божье царство значительно расширилось и окрепло. Определяющими чертами человеческих существ, принадлежащих к этому государству, стали смирение и покорность, как перед лицом божественного промысла, так и перед христианской церковью, представительницей Бога на земле.[45]
Анализируя в «Исповеди» свое дохристианское состояние, Августин пишет, что он жил тогда как во сне, питая свое сознание призраками, ложными идеями («бреднями»). Такое состояние он сравнивает с поведением животных и считает, что большинство людей имеют именно такое ложное сознание. Такое «массовое» сознание (или как у Августина «плотское зрение») видит первенство лишь телесных (или «физических»), а не духовных («метафизических») начал (III,VI,10).
Этика человека из толпы (которая неправедна, ибо такие люди живут «по суду людей непонимающих, судящих от сегодняшнего дня и меряющих нравственность всего человечества мерилом собственной нравственности), обречена на вечное осуждение этики элиты, представители которой «добрые и святые патриархи служили правде, включавшей в степени гораздо большей и более возвышенной одновременно все заповеди; ничуть не меняясь, она только заповедует разным временам не все свои заповеди сразу, а каждому то, что ему соответствует» (III,VII,13–14). Таким образом, этический критерий элитности у Августина выступает полнота, а точнее гармония выполняемых человеком заповедей. Человек массы лишен такой полноты, он чаще всего в своей практике руководствуется каким-то одним, наиболее значимым для него законом морали и остается глух и слеп к заложенной в нравственности гармонии. Путь к просветлению сознания у Августина совпадает с теми же самыми ступенями духовного развития, что и у Платона. Вспомним знаменитую притчу Платона о символах пещеры. Вот что пишет Августин об этом же: читая книги, «относящиеся к так называемым свободным искусствам», «я стоял спиной к свету и лицом к тому, что было освещено; и лицо мое, повернутое к освещенным предметам, освещено не было» (IV,XIV,30). По-видимому, именно с этого осознания своей духовной слепоты и начинается элитология как Платона, так, возможно, и самого Августина.
По мнению ряда специалистов, промежуточным звеном, которое связывает апостола Павла со средневековой не только теологией, но и элитологией, является Дионисий Ареопагит (Псево-Дионисий).[46] Традиционно исследователями этот корпус сочинений относится к неоплатонической школе, с явными чертами влияния сочинений непосредственно самого Платона. Отмечается, что Ареопагит перенял у Платона не только идею «отрицательной теологии», но и саму «философию иерархии», которая уже непосредственно выводит его к основам элитологии.
По мнению Дионисия, чин иерархии требует, чтобы одни просвещали и совершенствовали, другие просвещались и совершенствовались. Высшие должны сообщать свое озарение и чистоту низшим. Начало иерархии — Святая Троица, источник жизни и единства. Иерархия есть ступенчатый строй мира. В мире есть ступени, определяемые степенью близости к Богу, Который есть все во всем («О небесной иерархии» 3,2). Цель иерархии — «возможное уподобление Богу и соединение с Ним» (Там же). Поэтому иерархия понимается им как всеобщий закон бытия, а само бытие представляется Дионисием как иерархически организованное целое, устроенное Творцом таким образом, что место каждого существа определяется степенью его совершенства.
По мнению В.В.Соколова, социальный смысл этой системы определяется принципом, согласно которому высшие ступени уделяют свой свет низшим и тем самым управляют ими. Низшие же ступени могут получить божественный свет только через посредство высших. Тем самым каждому воздается по его достоинству в соответствии с иерархической «табелью рангов». Идея иерархии требовала беспрекословного подчинения низших ступеней высшим.[47] В своих «Письмах» (VIII,1) Дионисий утверждает вслед за Платоном и Павлом, что каждый человек должен выполнять те обязанности, которые вытекают из его сословной принадлежности. В случае спора слуги с господином следует всегда брать сторону господина, если даже он и не прав (Там же, VIII,3). Человеческая спесь особенно невыносима, когда кто-либо стремится занять более высокое место, чем, то, какое предназначено ему в системе общественной иерархии. Данное утверждение может считаться аксиомой элитологии, поскольку решает один из основных вопросов этой науки — вопрос о квазиэлиты.
При дворе Карла Великого с 782 по 796 год Алкуин Флакк Альбин устроил знаменитую Палатинскую школу, через которую прошли практически вся аристократия и элита знаний того времени. Именно благодаря деятельности Палатинской школы, всю эту эпоху историки назвали «Каролингским Возрождением».
Алкуин понимал основанную Карлом Великим придворную Академию как центр «создания» совершенного человека. Воспитание этого «сверхчеловека» должно было, по его мнению, полностью соответствовать идеалам, которые провозглашала философия избранности, начиная с эпохи Платона. Анализ эпистолярного и научного наследия Алкуина показывает его зависимость в области элитарной педагогики от сочинений Платона, в частности, «Государства». Так в одном из своих посланий к Карлу (796 г.) Алкуин писал, что он всегда убеждал юношей, находящихся при императорском дворе, «всеми силами изучать начала такой мудрости и ежедневными трудами усваивать их себе, потому что мудрость оказывает услуги и цветущему возрасту, делает его достойным достижения почтенной седины, и мудростью же можно достигнуть вечного блаженства. Я же не устану сеять семена мудрости, по средствам своего умишка, между вашими слугами…»[48]. Развивая платоновскую мысль об элитарном образовании, он советовал подрастающей элите власти непрестанно заботиться и украшать «благородство своего временного происхождения еще большим благородством ума».[49] Ведь благородство ума наследуется душою в вечное Царство, в то время как родовое аристократическое благородство остается истлевать на земле.
Создание «нового (т. е. элитного) человека» Алкуин видит в процессе воспитания — путем духовного просвещения. В его наставительных письмах царствующим особами философ неоднократно подчеркивает, что достойный нрав Государя — это «дар божий и благодеяния для государства, когда властители народов христианских отличаются превосходною нравственностью и живут с людьми, угождая Богу. Отсюда, — продолжает он развивать далее эту мысль в письме к Карлу Молодому(ум.811 г.), — будь уверен, происходит небесное благословение на народ и государство; и да удостоит Бог ваше высочество такого благословения на вечные времена»[50]. Алкуин напрямую связывает высокий социальный статус с получением элитарного образования. Благословенны, по его мысли, те, кто занимают свои высокие должности по уму. Поэтому правитель должен получить всестороннее образование, быть элитарным человеком не только в силу своего родового происхождения, но и в силу своего личного достоинства. Личное достоинство указывает уже на аристократизм духа. Соединение этих двух качеств — социального статуса и личного достоинства — есть тот самый идеал, который был положен в основу элитарной педагогики еще Платоном в его «Государстве». Одним из эффективных средств достижения этого идеала, по мнению Алкуина, является непрерывный процесс самообразования.[51]
