— У травматолога были травмы?
— Сказались мои спортивные проблемы, плюс профессия добавила, потому что в течение 35 лет простоял, согнувшись у операционного стола, вот так, как крючок. Это здоровья не добавляет.
— Сколько на вашем личном счету проделанных операций?
— Недавно примерно прикинул, больше 10 тысяч, каждый год делал не менее трехсот. И в ЦИТО, и в ЦКБ. В последнее время я хожу в операционную, смотрю, даю какие-то советы, но самому оперировать мне чисто физически немножко сложновато. Сейчас в ЦИТО самые продвинутые технологии, самые современные подходы к диагностике, лечению, малоинвазивные операции. В институте, в клинике спортивной травмы, более 90 процентов операций на крупных суставах, я имею в виду плечо, локоть, колено, тазобедренный, выполняются только артроскопически. Причем не диагностика — посмотреть в глазок, нет. Реконструктивные большие операции.
По своим проблемам с позвоночником столкнулся с коллегами из Германии, Швейцарии, Израиля. Потому что есть в медицине определенное правило: нельзя оперировать у своих, я имею в виду ЦИТО. Не всегда опыт заграничного лечения был удачным, о чем мы говорили выше применительно к спортивной медицине.
— Чем же посоветуете заниматься, чтобы не загреметь на операционный стол?
— В плане травмобезопасности самый замечательный вид спорта — это плавание, а потом, наверное, бильярд. В него сам играю. Меня в свое время удивил Дебейки, когда после ельцинской операции мы у меня на даче ужинали с группой специалистов. У меня там стоял бильярд внизу. Играли, а Дебейки еще наверху остался, разговаривал с моей супругой. Потом спустился, идет какая-то партия. Мы его пригласили поиграть. И в не подставленные шары, а просто в те, что были на столе. Он с кия два или три шара забил, причем настолько уверенно, сразу видно, что человек знает, с какой стороны взяться. Ему тогда под 90 было. Он умер, не дожив до 100, по-моему, пару месяцев. Был счастлив с молодой супругой, да. Может, поэтому и прожил так долго, не знаю.
— Какая-то у них поразительно большая разница в возрасте была.
— Лет 40, может, чуть меньше, лет 35. Самое главное, что у него от нее — дочь. Это всегда был предмет таких плоских шуток, что дочь-то можно в любом возрасте иметь, вопрос от кого. Но в случае Дебейки девочка его точная копия. Такой же нос, глаза, губы.
— Как полагаете, на политическом олимпе пришло время долгожителей?
— С помощью спорта и достижений современной медицины, несомненно.
Торг неуместен / Общество и наука / Общество
Торг неуместен
/ Общество и наука / Общество
Вхождение в рынок не прошло для полицейских даром
Случай на Матвеевском рынке, где во время задержания предполагаемого преступника был тяжело ранен сотрудник угрозыска, со всей очевидностью показал даже неисправимым оптимистам — реформа МВД провалилась. Сложно назвать профессионалами полицейских, которые оказались неспособны противостоять даже невооруженному преступнику. Ситуация настолько нелепая, а вместе с тем и вопиющая, что в нее вмешался даже президент. Особенно его возмутило бездействие коллег избитого силовика: стоят рядом, смотрят, как бьют их товарища, а все почему? Потому, мол, что таким образом «отрабатывали тридцать сребреников, которые получают от торговцев». Неужели и вправду в рядах полиции, основательно прореженной граблями переаттестации, через одного числятся Искариоты в погонах?
Договоримся!
После инцидента полиция бросилась шерстить рынки. Такая реактивная политика стала нынче модной: сгорела дискотека — зачищаем дискотеки, случилась беда на рынке — проверяем рынки. Операцию назвали модным словом «декриминализация». Несколько дней торговцев неславянской внешности доставляли в ОМВД. Теперь московская полиция наверняка знает поголовно всех работников рыночной торговли и, если что, моментально возьмет злоумышленника в оборот. Чего уж греха таить, рынки всегда были и остаются одними из самых закриминализованных объектов города. «В большинстве своем это средоточие преступности и контрафакта! — говорит авторитетный эксперт в области правоохранительной тематики Александр Гуров. — Странно, что до случившегося как будто никто об этом не знал. Знали, но ничего не предпринимали. И главная причина: боязнь обвинения в национализме, потому что на рынках сегодня не найдешь лиц славянской внешности, конечно, кроме покупателей и наемных продавцов. А заправляют всем выходцы из Азербайджана, Армении, республик Северного Кавказа. Эти люди подкупили местную власть, когда оформляли ларьки, приносящие им сотенку-другую тысяч в месяц. Ну и не забывают делиться с чиновниками и правоохранителями, которые патронируют рынок. Всех эта система устраивала, потому и стояла тишь да гладь. Министр Колокольцев отдал подчиненным команду не просто чистить рынки, а разобраться, что там реально происходит. Итогом этой работы, я уверен, станет раскрытие крупных коррупционных связей».
Любой рынок — это государство в государстве, живущее по законам, которые в большинстве своем представляют неписаный свод правил. Рассмотрим в данном контексте устройство отдельно взятого, типичного московского рынка. Вертикаль власти со слов одного из бывших сотрудников ОБЭП устроена примерно следующим образом. Этот рынок, как и 99 процентов работающих в Москве, является частной лавочкой, то есть имеет организационно-правовую форму общества с ограниченной ответственностью. Все вопросы с органами власти, как правило, решает директор, который назначается учредителями либо сам им является. Одно можно сказать совершенно точно: случайных людей на этой должности нет. Над директором рынка неформально властны лишь два человека — глава района и начальник местной полиции, с которыми ему и приходится договариваться об условиях спокойной работы. «Договоренности на рынке, деятельность которого была подконтрольна нашему отделу, — рассказывает бывший оперативник, — предполагали ежемесячные откаты в пределах 150—200 тысяч рублей одному и другому чиновнику, а также заверения со стороны директора рынка в том, что «проблем не будет» ни с чем — ни с законом, ни с персоналом, ни со свежестью продуктов, ни с набором деликатесов к праздничному столу».
По полицейской статистике, преступлений на рынках совершается очень немного, но вовсе не потому, что там все спокойно, — просто рынок своих не сдает, а каждый окрестный полицейский знает, что эта точка кормит его начальника, а потому не спешит оформлять протокол. Не прочь прикормиться с рынка и местный участковый, но он, по словам собеседника «Итогов», обычно берет натурой: мясо, овощи, фрукты, арбузы. Эти дары позволяют торговцам обходиться без регистрации. Кстати, участковый для рынка — человек бесценный: всего лишь за несколько пакетов с едой он не только закрывает глаза на нарушения, но и предупреждает о готовящихся полицейских или миграционных облавах. В цепочке кормящихся, по словам бывшего оперативника, также ветеринарный контроль, санэпиднадзор и пожарные. Размер взятки представителям этих служб составлял от 20 до 50 тысяч в зависимости от размеров рынка.
А теперь скажите: много вы знаете случаев, когда бы в этой цепочке рвались звенья? Таких случаев практически нет, либо они не всплывают наружу, оставаясь делом сугубо внутренним — всякое среди своих бывает, зачем выносить сор из избы. Предателя или слишком зарвавшегося чинушу — за порог, авось на его место завтра найдется десять претендентов. Кстати, утверждение о том, что в московской полиции существует некое национальное лобби, поддерживающее земляков на рынках, сегодня лишено оснований. В московской полиции есть небольшой процент этнических азербайджанцев, совсем немного армян. Все они не один десяток лет проживают в столице, давно имеют московскую прописку. Действительно, в начале и середине 90-х в милиции было большое количество азербайджанцев, которые, как утверждают некоторые ветераны правоохранительного ведомства, и ввели практику откатов за должности, но затем, после вала внутриведомственных коррупционных скандалов, их число сократилось до минимума.
При своих
После того как Владимир Путин дал Следственному комитету команду разобраться в коррупционной составляющей криминала на крупных торговых точках и площадях, не осталось никаких сомнений в том, что таковая будет найдена. Но речь скорее пойдет вовсе не о миллионах и миллиардах, и в этом, пожалуй, кроется самый опасный аспект низовой коррупции. Дело в том, что даже подаривший участковому арбуз торговец считает, и не без оснований, что страж порядка теперь ему обязан. Так же считают и те, кто дал 500 рублей сотруднику ППС за непроверку документов и разрешений на работу. Отсюда и ситуация с «параличом» полицейских, которые философски наблюдали, как их коллегу избивают.
