Паршев доказывает, что Россия – это самая холодная, самая арктическо-субарктическая страна мира с громадным перепадом температур. Во всем свете есть только одна страна, хоть чем-то на нас похожая. Монголия, где годовые температуры колеблются от минус пятидесяти зимой до плюс пятидесяти летом. Есть только один штат США, похожий по климату на Россию – Аляска, которая все-таки теплее соседней Чукотки. И не потому, что мы находимся слишком близко к Северному полюсу. Финляндия, Швеция и Норвегия расположены к нему ближе, чем Подмосковье или даже Северный Казахстан, а все равно в Скандинавии намного теплее, чем у нас. Если брать среднегодовую температуру, то равным нам по холоду нет.
Любой, кто откроет университетский учебник географии, узнает: климат у нас сугубо континентальный, в отличие от морского климата и тропиков, и Западной Европы, и Америки с Канадой. То бишь у нас бывает жаркое лето, которое может быть даже жарче английского или голландского, зато зима не смягчается близостью теплого океана, который зимой отдает накопленное летом тепло. (У нас есть один подобный регион – Приморье.) Нас не омывает теплое течение Гольфстрим, которое приносит тепло густонаселенным районам Канады, Западному побережью США и Западной Европе, включая и скандинавов. И потому в России не срабатывает чистый принцип: «чем севернее – тем холоднее». У нас холод нарастает не только по мере продвижения на Север, но и на Восток – вглубь евразийского континента. Даже солнечная Туркмения, в которой мне довелось пожить несколько лет и в которой можно осатанеть от летнего зноя, зимой знает и морозы, и даже вьюги. И в Каракумах в январе можно погибнуть от холода.
Мы, русские и другие народы Империи-СССР, расселились в точности по границе глубины зимнего замерзания почвы, которая просто катастрофична для европейцев. Мы живем в «мировом холодильнике», и другой такой страны в мире просто нет. Более того, с расчленением СССР нынешняя Росфедерация унаследовала самые студеные и неудобные для производства земли.
А что это значит? Это значит, пишет Андрей Паршев, что у нас вкладывать капиталы невыгодно. Слишком велики затраты на постройку толстостенных зданий с глубокими фундаментами, чересчур много топлива приходится тратить на обогрев жилья и заводов, слишком много приходится платить нашим рабочим, которые просто погибнут без теплой одежды, спиртного, сытной пищи и капитальных, отапливаемых жилищ. Русским приходится гораздо больше тратить денег на содержание своих школ, больниц, тюрем, воинских частей из-за холодов. Из-за них же у нас гораздо дороже транспорт. У нас нет теплых морей и незамерзающих рек, и потому русскому приходится волочь грузы по железным дорогам и трубопроводам, тратя уйму дорогой энергии на очистку от снежных заносов первых и на подогрев вторых. У нас немыслима типичная для Дикого Запада картина: железная дорога без насыпи, проложенная прямо по прерии. Нам приходится класть рельсы по гребню капитального земляного вала – иначе поезда утонут в снегу. Русским, в отличие от всего земного шара, приходится содержать миллионы людей, которые ничего не производят, а только лишь отапливают страну, добывают для этого нефть и газ, содержат колоссальное хозяйство теплотрасс. Даже автомобильные дороги у нас выходят и дороже, и хуже: ведь западные трассы не разрывает лед от воды, которая просачивается в малейшие трещины покрытия осенью и замерзает в зиму. И если в «суровой Англии» растут пальмы в центре Лондона и вечнозеленые тис с плющом по всей ее территории, то у нас – только в Крыму и на кавказских курортах. На Новый год в Лондоне можно ходить в одном костюме – попробуйте-ка сделать это у нас. Наш рядовой снегопад в США и Англии проходит по разряду «снежной бури» и стихийного бедствия.
Разваливая Империю, а потом год за годом обманывая простодушных, «чужаки» говорили: «Вы живете в тесных советских квартирках. А вот мы дадим вам большие дома. Как в Америке». Дураки им верят. Умные же говорят: «Мы никогда не станем жить так, как янки. Это они могут строить дома из фанеры с капитальностью русского курятника, без печей и отопительных систем. С жилой площадью по полсотни квадратных метров на брата. Нам же от века и до века придется строить куда более дорогие и тесные жилища – убежища от минусовых температур. Со стенами в три кирпича толщиной, с глубокими фундаментами». Из необходимости экономить топливо русским искони приходилось строить жилища и дворцы с низкими потолками, и только триста лет назад, с петровских реформ, наши аристократы принялись строить усадьбы с высокими залами – на манер теплой Европы.
Почитайте записки иностранцев, которые жили и работали на Руси в XVI–XVII веках. Все они единодушно отмечают суровую зиму, которой нет в Западной Европе. Которую западные наемные армии вряд ли выдержат. Эти слова почти один в один повторяют мемуары гитлеровских вояк с Восточного фронта.
Паршев доказывает все это солидно и последовательно, приводя климатические карты из географических атласов разных лет. Он разбивает еще один миф демократов о том, что Россия похожа на Канаду. В Канаде все население теснится на двух южных «пятачках», находящихся на широтах южной Украины и даже северного Узбекистана, и эти канадские районы по климату теплее Подмосковья. (Не верите – посмотрите сами на глобусе, который куда нагляднее карты.) А все остальное в Канаде – это ненаселенная территория, где на сырьевых промыслах работают вахтовики.
Почему тогда наше Приморье, столь близкое к Корее и Японии, оказалось беднее их? Опять русская лень и 70 лет социализма? Открываю климатическую карту из громадного «Морского атласа», огромного издания Главного штаба военно-морских сил СССР, 1953 года издания. Оказывается, Курилы наискось отделяют теплую часть Тихого океана от холодной. Камчатка, Сахалин, Владивосток и Северная Корея лежат в холодной части. В декабре средняя температура во Владивостоке – минус шесть (как и в Пхеньяне), тогда как Южная Корея лежит в поясе температур в 4–8 градусов плюс. Почти вся Япония лежит в поясе от двух до десяти градусов выше нуля. Даже на широте Владивостока у японцев на шесть «цельсиев» теплее! Теперь вы понимаете, почему китайцы называли Россию «Лоча» – сиречь «голодная земля»? И почему теперь, в «открытой экономике», суда из Владивостока дешевле ремонтировать в южнокорейском Пусане, а не дома?
На этой же карте видно: температуры декабря на Тихоокеанском побережье Канады аналогичны температурам Японии и Южной Кореи – от плюс двух до плюс шести. А у нас на той же широте, только на противоположном берегу океана, на Камчатке – от минус двух до минус десяти. И каждый градус мороза – это сотни тысяч тонн горючего на отопление. А Западная Европа в декабре? Самая южная часть Норвегии, где, собственно, и живут почти все норвежцы, лежит в диапазоне температур от плюс двух до плюс четырех. У них море не замерзает – точно так же, как в центральной Японии. А «северная» Дания – еще теплее! Англия, Ирландия, северное побережье Франции, Бельгия, Голландия, Атлантическое побережье Канады и «суровый» Ньюфаундленд – вообще в зоне от 6 до 10 градусов тепла, на одном уровне с Шанхаем и Токио!
Поэтому, читатель, в индустриальной экономике русские и все живущие рядом с ними никогда не смогут достичь уровня благосостояния, равного западноевропейцам или янки. Да, мы можем жить лучше азиатов – и только. Тем, кто обещает русским западный стандарт жизни и тем, кто объясняет нашу более спартанскую жизнь «русской ленью» и «семьюдесятью годами коммунизма», можно плевать в глаза. Попытка гнаться за американским уровнем потребления для нашей экономики оборачивается уничтожением. А надо ли нам копировать их жизнь? Не лучше ли создать свой, русский стиль? Жить лучше американцев мы сможем лишь тогда, когда построим мощную «экономику знаний» и волшебных технологий, которые заменят собой громадные, дорогие заводы и фабрики. Но пока мы лишь уходим прочь от такого будущего.
К чему все это говорится? К тому, что если повсюду в мире установить одни и те же мировые цены на нефть, газ, дерево, металл и прочее, то держать производство и вкладывать в него капиталы будет гораздо выгоднее в Восточной Европе, чем в России. А еще выгоднее – в более теплой Западной Европе. Еще более выгоднее – в США. И уж совсем выгодно – в тропиках, в Азии и Латинской Америке, где в декабре не бывает ниже плюс четырнадцати. (Африка не в счет из-за тамошней анархии, коррупции, страшных болезней и абсолютной неквалифицированности рабочей силы.)
Это значит, что даже если русский рабочий будет вкалывать не хуже японского, наша техника и моторы вдруг станут такими же экономичными, как и западные, если мы окутаем наши дома теплоизоляцией – один черт: Россия в условиях всемирного рынка, открытых экономических границ и свободы конкуренции проиграет. Проиграет даже в случае, если наши «реформаторы» снимут с наших предприятий бремя содержания своего жилья, школ и больниц, изыскав на все это умопомрачительные деньги. И даже если наши директора все сплошь станут управляющими мирового уровня, а права акционеров в России станут защищаться лучше всех в мире. Никто в нее ничего вкладывать не будет, а «новые русские» будут только вывозить валюту из страны, создавая заводы, фабрики и рестораны где угодно – на Кипре, Тайване или в Мексике – только не в России. Все, что мы будем делать, выйдет дороже, чем в других странах. И чем сложнее товар – тем больше на него будет «налипать» затрат, связанных с климатом, а не с «русской ленью». В глобальном рынке поток импортных товаров забьет русские товары как более дорогие, погубив нашу промышленность, оставив без работы и средств к жизни большинство русских. Если же исполнится мечта тех дурачков, что голосуют за хакамад и кириенок, и нашим рабочим установят зарплату хотя бы на уровне американского негра, в тысячу долларов ежемесячно, то вся промышленность России моментально остановится. Произведенное окажется настолько дорогим, что никто его не купит.
