А потом мы плыли на теплоходе по Ангаре и Байкалу, читали друг другу стихи. Толя взял мой адрес и через какое-то время прислал только что изданные «Вечера». К сожалению, книга потерялась при многочисленных переездах, о чём я искренне жалею. Зато журнал «Сельская молодёжь» с подборкой его стихов, с фотографией Толи, где он снят молодым, в солдатской форме, я храню до сих пор.
Летом 1986 года мы с белгородским поэтом Владимиром Молчановым надумали поехать на мою малую родину – в Приамурье. Володя когда-то учился в Иркутске, там у него остался друг юности, поэтому решили сделать остановку в этом городе, побывать на Байкале.
Зашли в редакцию иркутской газеты «Советская молодёжь». С журналистом Олегом Желтовским, к тому времени ставшим редактором этого издания, я учился в Москве на курсах при Высшей комсомольской школе. Разговорились. Я спросил о Кобенкове. «Да он у нас в редакции работает», – сказал Олег и позвал Толю. Мы встретились, пожали руки, обменялись книгами. Тогда Анатолий подписал мне сборники стихов «Два года» (1978 г.), «Послание друзьям» (1986 г.) и литературных статей и эссе «Путь неизбежный» (1983 г.).
И вновь я читал строки, которые волновали и запоминались:
Уже отработал фонарик
берёзовой рощи моей…
Неделя – и ветер ударит
и топнет мороз у дверей,
и горькая тьма увяданья,
пробив виноградную гроздь,
закапает наши свиданья
и жизнь пропитает насквозь…
Шли годы. Я читал стихи Кобенкова в центральных журналах, в антологии «Строфы века», составленной Евгением Евтушенко, приобрёл его сборник «По краям печали и земли» (Москва, 1989 г.), а однажды вернувшийся из поездки в Пушкиногорье Володя Молчанов сказал: «Тебе привет от Кобенкова. И новую книгу он передал». Сборник был с такой надписью: «Валере – как напоминание об Иркутске – с добрым приветом из Михайловского. Толя».
«Круг» (1997 г.) – десятая книга Толи. В авторском предисловии сказано: «Солнце для меня предпочтительнее луны, а небесное (в силу возраста) притягательнее земного». В этой книге Кобенков более философичен, чем в предыдущих, ритмы стихов стали разнообразнее, а интонация серьёзной. И в то же время – лёгкое, искромётное «кобенковское» письмо:
Всё было у этой страны: и леса,
и реки, и степи, и бог при усах,
и барды при лесоповалах…
Ей Лемешев пел, ей Фадеев писал,
и только меня не хватало…
По неизвестным мне причинам он оставил любимый Иркутск и в 2005 году перебрался в столицу. Увы, слова о том, что поэты приезжают в Москву умирать, оказались для Толи пророческими.
Он распрощался с земной жизнью в сентябре 2006 года. Об этом я узнал из «Новой газеты». Предварялась его уже посмертная подборка такой «шапкой»: «Ушёл из жизни лучший сибирский поэт». Вроде бы броско. Но определение «сибирский» едва ли точное: творчество Кобенкова знали, ценили, любили многие в России. Об этом свидетельствует и «Слово прощанья» в «Литературной газете», которое подписали известные российские писатели. Причём, насколько я знаю, некоторые из них не очень-то приязненно относятся друг к другу, но утрата примирила всех.
У меня горькая весть откликнулась стихотворением с эпиграфом из Толи «Осенью, когда летят журавли»: «…В такие минуты надо просто молчать, потому что летят журавли».
Похолодало так внезапно,
что пышногрудая соседка,
торгующая цветами,
проснувшись утром и увидев
увянувшие георгины,
запричитала:
– Горе мне, убыток!
Только хризантемы
белеют…
Поддержу торговку –
куплю четыре.
– Для кого? –
считая деньги, спросит.
– Толя ушёл…
– Чи, брат?
– Почти… Поэт.
– Как Пушкин, что ли?..
Безголосо
летят, прощаясь, журавли.
Я часто перечитываю книги Толи. После его ухода в сборнике «Послание друзьям» как бы заново прочёл такие строки:
Я жизнь люблю и вряд ли я отдам
всё, что люблю:
от самой малой птицы
до облачка, до чистой той страницы,
с которой мне так трудно по ночам…
Датировано стихотворение 1976 годом, то есть ровно за тридцать лет до того, как Толя покинул этот свет.
Странно, уже пять лет, как Толи нет, а ко мне как бы продолжают приходить от него весточки.
Поэт Станислав Минаков, живущий в Харькове, подарил московский альманах «Илья» (2006 г.). Открыл я одну из страниц – фотография Толи и подборка его стихов, причём ранних, ещё юношеских.
Непосредственные, чистые, звонкие строки:
Осень. Кажется, сентябрь.
Тихо в комнате. Я болен.
Мама чаем угощает
Некрасивого врача.
Я лежу и сочиняю…
А недавно редактор Владивостокского альманаха «Рубеж» Александр Колесов прислал книгу Кобенкова «Однажды досказать…» (2008 г.), изданную его друзьями. В ней стихи, написанные поэтом в последние годы. Немало строк, которые сегодня воспринимаются как пророческие, как завещание…
Недавно, будучи в Москве, я поехал в Переделкино, чтобы постоять у могилы Толи. Место его вечного упокоения найти просто – оно на краю кладбища, на склоне, под которым шумит неширокая, петляющая меж ивового кустарника речушка Сетунь. Это, конечно, не Ангара и не Байкал, которые Толя беззаветно любил, но и здесь он может «слушать, как поёт вода, как она живёт в тумане…». И наверняка слышит.
Валерий ЧЕРКЕСОВ, БЕЛГОРОД
Статья опубликована :
№35 (6336) (2011-09-07) 2
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
Русское слово в Трёхградье
Литература
Русское слово в Трёхградье
ПОВЕРХ БАРЬЕРОВ
Уже в четырнадцатый раз прошли Международные литературно-образовательные чтения, организуемые Институтом восточнославянской филологии Гданьского университета и Российскими центрами науки и культуры (РЦНК) в Варшаве и Гданьске. Девиз нынешних формулировался как «Литературные итоги последнего десятилетия». Проходили они в Трёхградье – так часто называют часть Польского Поморья, практически слившиеся три города – Гданьск, Сопот и Гдыня. Да ещё добавить к этому, что начались они практически в Земландии, то есть в Самбии, – или попросту на Калининградской земле; здесь история разных народов, цивилизаций и религий переплелась так тесно, что одно и то же место можно по-разному называть. И слава Богу, что теперь не обходят молчанием германский период здешних земель, не забывают (поэты в том числе), что Калининград именовался Кёнигсбергом, Гданьск – Данцигом и т.д.
Успеху чтений-2011, несомненно, способствовал и состав российской делегации, самой многочисленной. Приехавшие на чтения писатели приняли участие в масштабном калининградском празднестве – общегородской читательской конференции, проходившей под девизом «Читающий Калининград». А в органном зале Светлогорска (бывшем некогда католической капеллой немецкого Раушена) в авторском исполнении прозвучали пять духовных песен для голоса и органа композитора Алексея Шмитова на стихи из цикла «Обретшие Тебя» члена российской делегации московского поэта Григория Певцова.
Душой всего дела с польской стороны (официально – «координатор»), как и в предыдущие годы, был профессор Франтишек Апанович. Некоторые члены нашей делегации встречали его как старого друга, новички с первой встречи очаровывались этим замечательным человеком. С огромным интересом мы слушали историю написания им книг о Михаиле Пришвине и Варламе Шаламове. Интересны были воспоминания пана Франтишека о временах военного положения в Польше (начало 1980-х), когда, например, журнал «Пункт» стал выходить подпольно, сменив название на «Подпункт» – и при этом продолжал выплачивать авторам гонорары!
Нельзя не сказать и о Малгожате Мархлевской из Гдыни – поэтессе, переводчице, издательнице, галерейщице, доброй хозяйке и терпеливом экскурсоводе. В рамках чтений она представила билингвальный сборник стихов члена нашей делегации москвички Ольги Харламовой «Перелётные письма любви» – русский оригинал и перевод на польский. К сожалению, чуть-чуть не поспел к чтениям тираж выполненного пани Малгожатой перевода стихов Ефима Зуслина (Алматы).
