естественная валюта и как специфический, материальный, региональный объект производства, находящийся под контролем местной знати и движущийся по территории Урала. Возможно, к 2010 году на территории всего Пермского края эпоха всепроникающих петробартерных обменов 1990-х годов завершилась, но в поисках способа показать его самобытность сквозь призму истории российского государства фильм «Хребет России» использовал знакомые образы: немонетизированный обмен и особенные пермские характеристики нефти [408].
* * *
В третьей части этой книги я рассмотрел культурное поле, в значительной степени сформированное под влиянием политической экономии российского нефтяного комплекса на региональном уровне, – поле, в котором нетрудоемкая, высокодоходная, узкоспециализированная природа нефтяной промышленности наряду с материальными свойствами и трансформационным потенциалом этого комплекса – а также самой нефти – вновь и вновь играла ключевую роль в различных культурных проектах и начинаниях. Связи компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» с общественными организациями, другими энергетическими секторами и независимыми культурными проектами, команда Пермского культурного проекта губернатора Чиркунова, многочисленные проекты Иванова и его единомышленников – все это было вызвано стремлением обозначить Пермский край на карте России и мира. Они яростно спорили о том, как это лучше сделать, но все они действовали в рамках институционального, дискурсивного и материального поля, в значительной степени сформированного российским нефтяным комплексом XXI века.
Чиркунов ушел в отставку с поста губернатора Пермского края в апреле 2012 года, и когда я тем летом посетил фестиваль «Белые ночи» в пермском фестивальном городке, даже ходили слухи, что Пермский культурный проект быстро свернется без своего главного вдохновителя. Однажды в том же году, вскоре после отставки Чиркунова, я беседовал с сотрудницей Пермского музея современного искусства и спросил, выступит ли когда-нибудь компания «ЛУКОЙЛ-Пермь» спонсором выставки в музее, предложит ли свою помощь, если при следующем губернаторе государственное финансирование иссякнет. Она ответила, используя знакомый лексикон недр, нефти, пространства и культурного производства:
Нет, «ЛУКОЙЛ» дистанцируется от этого жестко совершенно. «ЛУКОЙЛ» поддерживает только то, что имеет отношение к классике. Ну, это же сырьевая экономика, понимаете. <…> Им выгодно поддерживать Иванова, который мифологизирует недра и говорит, какие эти недра волшебные… какие они сакральные, какие у нас корни глубокие и прекрасные. Мы ничего об этом не говорим. [А «ЛУКОЙЛу» интересны] корни, корни, особенно когда это перегнивает и в нефть превращается.
На недавней инаугурации преемника Чиркунова, продолжала она рассказывать, закатывая глаза, она слышала, что Лейфрид, руководитель компании «ЛУКОЙЛ» в Пермском крае, подарил новому губернатору картину – классический пейзаж. Но позже я узнал, что ее информация была ошибочной. На самом деле это был подарок ручной работы, выполненный одним из спонсируемых компанией народных ремесленников из нефтедобывающего района. Это был набор из нескольких вырезанных из дерева предметов, которые вместе должны были представлять Пермский край: контейнер с надписью «Пермская соль», пушка (для оборонного сектора) и бочка (для всех остальных продуктов). За этими тремя предметами, как бы демонстрируя их, стоял полный, почти вдвое шире их, улыбчивый и бородатый большеухий мужчина в крестьянской рубахе – народный архетип веселого, приветливого, простого русского мужика. На нем была каска компании «ЛУКОЙЛ». Как и предсказывали почти все мои собеседники тем летом, Пермский культурный проект действительно вскоре завершился. Фестиваль «Белые ночи в Перми» 2013 года (уже запланированный и заложенный в бюджет в 2012 году) был значительно сокращен, и к лету 2014 года он полностью исчез с центральной эспланады. Сам Мильграм в 2012 году вернулся к более традиционному занятию – театральной режиссуре, а через год Гельман ушел с поста руководителя Пермского музея современного искусства. В 2014 году PERMM переехал в маленькие помещения в отдаленных от центра кварталах на бульваре Гагарина, где он продолжал принимать экспонаты и в менее значительном масштабе спонсировать и поддерживать паблик-арт-проекты. Как и в случае с инициативой губернатора Трутнева – кампанией «Столица гражданского общества», попытка превратить Пермь в «культурную столицу Европы» не пережила ту политическую группу, которая за ней стояла. Критики Чиркунова поначалу радовались разрушению поддерживающей его группы и ее фирменного проекта, а организаторы доморощенных культурных проектов, таких как фестиваль «Камва», начали планировать и представлять новую серию культурных мероприятий и зрелищ. Однако по крайней мере некоторые из критиков Чиркунова вскоре обнаружили, что им уделялось больше внимания – как в СМИ, так и в общем интересе к продвигаемым ими местным стилям культурного производства – в самый разгар споров, когда «на кону были высокие ставки», а не тогда, когда культура оказалась низведена до своего обычного подчиненного положения.
Сменивший Чиркунова на посту губернатора В. Ф. Басаргин был в Перми новичком. Уроженец соседней Свердловской области, он вышел из партийных рядов, провел некоторое время в центральном аппарате Уральского федерального округа (куда, напомним, не входил Пермский край) и с 2008 по 2012 год занимал пост министра регионального развития в администрации президента России Д. А. Медведева. Команда Басаргина в Перми представляла собой смесь его собственных лояльных заместителей, привезенных из Москвы, и влиятельных региональных пермских игроков из команд Чиркунова и Трутнева. В первые годы его правления местные элиты и сторонние наблюдатели часто спорили о том, возникнет ли у этого трехстороннего гибрида – по примеру его предшественников, старавшихся вернуть этот отдаленный регион на карту, – новая и согласованная региональная повестка дня. Но что не вызывало сомнений, особенно учитывая столь очевидный намек, как описанный выше подарок на инаугурацию, – так это то, что компания «ЛУКОЙЛ-Пермь» была готова стать генеральным партнером администрации губернатора, используя ту же структуру соглашений, проектов и инициатив, которую она ввела почти двумя десятилетиями ранее. Например, одной из первых инициатив Басаргина в социальной сфере были строительство и реконструкция детских садов в Перми и по всему региону. Компания «ЛУКОЙЛ-Пермь» стала первым и наиболее активным помощником в этом начинании, а фотографии генерального директора компании Лейфрида и губернатора Басаргина в окружении счастливых дошкольников быстро превратились в стандартное подношение для них к различным мероприятиям в региональных СМИ. Подписанное компанией в 2013 году соглашение с Пермским краем обещало 820 миллионов рублей на развитие проектов в нефтедобывающих районах.
Начало срока полномочий Басаргина также совпало с возвращением в 2012 году Путина на пост президента России, с уличными протестами, сопровождавшими эти выборы, с очередным раундом попыток централизации власти посредством федеральных мандатов и проектов. Но почти ничто не указывало, что динамика и структура взаимодействия центра и региона, о которых я рассказал в этой книге, кардинально изменятся. Например, когда президент Путин назвал 2014 год «годом культуры», компания «ЛУКОЙЛ-Пермь» ответила тем, что ввела в грантовом конкурсе социальных и культурных проектов особую номинацию, «Маршрут культуры», в
