Но тут Гриневицкий бросает вторую бомбу между царем и собой.
Эх, жаль, не попасть без несуществующей машины времени на набережную Екатерининского канала 1 марта 1881 года! А если бы это было возможно и если бы Гриневицкий оказался бы так же неудачлив, как и Рысаков, то я бы, наверное, бросил тогда в императора третью бомбу сам.
За проданную Русскую Америку…
И за проданную Ротшильдам Россию — тоже!
Глава 11
Немного об историках и о геополитике…
ТЕПЕРЬ ЖЕ мне хочется немного поговорить если не о королях и капусте, то об историках и геополитике… Впрочем, о «капусте» сказать кое-что придется, но «капусте» в кавычках и, как сейчас выражаются, — «баксовой». Уж очень охочи до нее нынче многие… И некоторые историки — в том числе.
А вначале — небольшое отступление. И не лирическое, а, признаюсь, злое…
В 2001 году в Москве вышел в свет двухтомник Владимира Крутова и Швецовой-Крутовой о декабристах «Белые пятна красного цвета». Исследование это претендует на некое открытие, ибо показывает декабристов в цвете скорее не красном, а черном и даже грязном. Как на мой взгляд, это — карикатура, но в любой карикатуре некое сходство с действительностью есть.
Есть невеселая правда и в вышеупомянутом семейном труде. Но многое там и злостно, круто передернуто и сшито грязными, повторяю, нитками…
Вот как, например, сообщают Крутовы о неком моменте, нам знакомом, — о тайном решении Александра Первого завещать трон младшему брату Николаю в обход Константина: «Тайна завещания (хотя это было не завещание, а указ от 16 августа 1823 года. — С.К.) Александра I была беспрецедентной!!!.
Известный исследователь Натан Эйдельман писал: «Тайна соблюдается строжайшая: Аракчеев по поручению царя спросил московского митрополита Филарета, каким образом он собирается внести конверт в Успенский собор. Тот объяснил, что во время тор-
жественного богослужения войдет в алтарь (это ни у кого не вызовет подозрений) и спрячет конверт в ковчеге (вообще-то этот ковчег, хотя и был в Успенском соборе, но был не святым ковчегом, а ковчегом государственных актов, и тайком пробираться к нему нужды не было. — С.К.).
Аракчеев подчеркнул, что Государю Императору неугодна ни малейшая гласность».
И далее Крутовы комментируют: «Вот это завязка: Аракчеев, друг-чиновник, один из ближайших к императору, хлопотал о конфиденциальности, не зная содержания документа. А митрополит, пряча конверт в складках церковного одеяния, озираясь, тайком, положил на хранение в алтарь в ковчег важнейший государственный документ! Удивительная страна…»»
Такая вот «крутая» цитата…
Нет, я даже не буду допытываться: зачем надо озираться в алтаре, если ты там один? А если не один, то как можно не вызвать подозрений, озираясь?
Не буду я настойчив и в желании узнать у «рутовых — а как выкручивались петербургские чиновники, затянутые в тугие вицмундиры без складок, «пронося тайком» пакеты с копиями секретного указа царя в Сенат, в Святейший Синод и в Государственный Совет?
Я просто процитирую знакомого читателю августейшего биографа царя Александра — великого князя Николая Михайловича: «Мне кажется, откуда бы Николай Павлович ни знал об отречении (в его пользу. — С.К.), это — дело второстепенное; но факт безусловный, что он был осведомлен об этом, равно как и Филарет, князь А.Н. Голицын, граф Аракчеев, а также обе императрицы.
Повторяем, ничего «странного» мы не видим в обстановке всего этого дела, а что касается впечатления тайны, то оно скорее понятно ввиду важности самого акта. В Петербурге манифест хранился в трех главных государственных учреждениях: в Государственном Совете, Св. Синоде и Сенате. Чего же больше?»
Не знаю, как читатель, но я более доверяю внуку Николая и двоюродному внуку Александра, чем Натану Эйдельману и Владимиру Крутову.
Надеюсь, что читатель — тоже.
Однако для того, чтобы иметь к такому недоверию объективные основания, мне пришлось, разобравшись с горой источников, написать эту вот книгу (а читателю — ее прочитать). И нас теперь так просто «на пушку» не возьмешь… Однако скольким своим согражданам такие вот эйдельманы и крутовы закрутили мозги в бараний рог?
А скольким еще закрутят… И если бы все ограничивалось «исследователями» Эйдельманом и Крутовым!
ВПРОЧЕМ, пора перейти непосредственно к теме…
Относительно Русской Америки немало отличных русских историков и исторических мыслителей заблуждались добросовестно.
Так, например, такой глубоко уважаемый мной геополитик, как Николай Яковлевич Данилевский, в своей классической работе «Россия и Европа» посетовал: «Расселения скачками через моря или значительные промежутки не удаются, хотя бы им покровительствовало правительство. Не удалась нам Американская колония, не удается что-то и Амур…»
Вопросом — а почему нам «не удалась» Русская Америка и не удается даже Амур? — Данилевский всерьез не задавался… И одной из причин была та, что прямо обвинить царизм в этом он не мог. Да и не всем был глубок Николай Яковлевич. Да и далеко не все знал…
Хотя что там надо особого знать, чтобы задаться вопросом: «Как же это так? До Байкала и Охотска расселение русским удалось без особых проблем, а вот на Русской Америке и Амуре как заколодило… Почему?»
И ответ очевиден — потому, что Байкал и Охотск лежали достаточно далеко от русских естественных границ. А вот Аляска и средний Амур с Уссури сами по себе были рубежами, а граничные условия редко бывают простыми — хоть в математике, хоть в жизни.
Плюс, повторяю, все более загнивающий царизм (назвать его самодержавием при огромных внешних долгах России к семидесятым годам XIX века у меня язык не поворачивается).
Плюс — «наперсники разврата», жадной толпой стоящие и у трона, и затронем.
Однако оценить царизм как одну из основных помех свободному развитию России во времена царизма решались не все.
Не назовешь глубоким и точным и термин Данилевского «скачок»… В холодных северных широтах не очень-то поскачешь даже летом, и русские там не «скакали», а постепенно и последовательно шли на восток!
Навстречу Солнцу…
Этот двухвековой поход к восточному океану был глубоко естественным и исторически оправданным.
Вначале — на «дикий брег Иртыша», потом — за Обь, за Лену, за Колыму… Тихий океан стал всего лишь очередной — хотя и самой значительной, великой водной преградой на пути русских к Солнцу и к тому рубежу, за который далее идти было уже нельзя — там начиналось чужое…
Собственно, даже на Аляске русские люди прочно не ушли дальше бассейна Юкона и Тананы. По линейке русско-английскую границу провели восточнее уже в паркетных залах…
Ну, ладно, геополитический анализ в реальном масштабе времени удается немногим.
Но что мешает глубокому и всестороннему анализу сегодня?
Я как-то уже поминал коллективную монографию бывших советских историков (ныне они же именуют себя историками российскими) «История внешней политики России. Первая половина XIX века (От войн России против Наполеона до Парижского мира 1856 г.») издательства «Международные отношения» (1995 г.).
Уже в начале раздела, посвященного отношениям России и США, там делается удивительнейшее заявление: «Интересы двух стран непосредственно не сталкивались на мировой арене»…
Похоже, для целого коллектива докторов исторических наук если что-то происходило вне войн с Наполеоном или не в Париже, то это уже и не мировая арена, а так — задворки. Подумаешь — какая-то там Русская Америка, какие-то там жалобы какой-то там русской Американской компании…
Герои «Плутонии» Обручева и сам автор этого незаурядного романа думали иначе.
Что же до самого академического рассказа о Русской Америке в монографии, то на десятке страниц там упомянуто почти все — и Указ от 4 сентября, и последующие конвенции… И даже та записка РАК, которую подписывал среди прочих Рылеев, тоже не забыта (как и сам Рылеев)… Однако картина при этом рисуется настолько идиллическая, что янки выглядят, ну — просто-таки лучшими друзьями русского народа и оч-ч-ень, оч-ч-чень родственными нам душами…
Даже сожжение англичанами американской десятитысячной столицы-«деревни» в 1814 году сравнивается россиянскими историками с… пожаром Москвы 1812 года! Мол, у нас схожие исторические судьбы.
Н-да!
Не забыта авторами и доктрина Монро, причем смысл ей придается «прогрессивный» на том основании, что она-де укрепляла национальную безопасность США.
Так-то так, но как там с национальной безопасностью России?
О, все «о'кей!», уверяют доктора наук: «Тот факт, что доктрина Монро появилась на свет как бы в ответ на Указ Александра I 1821 года, вовсе не означает, что она была направлена главным образом против России, как утверждали в прошлом некоторые авторы…»
