Если игнорировать сущность понятия «производительность», можно прийти к абсолютно неверным выводам. Или, что чаще случается, – частично неверным, лукавым.
Строго говоря, существует всего три основных способа изменить производительность труда (для страны, фирмы и даже отдельной личности).
Первый способ – повысить цену на свой товар (услугу). Понятно, что это не всегда возможно, особенно в условиях конкурентного мирового рынка. Россия не может односторонне повысить цену на продукт экспорта, так же как отдельный работник не может по своему усмотрению назначить себе зарплату на предприятии, владельцем которого он не является. В большинстве случаев это величина, заданная или колеблющаяся в определённых пределах. Однако некоторые, особенно те, у кого есть силовые аргументы, или, что немногим отличается, явное интеллектуальное преимущество, могут навязать другим те цены, которые им нужны. Как говаривал Аль Капоне, добрым словом и пистолетом можно добиться больше, чем одним добрым словом.
Вообще грабёж и разбой – это одно из самых производительных занятий в мировой истории. Можно, например, дурачить туземцев – менять драгоценности на огненную воду. Строго говоря, и сейчас мало что изменилось. Лишь форма стала поприличнее. «Конкистадоры» теперь с человеческим лицом. За ними ВТО, МВФ, G-8, G-20 и многое другое…
Но не только на международной арене можно таким образом «повышать» производительность труда. Например, наше правительство без конца повышает цены на услуги ЖКХ. Последний раз – на 20 процентов сразу. Тем более что услуга специфичная – вряд ли кто-то сможет от неё отказаться. Получается, производительность труда в ЖКХ растёт просто стремительно… При том что в самом процессе почти ничего не меняется, а качество услуг известно каждому.
Так же «производительно» трудятся транспортники, электроэнергетики, газовики, нефтяники… Словом, все те, кто спокойно может повысить цену на свою продукцию или услуги. Кстати, весь рост производительности труда в России с 2000 по 2008 год был полностью обеспечен именно ценовым фактором: мировая конъюнктура плюс повышение внутренних цен. Никто не стал работать лучше. Просто менялись циферки.
Второй способ повысить производительность – снизить издержки самым примитивным образом. Попросту говоря, сократить людей или заставить их работать больше за те же самые деньги. Можно понизить жизненный уровень, стандарты потребления. Если не удаётся, просто понизить заработную плату. Этот простой метод применяется теми, кто в силу своей слабости не в состоянии применить метод № 1 – повышение цен.
Изобретён сей метод небезызвестным господином Тейлором более 100 лет назад и называется «потогонная система». Метод давно забыт в странах, пользующихся способом № 1, и применяется, скорее, влиятельными группами внутри развивающихся стран третьего мира.
Недавно вновь предложен к употреблению в России господином Прохоровым и Российским союзом промышленников и предпринимателей. Напомню: Прохоров предложил увеличить рабочую неделю в России до 60 часов. Такие вопросы решены в развитых странах даже не в прошлом, а в позапрошлом веке, и потому подобные предложения там невозможны.
Однако в ряде плохо развивающихся стран некомпетентные коррумпированные круги сочетают методы номер один и два. Они без конца повышают цены внутри своих стран, сопровождая их бесконечной риторикой о «структурных реформах», «укреплении национальной валюты», «рекомендациях МВФ и ВТО»… При этом стимулируется стагфляция – сочетание стагнации (спада производства) и инфляции (роста цен). Эта тенденция обычно ведёт к быстрому исчерпанию потребительского спроса, долгосрочному подрыву конкурентоспособности и собственных внутренних источников роста. Фактически процесс № 1, «повышение производительности труда через повышение цен», и есть причина глобальной инфляции, которая загадочным образом обходит развитые страны.
У нас же, как только проявляются негативные тенденции и ограничения роста ввиду «структурных реформ и укрепления национальной валюты» и падает конкурентоспособность, люди с мировоззрением Прохорова начинают предлагать решения по методу № 2. Начиная с изменения трудового законодательства до понижения жизненных стандартов. Давайте, мол, шкуру драть с оставшихся работников, уменьшать социальные выплаты и затраты на здравоохранение и образование. Пусть люди болеют и умирают, это даже лучше – меньше людей, больше соотношения ВВП к числу населения. Ведь на умерших не надо будет и тратиться.
К сожалению, сейчас эта программа усиленно пропагандируется в России под видом «модернизации социальной сферы». Поэтому и возник лживый тезис о том, что любое техническое нововведение уменьшает занятость. С виду выглядит разумно. Но только с виду. Во-первых, это действует на уровне одного предприятия, а в масштабе всего общества технический прогресс лишь высвобождает людей для других сфер деятельности, новых секторов экономики, для креативного труда, для инфраструктурных проектов, для развития сферы услуг и развития человеческого капитала. Именно это и происходит в развитых странах.
Но далеко не всегда новое оборудование вообще выгодно. Иногда в нём нет необходимости. Я сам наблюдал в Швеции работу дворника со специальным агрегатом-роботом, который должен был поднимать мусор и складывать его в корзину. Просто жаль было этого шведского дворника, поскольку вручную он справился бы гораздо быстрее.
Есть сферы, где внедрение новой техники не несёт очевидной выгоды. Особенно с учётом наличия свободных рук и небольшой оплаты труда. Это и демонстрируют страны Юго-Восточной Азии. В противном случае во всём мире уже давно бы работали роботы, а не китайцы с индусами. Новая техника появляется и продвигается по мере необходимости. Прежде всего она концентрируется на ключевых стратегических и прорывных отношениях. Если же, чтобы заменить десять работников, надо сделать одного робота, который окупится через сто лет, то это явно непроизводительно и невыгодно.
Ещё один расхожий тезис: о низкой мобильности нашей рабочей силы. Вот, мол, на Западе она мобильна, а у нас – инертна. Потому и страдаем.
Но ведь на Западе совсем другой рынок жилья, ипотеки. Мобильность в США обеспечивается возможностью подыскать доступное жильё практически в любом городе страны. А у нас во многих местах жильё вообще невозможно продать. Попробуйте продать квартиру в какой-нибудь Инте и переехать в другой город. Поэтому работники либо должны покупать вообще новое жильё с нуля, что им не по карману, либо государство должно предоставить им квартиры в других городах, на что у него денег нет.
В таких условиях, совершенно нетипичных для Запада, необходимо решать проблему иначе. Возможно, гораздо выгоднее придумать занятия людям там, где они живут сейчас? По крайней мере для самообеспечения региона вложить гораздо меньшие деньги в производственную и социальную инфраструктуру на местах – поскольку существует эффект взаимопомощи и взаимовыручки людей, а также есть много свободных территорий. Это совсем другое решение, которое невозможно скопировать с развитого рынка труда США.
Кроме того, сторонники потогонной системы не учитывают важнейший аспект развития на Западе – социальный. Нам доказывают, что у нас якобы «патернализм», а занятость возведена в абсолютную ценность, что препятствует развитию экономики.
Это ложь – от начала до конца. Как раз у нас нет специального закона о занятости. В Конституции СССР было чётко прописано право на труд, а с 1993 года – только свобода труда, понимай как знаешь. Именно в России практически нежизнеспособны профсоюзы, а Центральный банк официально не включает в число приоритетов занятость населения. В США же сразу после Второй мировой войны был принят Закон о полной занятости. А в 1980 году он был подтверждён. Федеральная резервная система по уставу обязана обеспечивать занятость американцев. Это записано в её учредительных документах как главная цель. Иными словами, ФРС ещё при создании заключила с Америкой контракт об обеспечении занятости, а российские власти с российскими гражданами такого контракта не имеют.
На самом деле производительность неотрывно связана с социальностью, занятостью и вообще целями общества – от этого зависит вся структура отраслей производства и услуг. Только в рамках определённой социальной структуры имеет смысл говорить о том, что производительно, а что нет. Например, для каннибалов очень производительно есть людей.
Но есть же ещё способ повышения производительности труда № 3, о котором все они старательно умалчивают, но который очевиден и по любым расчётам даёт 90 процентов прироста производительности труда. Это – предпринимательство, конкурентоспособность, деловая активность, организация и управление, лидерство и менеджмент. Именно от них зависят и позиция страны в мировой экономике, и технологические новшества и их распространение, инновации, модернизации, инвестиционный климат.
