Союз учителей-интернационалистов представляет собою ту группу среди учителей, которая ведет среди учительства пропаганду социализма и интернационализма. И поскольку эта группа выполняет эту роль, она является весьма ценной.
Каково же наше отношение к Всероссийскому учительскому союзу и к учителям-интернационалистам?
Сейчас Всероссийский учительский союз занимает по отношению к Советской власти определенную враждебную позицию, опираясь при этом на худшие элементы учительства, оставшиеся в наследство от старого режима. И поскольку ВУС стоит на этой точке зрения, комиссариат не может вести с ним никакой работы, даже на почве чисто экономических вопросов.
У местных учительских союзов в очень многих местах отношение к Советской власти уже совершенно иное, чем у Всероссийского учительского союза. Учителя стали понимать, что не мешать строить новую жизнь массам надо учительству, а помогать этому строительству, принимать в нем самое активное участие. К таким союзам и отношение Советской власти совершенно иное. Советская власть ценит профессиональные союзы учителей, так как понимает, какое громадное значение может иметь коллективная работа учителей над созданием новой школы. Она заинтересована в том, чтобы эти профессиональные учительские союзы ширились и крепли и развивали самую энергичную деятельность. Союз учителей-интернационалистов может помочь учительству выйти на широкую дорогу сотрудничества с Советской властью.
Но может он сделать это только тогда, если будет существовать на положении группы внутри общего профессионального союза учителей. (Такие группы всегда существовали в учительском союзе. После последнего съезда образовалась, например, внутри учительского союза группа учителей социал-демократов.) Это, конечно, затрудняется тем фактом, что вожди Всероссийского учительского союза сделали все, чтобы натравить на учителей-большевиков всю массу учительства. Были случаи исключения учителей из учительского союза за их принадлежность к большевизму. Конечно, это заставило Советскую власть взять под свою защиту травимых и поддержать объединение учителей-интернационалистов. Это было вполне нормально.
Но не следует становиться на путь противополагания учителей-интернационалистов всем другим учителям, на путь предоставления им особых, исключительных привилегий. Это может очень затруднить пропаганду интернационалистских идей среди учительства, пробуждая недоверие к интернационалистам, создавая отчужденность между ними и остальным учительством. Было бы громадной ошибкой, если бы учителей-интернационалистов брали, например, на учительские должности, не принимая во внимание их педагогической подготовленности, или если бы учителей-интернационалистов ставили бы какими-то оценщиками пригодности других учителей, цензорами над их политическими взглядами. Это был бы моральный крах организации учителей-интернационалистов. Это превратило бы их в группу, к которой ради материальных интересов примазывались бы всякого рода беспринципные субъекты, ищущие теплого местечка. Эти люди вконец подорвали бы авторитет учителей-интернационалистов, скомпрометировали бы их идеи, опошлили бы их.
Но учителя-интернационалисты, надо думать, понимают это и на своем съезде сконструируются как идейная группа, никакими особыми привилегиями не пользующаяся, группа, которой суждено будет тогда сыграть крупную роль в духовном возрождении, в духовном подъеме всероссийского учительства.
1918 г.
Когда читаешь «Новую жизнь», диву даешься психологии людей, пишущих в ней. Многие из ее сотрудников — марксисты, несомненно, интернационалисты, но при чтении их статей невольно хочется спросить словами Некрасова: «Как дошла ты до жизни такой?!» Потому что не может быть для социалиста, для марксиста большего падения, как стараться собственными руками укрепить позицию своих классовых врагов и подорвать, ослабить позицию взявшего в свои руки власть рабочего класса. Новожизненцы — люди неглупые, но люди без чувства перспективы, не видящие того, что видит теперь всякий, «даже не учившийся в семинарии», а именно, что идет борьба не на жизнь, а на смерть между сторонниками старого, буржуазного строя и между сторонниками нового, зарождающегося строя социалистического. Спросите новожизненца, хочет ли он, чтобы Скоропадские и К0наложили свою руку на рабочий класс и крестьянство, хотят ли они отдать пробудившиеся народные массы в кабалу старым господам, они совершенно искренне скажут, что нет. Но того, что, если будет погублена сторонниками буржуазного строя Советская республика, народ будет скручен в бараний рог, они видеть не хотят. И вот в ту минуту, когда дело идет о жизни и смерти, когда, вступив в ряды работников Советской республики, они могли бы помочь ей, эти бывшие люди ведут бесконечные рассуждения на тему «Веревка вещь какая?» и стараются доказать, что Советская республика не та веревка, которой можно вытащить из ада империализма гибнущую Россию. Не так-де она сплетена, и по сему случаю они помогают буржуазии перервать эту веревку изо всех своих слабых силенок. И потому нет такого несчастья для страны, нет такого поражения Советской республики, по поводу которого «Новая жизнь» не ликовала бы, нет той самой грязной клеветы, которую, захлебываясь, не распространяла бы эта «глашательница» истины.
Статья Евг. Рудневой «Учителя-интернационалисты и учительский съезд», помещенная в «Новой жизни» от 15 июня, в высшей степени характерна для этой газеты. Год тому назад Евг. Руднева, сколько помнится, была интернационалисткой. Тогда я встречала ее в группе учителей социал-демократов, и тогда я не помню, чтобы между нами были разногласия относительно того, что обязанность учителей социал-демократов интернационалистов — вести самую энергичную пропаганду против той проповеди шовинизма, которую вели господа Золотаревы и К0, против их растлевающего влияния на учительские массы. Тогда об этом спору не было. Но с тех пор много воды утекло, и у многих тогдашних социал-демократов бесследно пропала их классовая точка зрения на вещи. Черное для них стало белым, кадетская линия милой, единственно правильной. Евг. Руднева в своей статье ни словом не обмолвилась о том, куда ведут учительство, эту распыленную демократию, организованные кадетские верхи. Очевидно, они ведут его туда, куда этого хочет Евг. Руднева, иначе она хоть словом бы обмолвилась, что школа, например, не должна быть национальной, как то предлагают все буржуазные педагоги, как это предлагал Вахтеров. О сути дела Евг. Руднева молчит и всячески расхваливает «деловую атмосферу» съезда, совершившего благотворную большую работу. Зато с глубоким негодованием говорит она об учителях-интернационалистах, посмевших выступать на съезде от имени союза этих учителей. По ее словам, учителей-интернационалистов небольшая горсточка, и учительская среда прочно забронирована от влияния интернационализма.
И бывшая интернационалистка неописуемо этому рада. Да здравствуют кадетские лидеры учительства и иже с ними и долой калифов на час, большевиков, на деле доказавших свой интернационализм!
Евг. Руднева что-то слыхала о моем несогласии с тактикой тт. Познера и Лепешинского, выступавших на съезде. Она хочет меня похвалить за это. Но людей из лагеря калифов на час хвалить не следует, можно ошибиться. Я не меньше тт. Познера и Лепешинского считаю ложной кадетскую идеологию, не менее их хочу, чтобы массы учительства освободились от вредного влияния кадетских и окадетившихся верхов и стали убежденными интернационалистами, и даже не интернационалистами только, а коммунистами-большевиками. Я не могу этого не хотеть, потому что считаю эту точку зрения самой правильной. Я, как и тт. Познер и Лепешинский, хотела вырвать Всероссийский учительский союз из-под влияния теперешних его верхов. Но я старая раскольница и считала более целесообразным взорвать ВУС изнутри. По-моему, надо было убеждать всех учителей, стоящих на платформе Советской власти — а среди учителей народных школ теперь таковых очень много, пожалуй, большинство, — не выходить из ВУСа, поехать делегатами на съезд, там составить сплоченную группу и развить во всей полноте свою платформу. Тогда было бы видно, каковы истинные силы интернационалистов. Но какова бы ни была тактика, начальный учитель по происхождению своему и по условиям жизни близок к народным массам и потому в конце концов не может не стать интернационалистом.
1918 г.
К ВОПРОСУ ОБ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ ПОЛИТИКЕ НАРОДНОГО КОМИССАРИАТА ПО ПРОСВЕЩЕНИЮ
В приложении № 5 к «Известиям ЦИК» помещена статья т. Альтера «Организационная политика комиссариата».
