По своему влиянию "произраильское лобби" уступает первым двум группам. Тем не менее, с осени 2008 года влияние этого лобби в США вновь стало заметно усиливаться, в частности, в процессе принятия кадровых решений.
Наконец, четвертым, и наиболее слабым звеном в системе принятия внешнеполитических решений, пока является сам Барак Обама. Пока он не приобретет необходимого опыта в международной сфере, не войдет в курс дела.
Более или менее оформленная внешнеполитическая доктрина нынешней администрации может появиться не ранее осени 2009 года, а скорее всего, даже позднее. До этого действительно существенных изменений в американской внешнеполитической линии ожидать не стоит.
Хотя некоторые приоритеты в Вашингтоне на декларативном уровне уже поменялись. Причем такая переоценка осуществляется не по идеологическим, а по прагматическим основаниям. Например, во всеуслышание объявлено, что Исламский мир уже не является врагом для США. Во-первых, сказываются накопленные негативные последствия иракской и афганской кампаний для американской армии и международных позиций Соединенных Штатов. Во-вторых, американские эксперты исходят из того, что продолжение силовой конфронтации с Исламским миром неизбежно повлияет на рост цен на нефть, а в нынешней ситуации США заинтересованы в сохранении минимальных цен на энергоресурсы.
Еще в сентябре 2008 года в США был опубликован доклад "Смена курса: новое направление отношений США с Исламским миром". Этот документ был подготовлен американской двухпартийной "Лидерской группой по американо-исламским связям", в которую входят, в частности, бывший госсекретарь США Мадлен Олбрайт, бывший посол США по специальным поручениям на Ближнем Востоке Денис Росс и другие известные политики США.
В докладе были сформулированы четыре основных постулата новой американской стратегии развития отношений с Исламским миром:
- улучшение качества дипломатии, развитие переговорных процессов, налаживание отношений как с союзниками, так и с противниками;
- поддержка усилий по кардинальному улучшению управления мусульманскими государствами и содействие участию в нем граждан этих стран;
- всемерное содействие процессу создания рабочих мест в странах Исламского мира;
- усиление взаимного уважения между американцами и мусульманами во всем мире.
Декларируя необходимость "улучшения отношений с мусульманским миром", нынешняя администрация по-прежнему исходит из того, что главным противником для американских вооруженных сил в среднесрочной перспективе будут оставаться повстанческие и национально-освободительные движения, прежде всего в зоне Большого Ближнего Востока. Военный бюджет Пентагона на 2010 год значительно увеличивает расходы на участие американской армии в возможных региональных конфликтах, в том числе в зоне Большого Ближнего Востока.
БОЛЬШЕ ВСЕГО ШАНСОВ стать основным врагом для нынешнего Вашингтона имеет Россия. Конечно, в условиях глобального кризиса никто пока об этом вслух говорить не будет. Но в принципе именно эта идея способна консолидировать все центры принятия решений в Вашингтоне.
Например, "либинтеры" исходят из того, что нынешняя Россия с Путиным и Медведевым во главе является главным источником иррационализма и высокой неопределенности на международной арене.
Для Дж.Байдена категорически неприемлемо, что команда Путина пытается консолидировать постсоветское пространство, поставить под свой энергетический контроль Европу и сформировать стратегический антиамериканский тандем с Китаем.
В феврале в Мюнхене Байден в жесткой форме заявил, что "Соединенные Штаты не признают никаких особых интересов России на постсоветском пространстве". В продолжение этой линии именно Байден настоял на том, чтобы в ближайшее время Обама посетил Казахстан, где он встретится не только с казахским президентом Назарбаевым, но и с К.Бакиевым - руководителем Киргизии. Особый политический подтекст здесь в том, что до сих пор по соблюдавшемуся дипломатическому обычаю президент США не наносил визитов в постсоветские страны, не посетив предварительно Россию. Между тем дата визита Барака Обамы в Москву до сих пор не определена, и скорее всего, его встреча с российским президентом Дм.Медведевым состоится не раньше июня.
"Либинтеры" исходят из того, что обостряющийся экономический кризис в России усиливает ее зависимость от США, тем самым открывая новые возможности для американского прессинга, в частности, по продолжению политики геополитической изоляции России, создания вокруг нее санитарного кордона и "зон управляемого хаоса".
В свою очередь, у "прагматиков" есть две основные цели в отношении России. Задача-минимум - выхолостить, свести на нет самостоятельные российские шаги на Большом Ближнем Востоке, Латинской Америке, включив Москву в "международные усилия". Задача-максимум - окончательно надорвать Россию, втянуть ее в капкан тлеющего регионального конфликт, например, в Афганистане, в Центральной Азии, Кавказе, попытаться снова столкнуть в силовой конфронтации с Исламским миром.
БАРАК ОБАМА, "либеральные интервенционисты" и "прагматики" в качестве главной политической технологии усиления международных позиций США считают переговорные процессы и максимальное расширение своего коалиционного потенциала во всех регионах мира, что соответствует давней традиции той части американской элиты, которая объединена вокруг Демократической партии. Естественно, что и экономическое давление, и подрывные действия, и военно-силовые методы по-прежнему остаются в американском внешнеполитическом арсенале Вашингтона.
Иначе говоря, нынешний Вашингтон именно через дипломатические процедуры, прежде всего многосторонние, будет стремиться добиваться нужных ему результатов на международной арене. Вашингтон готовится к вязкой дипломатической переговорной комбинаторике с конечной целью "задушить врагов в дружеских объятиях, а партнеров так сдавить, чтобы они сами пошли на нужные уступки".
Поэтому "коалиционный потенциал" в настоящее время в новой американской администрации трактуется в самом широком смысле как прежде всего способность иметь контакты и вести переговоры с максимальным числом партнеров и потенциальных врагов, чтобы вести их в фарватере стратегических интересов США, а отнюдь не для достижения неких взаимовыгодных долгосрочных соглашений.
Поэтому Вашингтон конфиденциально обсуждает и пытается продвигать в настоящее время на первый взгляд самые разные и внешне противоречащие проекты: от идеи восстановления "особых отношений между США и ЕС" до формирования особой группы "G-2" в отношениях между США и Китаем, создания триады "США-ЕС-КНР", таинственной перезагрузки в отношениях между Россией и США, прямых переговоров между Ираном и США и одновременно усиления международного давления на Тегеран и т.д.
Такой переговорный прагматизм наглядно проявляется, например, во взаимодействии основных глобальных игроков по проблеме преодоления мирового экономического кризиса.
Правящие европейские элиты исходят из того, что в нынешнем глобальном кризисе главная вина лежит на Америке с ее жизнью не по средствам. Европа ожидает, что США возьмут на себя основной груз борьбы с кризисом, включая экстренное увеличение капиталов в МВФ и Всемирном банке. Вашингтон, в свою очередь, требует от европейцев более консолидированной готовности следовать в кильватере американской экономической политики. Однако ЕС, и, прежде всего Франция и Германия, достаточно скептически относятся к методам инфляционного стимулирования экономики. В ответ на это Вашингтон начинает шантажировать европейцев: если консенсус США и ЕС не будет достигнут, "большая двадцатка" может запросто превратиться в "большую двойку" - Соединенные Штаты и Китай. Однако и здесь не обходится без напряжения. Китай тоже не хочет добровольно следовать в русле американской политики и выделять дополнительные сотни миллиардов долларов в качестве дополнительного стимула для мирового спроса. Но при этом Пекин не скрывает, что в условиях нынешнего кризиса зависимость китайской экономики от ситуации в США объективно возрастает.
Наиболее сложно и противоречиво складывается ситуация внутриполитической и внутриаппаратной борьбы вокруг формирования ближневосточной линии администрации Обамы.
В стратегическом плане у Вашингтона отсутствуют новые рецепты по укреплению американских позиций в регионе, поскольку практически весь набор силовых, экономических, политических средств и методов был апробирован и использован в предыдущие десятилетия.
После 2005 года влияние произраильского лобби на ближневосточный курс администрации Буша стало несколько ослабевать. Целый ряд влиятельных американских элитных групп прямо или косвенно обвинили лидеров этого лобби в том, что именно они способствовали вовлечению США в катастрофическую войну в Ираке. Более того, Вашингтон, вопреки Израилю, инициировал в 2007 году конфиденциальные контакты с Тегераном. По мере ослабления позиций "неоконов" администрация Буша начала даже подавать сигналы о том, что появление у Ирана ядерного оружия не станет неким трагическим событием для всего мира.
