Ныне Дмитрий Сергеевич Лихачев представляет в Петербурге «аристократию духа», он — человек заслуженный и влиятельный. Вот его краткий послужной список: заведующий Отделом древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР (ныне — РАН), профессор, доктор филологических наук, Академик Российской Академии наук (с 1970 г.), Иностранный член Болгарской, Венгерской, Сербской академий наук, Член-корреспондент Австрийской, Американской, Британской, Итальянской Деи Линчеи, Геттингенской академий наук, Научного Философского общества США, почетный доктор университетов — Будапештского, Карлова, Сиенского, Софийского, Торунского, Оксфордского, Цюрихского, Эдинбургского, Герой Социалистического Труда, дважды лауреат Государственных премий, Лауреат Государственной премии Российской Федерации и многих международных наград, орденоносец, Член Союза писателей России, Председатель Пушкинской комиссии, Почетный гражданин Санкт-Петербурга, Ареццо, Сиены, Милана, бывший председатель серии «Литературные памятники» АН СССР, бывший председатель «Фонда культуры», в прошлом — Народный депутат Верховного Совета СССР и Ленгорсовета и т. д. Им написано более 1 тысячи книг и статей; Лихачев часто выступает по телевидению и на радио, о нем снимают фильмы; его именем называют планеты. Он признанный эталон русской интеллигенции Санкт — Петербурга.
Начало его головокружительной карьеры относится к 1920-м годам. В двадцатые годы Лихачев — студент историко-филологического факультета Ленинградского университета — посещает промасонский кружок «Хильфернак» и масонскую ложу «Космическая академия», где изучает философию и оккультные науки. В начале 1928 г. он был арестован органами ГПУ и провел несколько лет в заключении на Соловках и на Беломорско — Балтийском канале. Вскоре после убийства Кирова он возвращается в Ленинград (8.12.1934) и по просьбе отца, замдиректора типографии на Красной улице, был полностью реабилитирован уже в 1935 году. Работал он вначале ученым корректором и редактором Отдела общественных наук Издательства Академии наук СССР, где вел подготовку к изданию капитального труда академика А. А. Шахматова «Обозрение русских летописных сводов XIV–XVI вв.» (1938). Огромные знания, такт и вежливость, ловкость и артистизм поведения помогли Лихачеву снискать расположение академика А. С. Орлова, тогда замдиректора ИРЛИ — Пушкинского Дома АН СССР. Орлов пригласил Лихачева на работу в институт вначале делопроизводителем в канцелярию, а потом — младшим научным сотрудником в Сектор древнерусской литературы. Тогда, в мае 1938 г., Лихачев собственноручно на пяти страницах написал объяснительную записку в Дирекцию о том, что он делал в лагере. Автор этих строк познакомился с личным делом Лихачева1 весной 1968 г., когда временно исполнял обязанности ученого секретаря института. Из этого документа следовало, что Лихачев занимал в ГУЛАГе высокие административные должности замзава Криминалистической лаборатории Соловков и заведующего такой же лаборатории на Беломорканале. По свидетельству заключенных, это было отделение ГПУ, которое с помощью местных осведомителей собирало сведения о «перековавшихся» и «неперековавшихся» заключенных, и затем составляло списки «на жизнь» или «на смерть», решая тем самым судьбу осужденных. Сведения о том, что Лихачев служил сексотом и имел кличку «Штольц», сообщил солагерник Лихачева Трофим Макарович Купоров (ум. 1943); он рассказал об этом своей дочери, а дочь — сыну — Вадиму Петровичу Авдееву, ныне инженеру, проживающему в Москве. Сексотом называл Лихачева другой заключенный, позднее писатель Олег Васильевич Волков, доживший до 96 лет (ум. 1996 г.). Лихачев в 1989 г. обратился в Ленинградский Обком КПСС к одному из секретарей (Юрию Александровичу Денисову), с просьбой защитить его от «навета» Волкова. Денисов и его помощник занялись расследованием, обратившись к архивам КГБ, и вскоре объявили Лихачеву свое решение: для защиты нет оснований, документы говорят о том, что Лихачев в лагере действительно работал на органы ГПУ — НКВД. Судя по записке 1938 г., начальство осталось довольно работой Лихачева, и он был досрочно освобожден с похвальной характеристикой. Последняя сыграла немаловажную роль при возвращении домой (в Ленинград не мог вернуться человек, пораженный в правах!) и при поступлении на работу в то время, когда Ленинград после убийства С. М. Кирова охватила волна репрессий.
В дальнейшем, получив работу в престижном академическом институте, единственном крупном научном центре по русскому литературоведению, Лихачев стал действовать умело, расчетливо, хладнокровно, порой жестоко, устраняя со своего пути неугодных ему сотрудников2. Его карьере способствовала творческая дружба с пожилой членом-корреспондентом АН СССР В. П. Адриановой-Перетц; Варвара Павловна признавалась мне тогда: «Знаете, Дмитрий Сергеевич был красив как херувим!»
Вскоре, в 1944 г., когда страна еще воевала, Лихачев защитил кандидатскую диссертацию, а в 1947 г. — докторскую. Темами диссертаций было исследование новгородских и общерусских летописных сводов с использованием работ покойных ученых М. Д. Приселкова и В. Л. Комаровича: своего Лихачев внес очень мало. В 1954 г. В. П. Адрианова-Перетц передала Лихачеву заведование сектором древнерусской литературы; постепенно Лихачев прибрал к рукам весь институт, его влияние стало огромным и распространилось не только на историко-филологическую науку в нашей стране, но и на науку за рубежом.
Ходовым среди сотрудников института было мнение о Лихачеве как об ученом средней руки, но интригане, который обладает властью, чтобы мешать другим людям стать учеными. Директор Пушкинского дома В. Г. Базанов на Ученом совете осенью 1972 г. назвал Лихачева «международным интриганом», имея в виду его дела в Болгарии. Много полезных начинаний сотрудников — научных планов, готовых книг, монографий, статей, проектов серий — было остановлено и кануло в Лету из-за Лихачева. Обожая лесть, он был нетерпим к критике и расправлялся с сотрудниками, которые имели собственные научные взгляды и суждения. Так, например, в 1972 г. Лихачев пытался разрушить набор моей книги «Козма Пресвитер в славянских литературах», печатавшейся Издательством Болгарской Академии наук в Софии, но был остановлен. Крупный ученый — археограф В. И. Малышев горько жаловался мне, что Дмитрий Сергеевич «поломал всю его жизнь», запретив официально работать над справочником «Летопись жизни и творчества протопопа Аввакума»; это была трагедия одного ученого и торжество безнравственности другого. «У меня в жизни, — говорил Лихачев в телеинтервью на «Семейном канале» (ноябрь, 1995 г.), — правил не было. Правила приходится нарушать». Выдающийся знаток древнерусской литературы, профессор Ленинградского университета И. П. Ерёмин готовился к поездке в Софию на V-й Международный съезд славистов с докладом «О византийском влиянии в болгарской и древнерусской литературах IX–XII вв.». Неожиданно он узнал, что его имя вычеркнуто из списка Советской делегации.
Ученый скоропостижно скончался от приступа стенокардии 19 сентября 1963 г. Игорь Петрович был лучшим специалистом по древнерусской литературе в институте, но ужиться с Лихачевым он никогда не мог. Помню, как 13 мая 1957 г. на III Всесоюзном совещании по древнерусской литературе во время доклада Д. С. Лихачева «О зарождении литературных направлений в русской литературе» И. П. Ерёмин встал со своего места в президиуме и вышел из зала. Я догнал его на лестнице и от имени Лихачева попросил вернуться. Ерёмин отвечал, что все его мысли раскрадены, и ему нечего делать на конференции. Позднее Ерёмин, лекции которого я слушал в университете, пригласил меня в кафе и там рассказал об ошибочности работ Лихачева в области поэтики и о необходимости заниматься изучением ораторской прозы и церковных жанров с учетом литературы и поэтики Византии.
Как ученый Лихачев был неглубок, более известен как эклектик, эссеист и имитатор. Так при разработках теории возникновения русской литературы из деловой письменности (кстати, ошибочной) Лихачев многое заимствовал из работы Сталина «Марксизм и вопросы языкознания» (1951). Долгое время (до 1956 г.) он часто произносил хвалебные речи в честь Иосифа Виссарионовича на собраниях. «Вождь всех времен и народов» был кумиром души советского ученого, как и поэт Борис Леонидович Пастернак, чей фото-портрет стоял на его письменном столе. В поэтике Лихачев кое-что заимствовал у Андрэ Грабаря, И. П. Ерёмина, Ганса Мейергоффа, Эрнста Роберта Курциуса, в стилистике — у А. С. Орлова, В. П. Адриановой-Перетц, Д. И. Чижевского (которого он критиковал), а также у своей аспирантки О. Ф. Коноваловой. Так в докладе Лихачева «Некоторые задачи изучения Второго югославянского влияния в России» (1958) основные мысли и примеры были заимствованы без ссылок из диссертации Коноваловой, перед этим жестоко раскритикованной в Секторе древнерусской литературы. В текстологии Лихачев кое-что заимствовал у А. А. Шахматова и М.О. Скрипиля, жестоко им раскритикованного в Секторе древнерусской литературы. Характерным для Лихачева было непрерывное продуцирование различных идей, по большей части ошибочных, которые он любил облекать в изящные, привлекательные формы. При этом он не учитывал глубинных процессов развития древнерусской литературы как литературы средневековой, церковной, зависящей от византийской и древнеславянских литератур; церковная эстетика и богословие Древней Руси им игнорировались; им выбирались и изучались светские жанры, по преимуществу. Отсюда искажения в изложении истории древнерусской литературы, поверхностность, модернизация. Многочисленные «идейки» Лихачева мешали воспринимать подлинное содержание и красоту бессмертных творений древнерусской литературы, таких, например, как «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона Киевского, житий, торжественной и учительной проповеди, церковных преданий и сказаний, гимнографии и т. п. А начинал он в 1940-е годы как ученый-патриот, автор книг об обороне древнерусских городов (1942), о национальном самосознании Древней Руси (1945), о Новгороде Великом (1945), о культуре Древней Руси (1946), о «Повести временных лет» (1950), о «Слове о полку Игореве» (1950) и т. д. В дальнейшем, начиная с 1960-х годов, и ближе к 1970-м, Лихачев как мыслитель постепенно склонялся к западничеству и к утверждению космополитических идей, в частности, примата общечеловеческих ценностей над национальными. В итоге, Лихачев модернизировал древнерусскую литературу и тем самым исказил ее, оторвав Древнюю Русь от ее корней — от православия и народности, от фольклора и народной книги. Таким образом, надолго был им запрограммирован тупиковый характер развития этой научной дисциплины. Своему избранию в академики Лихачев обязан Кандидату в Члены Политбюро ЦК КПСС Петру Нилычу Демичеву. Последний в 1960-е годы пообещал Лихачеву содействие в избрании, если Лихачев поможет разгромить концепцию о «Слове о полку Игореве» московского профессора А. А. Зимина. Труд Зимина был выпущен в свет в трех томах ротапринтом в количестве 101 экз. и распространялся летом 1964 г. среди ученых по особому списку. Лихачев помог: концепцию Зимина раскритиковали на заседаниях специального совещания в Отделении исторических наук АН СССР в Москве в октябре 1964 г. Критика взглядов Зимина публиковалась на страницах изданий Сектора древнерусской литературы, во многих журналах, газетах и сборниках. В конце 1970 г. избрание Лихачева состоялось, и он, как говорили, «приблизился к небожителям». Более 40 лет академик Лихачев безраздельно господствует в Пушкинском Доме, диктуя, кого и куда нужно принимать и выбирать, а кого — не нужно, кого и куда посылать и направлять, кого и — нет, кого, как и где печатать, кого и чем награждать, а кого и увольнять и не переаттестовывать. Он часто действовал через партбюро и профком, аттестационную комиссию, комиссию по международным связям, имея там верных людей, через дирекцию, которая его слушалась, особенно, ученые секретари, среди которых «выделялся» пьяница В. П. Вильчинский. Власть Лихачева порой приобретала международный характер, а его рекомендации оказывались решающими при избрании ученого на высокую должность (например, Ф. Вигзелл на должность профессора в Лондонский университет). Его популярности способствовали многочисленные зарубежные поездки по странам Европы с лекциями и иногда — с политическими речами, например, о необходимости отмены смертной казни. В Болгарии советскому академику удалось стать другом диктатора Живкова и получить от Болгарского государства множество наград и почетных званий, хотя по болгаристике у Лихачева почти нет научных работ. Также было и в других странах, например, в Италии, Англии, Германии, Австрии. Успехам помогали и личные связи: внучка Лихачева Вера Тольц работает на радио «Свобода» и имеет тесные связи с ЦРУ и «Моссад».
