— Где получатель, где птичка стоит, — ответствовал плюгавый мужчина.
— Чушь какая-то, — снова сказал, но уже вполне миролюбиво, Малянов. — Кому это в голову пришло такие подарочки делать! — Он повертел бумажку, оставил на ней автограф и протянул плюгавому оба листка.
— Нет, мне только этот! — быстро сказал плюгавый, пряча копию квитанции в нагрудный карман и укладывая маляновский экземпляр на коробку. Лицо плюгавого стало выражать какую-то растерянность, он несколько раз оглядел кухню, будто видел перед собой нечто совершенно невероятное и почему-то с ужасом попятился к двери, но не ушел, а стал смотреть на Малянова.
Малянов вдруг очнулся, захлопал себя по бокам в поисках несуществующего кармана с несуществующей мелочью. Последние хлопки Малянов сделал так неуверенно, что наступила неловкая пауза.
— Ну, я пошел… — затравленным голосом сказал плюгавый и начал отступать в коридор, но тут в кухню вбежал Калям и ужасно заорал. Что-то он там учуял в этой коробке. Плюгавый шарахнулся к выходу, Малянов за ним. В узком коридорчике они застряли. Калям снова по-дурному заорал на этот раз в сторону плюгавого. Тот вывернулся и метнулся в прихожую.
— Спасибо, отец, большое тебе спасибо! — закричал Малянов в спину кургузому пиджачку и совсем уже не к месту брякнул: — До новых встреч в эфире!
Когда несколько запыхавшийся от переживаний Малянов ввалился на кухню, Калям прыгал вокруг стола, наскакивал на него боком, курлыкал, топорщил шерсть, фырчал и вообще проявлял признаки крайнего возбуждения… Малянов посмотрел на коробку и застыл в некоторой растерянности — за время его отсутствия коробка ухитрилась покрыться слоем инея. Иней неестественно сверкал на ярком солнце, над коробкой клубился пар. Малянов решительно подошел к столу, с хрустом разорвал картон и выволок на свет громадный полиэтиленовый пакет с напрочь замороженным, пламенеющим на солнце красно-коричневым панцирем, сваренным омаром.
Калям выгнул спину и зашипел.
Малянов грохнул окаменелого членистоногого на стол, схватил квитанцию и впился в нее глазами… Корявые буквы складывались таким образом, что сверху оказывалась написанная от руки надпись «Спецмагазин "Внешпосылторга"», чуть ниже — в графе «фамилия заказчика» — «И. Е. Малянова», а совсем внизу, в графе «Итого» было написано «756 рублей 39 копеек (в чеках)»… Малянов задумался и медленно опустился на табурет, табурет хрустнул, и Малянов чуть не загремел на пол…
А день потихоньку катился на убыль, но солнце стояло еще высоко… Воздух над городом раскалился до предела. Все живое замерло, расползлось, попряталось…
По кривым узким улочкам старого города, мимо одноэтажных раздражающе белых глинобитных домов, пыля брезентовым верхом, мчался грязно-зеленый УАЗ-469, в просторечье именуемый «газиком».
Иногда улочка выводила на довольно широкую дорогу, и тогда попадались здания, построенные в период так называемых архитектурных излишеств, и странные дома, чем-то напоминающие восточно-арабскую архитектуру, рядом с ними особенно нелепо выглядели серые корпуса производственных зданий с блеклыми разводами на глухих бетонных стенах…
Коротко стриженный лопоухий мальчишка-шофер переключил скорость, и газик, завывая коробкой передач, резво покатил в гору. Выскочив на холм, — город сверху казался совершенно покинутым — шофер лихо заложил вираж, и машина на хорошей скорости понеслась под уклон… Въехав в новый квартал, газик плавно вписался в поворот и понесся дальше мимо однообразных аккуратных пятиэтажных домов…
Внезапно из-за угла выскочил странного вида огненно-рыжий мальчишка и рывком бросился под колеса. Шофер бешено вывернул руль, одновременно ударив по тормозам. Дико завыли на сухом бетоне покрышки. Машина накренилась. Ее развернуло. Резкий удар пробил рессоры до упора, и газик, выпрыгнув на панель, заглох…
Шофер в ярости распахнул дверь — на другой стороне улицы стоял маленький горбатый человек с огненно-рыжей бородой и такой же лохматой огненно-рыжей шевелюрой и укоризненно грозил шоферу сухоньким указательным пальцем…
Когда открылась вторая дверь и на асфальт тяжело спрыгнул пассажир — седой крупный мужчина, — горбун был уже далеко, он быстро поднимался по шоссе на холм, уходя в сторону старого города. Один раз рыжий обернулся и внимательно посмотрел в сторону газика. Казалось, что седой заметил этот взгляд, потому что лицо его сразу стало злым и напряженным, а руки беспомощно сжались в кулаки. Он постоял еще некоторое время, потом вытер лицо большим белым платком и пошел к машине…
Малянов сидел на подоконнике, загородив своим могучим телом все окно. В одной руке он держал телефонную трубку, — в другой гигантский, наполовину съеденный бутерброд с чем-то напоминающим красную рыбу. Из бутерброда в разные стороны торчала зелень. Малянов благодушно жевал. Взгляд его полузакрытых глаз умиротворенно покоился на матовой зеленого цвета бутылке. Бутылка была совершенно замечательной, с висящей на горлышке сургучной печатью и золотым вдавленным клеймом. Бутылка стояла тут же на подоконнике рядом с притащенным сюда телефонным аппаратом. По округлым шероховатым бокам бутылки стекали хрустальные росинки, оставляя на крутых боках сосуда сверкающие глазурованные следы и собираясь под обтекаемым донышком в круговую лужицу…
— Да, — с достоинством сказал Малянов в трубку. — Моам, муам… Работаю. Ну, что тебе?
За окном заурчал автомобиль и к подъезду маляновской лестницы подкатил уже знакомый читателю грязно-зеленый газик.
— Нетленку лепишь? — констатировал голос Вечеровского. — Интересно бы знать тему твоего замечательного исследования, господин Пантагрюэль…
Стриженый шофер выскочил из машины и помог выбраться седому пассажиру. Теперь можно было разглядеть, что и шофер, и пассажир были одеты в одинаковые черные мешковатые штаны и белые старомодные бобочки с отложными воротниками. Седой подхватил объемистый кожаный портфель и, что-то сказав шоферу, двинулся к подъезду…
— Интересуешься, значит, — в свою очередь констатировал Малянов и, бросив плотоядный взгляд на соблазнительно потеющую бутылку, снова уставился в окно…
Шофер посмотрел на часы, достал тряпку и начал отряхивать от пыли брезентовый кузов машины.
— Ну конечно, — продолжал Малянов, разглядывая, как шофер орудует сухой и пыльной тряпкой. — Тебе, как корифею биологической науки, моя тема будет особенно близка… Название приблизительно такое… «Уравнения взаимодействия звездного вещества с диффузной материей наблюдаемой вселенной». Ты меня слушаешь?
— Да-да. Очень внимательно, давай дальше.
Шофер перестал отряхивать пыль, положил тряпку на крыло и снова посмотрел на часы.
— Так вот… — продолжал Малянов, не спуская глаз с шофера, который теперь вытирал капот. — Оказывается при самых общих предположениях, — подошедший Калям коротко мяукнул и взгромоздился Малянову на колени, — относительно потенциальной функции, мои уравнения имеют еще один интеграл, кроме интегралов моментов и энергии… Поэтому, если все это хозяйство записать в векторной форме… — Калям с благостным урчанием начал обнюхивать бутерброд. — Пошел вон, подлец!
— А?
— Нет, это я Каляму, взял привычку все из рук рвать, скотина! Пошел вон, маньяк! Так вот если применить преобразование Гартвига, то интегрирование по объему проводится до конца и вся задача сводится к интегро-дифференциальным уравнениям типа Колмогорова-Феллера. Надеюсь, ты меня понимаешь? — В последнюю фразу Малянов вложил всю иронию, на которую был способен.
— Секу помаленьку, — бодро ответил Вечеровский — Дальше.
— Ты что, сбрендил? — спросил Малянов и откусил от бутерброда большой кусок, — На кой тебе это хрен?
Шофер вдруг бросил свое пыльное занятие, затолкал тряпку за противотуманную фару и подбежал к дому. У машины снова оказался седой пассажир. Он принес толстую зеленую папку, которую шофер бережно взял у него из рук и осторожно положил на переднее сиденье. Седой слегка хлопнул шофера ладонью по спине, повернулся и пошел в парадную…
Голос Вечеровского вывел Малянова из состояния созерцательной задумчивости:
— Слушай, Митька… Снеговой — такая фамилия тебе ничего не говорит?
— Да это сосед у меня, внизу живет, вон только что с работы приехал… Арнольд Палыч…
Шофер тем временем обежал вокруг машины, открыл дверь и сел за руль. Заскрежетал стартер, мотор отчаянно взревел, захрустела коробка передач, и газик, вякнув на прощание прокрутившимися на асфальте колесами, рывком выкатился из поля зрения…
— Слушай, случилось что-нибудь? — спросил Малянов.
— Где? — помедлив отозвался голос Вечеровского.
— Где… у тебя естественно! Тебе чего надо, ты давай прямо, а то намеки, намеки…
