Очень важную информацию об освоении русскими восточных областей Прибалтики дает карело–финский эпос «Калевала». Его главный герой — Вяйнемейнен или по–нашему Ваня. Он — прародитель людей Лапландии (северного края, включающего часть Кольского полуострова и север Финляндии, Швеции и Норвегии). Когда один из более юных богатырей Еукахайнен — «тощий молодой лапландец», «юноша дрянной лапландский» — попробовал оспорить право старшинства у Вяйнемейнена, тот ему резко возразил:
Лжешь ты выше всякой меры! Никогда при том ты не был, Как пахали волны моря, Как выкапывали глуби И как рыбам ямы рыли, Дно у моря опускали, Простирали вширь озера, Выдвигали горы кверху И накидывали скалы. И тебя там не видали, Тот не видел и не слышал, Кто тогда всю землю создал, Солнце светлое поставил, Заключил в границы воздух, Утвердил и столб воздушный И построил свод небесный, Кто направил ясный месяц, Вширь Медведицу раздвинул И рассыпал звезды в небе.
Вяйнемейнен олицетворяет венедов, первопоселенцев в этих краях. Еукахайнен же представляет племя финнов, пришедшее на эти земли позже. Кстати, название «Финляндия» изначально звучало как «Винд- ланд» и означает «земля венедов». Сами себя финны называют «суоми». В Скандинавию они мигрировали из приуральских областей. И лишь поселившись в Виндланде — Финляндии, получили от своих соседей имя «финны». Такое замещение имен стало возможным еще потому, что венеды (русы) не противодействовали заключению смешанных браков. И не случайно Вяйнемейнен ищет себе невест непременно среди девушек соседних племен.
Финское название России — «Венайа» — родственно и имени Вяйне («страна Вяйне» в «Калевале» называется Вяйнела), и этнониму «венеды». Это еще одно независимое доказательство того, что венеды отождествлялись с русами. Согласно текстам рун, Лапландия также называлась Рутья — именем, которое напоминает нам о том, что балтийские венеды — выходцы из азиатской Русены (Рутены). Но еще более впечатляет то, что в западнофинских («балтийско–финских») языках та страна, которую русские называют Швецией, зовется Руссией. Это указывает на то, что значительная колония венедов–русов издревле (то есть до прихода в Швецию собственно скандинавов) уже проживала там.
Как известно, норманисты производят имя «русь» от финского «руотси» — «гребцы». Мы готовы признать этимологическую связь русского и финского слов, но с одной существенной поправкой: имя нашего народа первично. В связи с этим обращает на себя внимание один из персонажей «Калевалы» — Руотус. В эпическом произведении случайных совпадений не бывает, поэтому можно смело утверждать, что Руотус — это Рус. Чем же он знаменит? Да тем, что у него, единственного в деревне, есть баня. Уже одно это обстоятельство говорит о том, что мы не ошиблись: русские и баня неразделимы. Руотус живет в достатке:
За столом сидит в рубашке
Из льняной отличной ткани.
По законам эпоса мы должны заключить, что такой же безбедной была жизнь его соплеменников. Более того, судя по тому, что Руотуса просили предоставить баню, где лапландская девушка должна была родить будущего короля Карелии, русские были в числе верховных правителей страны. Отказ жены Руотуса пустить роженицу не следует воспринимать как проявление жесткосердия, тут замешана политика. Ребенок должен сменить на троне Вяйнемейнена, поэтому «русская партия» не хочет способствовать его рождению и, следовательно, перевороту в стране. Но она и не прибегает к насилию. Точно так же никто не поддерживает Вяйнемейнена, требующего умертвить младенца сразу после рождения. Отстраненный от власти, он с обидой уплывает из страны Суоми. Очевидно, вместе с ним страну покинули и многие руотусы. Финны, действительно, могли их называть «руотси». Но только это слово вторично по отношению к имени «русь». Впрочем, это и так было ясно после более чем двухвековых бесплодных попыток лингвистов–норма- нистов доказать обратное.
Мы не можем даже приблизительно назвать то время, когда венедская династия перестала править в Финляндии. Так же трудно указать, в каких частях полуострова остались их поселения. Если же говорить об основной группе венедов, то она сконцентрировалась на южном побережье Балтийского моря. К ним присоединились и те из бретанских венетов, рутенов и бриттов, которые были вытеснены германскими племенами (франками, англами, саксами) с обжитых ими ранее территорий. Именно из потомков народа, создавшего средиземноморскую Империю русов, формировались отряды варягов–русов, пришедшие в IX веке на Русь.
Это был достаточно длинный путь, занявший более двух тысяч лет. Его условно можно назвать франко- британо–балтийскихм. Был и более короткий по времени и расстоянию путь проникновения венетов в южнорусские земли, который мы ранее уже обозначили как маршрут «троны Трояновой». Центром их сосредоточения стало Поднепровье, где проживали борис- фениты (северяне–венеты). Плиний (I в. н. э.) называл их спалеями, а Иордан — спалами. Это поляне русских летописей! Первая «с> как мы уже не раз отмечали, здесь служит реликтом древнего слова «се», и, следовательно, спалеи следует читать как «се палеи». Для современных историков совершенно неясным остается, откуда русичи с берегов Днепра позаимствовали имя палеев–полян. Правильный, на наш взгляд, ответ высказал писатель В. И. Щербаков в книге «Века Трояновы»: во II тыс. до н. э. предки полян назывались палайцами и проживали в Пафлагонии (область на севере Малой Азии), исконное название которой — Пала (Пола). Но, как мы помним, именно в Пафлагонии обитали и венеты. Круг замкнулся! По месту первоначального проживания в Пале, малоазийских венетов называли также палайцами, а поднепровских (борисфенитов) — полянами. Сопоставление малоазийского и приднепровского племен станет еще более впечатляющим, если учесть, что поляне построили Киев, а палайцы город Кий (Страбон, XII, 3,42). Продвигались на Русь венеты- палайцы «тропой Трояновой», о которой уже говорилось ранее. Промежуточным пунктом на их пути была (А) Полония (древнее название Польши). Думается, что родственные между собой топонимы Пала — Полония — Полтава восходят к имени Аполлона. И если прибалтийские венеды привнесли на Русскую землю опыт общения с германскими (норманнскими!) племенами, то палайцы–полонцы познакомили праславянский мир с культурой малоазийских народов, с культом Кибелы — Купалы, например.
Женщины полян поминаются в русских сказках и былинах как девы–поленицы (поляницы). Изображают их необыкновенно сильными и воинственными великанками. К примеру, в варианте одной из былин говорится:
Поленица назад приоглянется,
Сама говорит такое слово:
«Я думала комарики покусывают,
Ажио русские могучие богатыри пощелкивают!»
Как хватила Добрыню за желты кудри,
Посадила его во глубок карман.
После нашего знакомства с амазонками логично считать исторических полениц жрицами Великой Богини Кибелы — Купалы — самой почитаемой богини Малой Азии в I тыс. до н. э.
Но, наряду с франко–британо–балтийским окольным путем и прямоезжей «тропой Трояновой», существовал еще один маршрут возвращения малоазийских венетов на свою прародину. Дело в том, что ахейцы после своей победы в Троянской войне не сумели закрепиться ни в Троаде, ни в какой другой области Малой Азии. Смерч второго похода «народов моря» в 1194–1191 гг. до н. э. буквально вымел их отсюда. Что же касается другой влиятельной силы в Анатолии — хеттов, то и они не извлекли выгоды из своей хитроумной политики невмешательства. Примерно в одно время с «народами моря» другая группа балканских племен, называвшихся мушками (мосхами, мизами), вторглась в Анатолию и прошла победным маршем по всему Междуречью, вплоть до Вавилона. Одним из итогов похода стало то, что Хеттская держава прекратила свое существование. Мушки–мизы были союзниками троянцев, поэтому их удар по хеттам был своего рода местью за гибель Арсавы.
В принципе успешная последняя кампания «народов моря» и победа мушков открывали возможность для воссоздания целостного государства, в которое вошли бы союзные троянцам народы. Собственно, так оно и произошло. После падения Хеттской державы самым важным политическим образованием Малой Азии стало фригийское царство. Ассирийцы в своих летописях обычно именовали Фригию «страной мушков» («страной мужиков»). Это указывает, что во Фригии значительную роль начало играть племя, пришедшее сюда с Балкан (по–видимому, из Фракии или Македонии). В народе мушков–мужиков мы склонны видеть часть праславянского мира, «перемешанного» в значительной степени с другими индоевропейскими народностями. В новом названии своего государства — Фригия («Три–гея») — переселенцы сохранили память о Трое, но венеты, потомки арийцев, перестали быть в нем определяющей силой. О двух направлениях их миграций из Анатолии мы уже говорили в начале главы. Но было и третье — в направлении Армянского нагорья, где венеты создали Ванское царство.
