А вот потом раздастся ультиматум: вы должны согласиться на ввод в Россию войск НАТО. Для поддержания порядка, естественно, для взятия под контроль ваших ядерных центов, ракет и важнейших пунктов страны. Вы, русские, уже не можете контролировать свою Россию.
Вы несогласны? Вы вопите об оккупации? А вот тогда могут последовать авиакосмические удары самих США. Против чего они направлены, главным образом? Конечно, сначала громят противовоздушную оборону и ВВС, на чем война в привычном смысле заканчивается. Если отбросить русскую специфику (первыми ударами придется уничтожать остатки ракетно-ядерного потенциала страны), то все эти рои крылатых ракет и тучи «умных» бомб поражают не армию и не флот – они уничтожают инфраструктуру и поражают сознание населения. Начинается самый наглый и неприкрытый террор. НАТО истребляет жизненосную ткань страны, основу ее современной цивилизации. Иначе назвать удары по системам связи, транспорта, энергоснабжения и промышленности просто нельзя. Бельгийский исследователь агрессии 1999 года Мишель Коллон в своем труде «Нефть, PR, война» приводит слова американского генерала Майкла Шорта в мае 1999-го: «Думаю, что если у вас отключат холодильник, если у вас на кухне не будет газа, если вам некуда пойти на работу, так как ваше рабочее место разрушено, если вы все время думаете о том, куда может попасть очередная бомба, через некоторое время вы скажете, что с этим белградским правительством пора кончать». Именно поэтому в Югославии уничтожили всю мало-мальски значимую промышленность и парализовали транспорт, комбинируя ликвидацию экономическую с созданием нужного настроения среди населения. Смысл прост: заставить людей восстать против своего правительства и потребовать капитуляции перед США. Этой методы США придерживаются с 1943 года, с начала ковровых бомбежек немецких городов, и всегда рассчитывают на проамериканское восстание в стране-жертве, даже если ради этого народу придется восставать против самого железного диктаторского режима.
Чтобы усилить деморализующий эффект, враг пустит в ход свой излюбленный прием: бомбежки в две волны по одним и тем же целям. Так, чтобы под второй удар попадали бригады медиков, спасателей и тех, кто просто откапывает своих родных из-под завалов. При этом у жертвы агрессии нет никакой возможности рассказать миру об этом садизме: ведь радиотелевещание уничтожается в числе первых. А в нынешнем мире никто и никогда не узнаете зверствах натовской военщины, если истерзанные тела людей не покажут по телевизору. Конечно, можно снимать ужасы бомбежек на видеопленку, но кому она будет нужна потом, месяцы и годы спустя? Тем более, что западные медиа-империи никогда эти пленки показывать не станут.
Если приложить этот натовский шаблон к Росфедерации, то нельзя не отметить: в нашем случае задача даже облегчается. На территории РФ уже есть множество регионов с полусепаратистским руководством, которые в таком случае наперебой затараторят о том, что не хотят иметь с Москвой ничего общего, что они всецело покорны Вашингтону, что они объявляют о независимости. Более того, у этих республик есть реальная возможность «приватизировать» военные части на своей земле и вооружить тысячи сторонников отделения от РФ. Более того, мы уверены: в случае нападения на Россию натовцы станут бомбить не Казань, Нальчик, Йошкар-Олу или, например, Уфу – главный удар придется по великорусским городам. Так, чтобы заполучить на свою сторону этнократическую верхушку и подогреть сепаратизм. В пощаженные национальные районы НАТО тут же организует воздушные мосты, перебрасывая самолетами обильную гуманитарную помощь и всяческих советников по гуманитарным вопросам с тяжелыми подбородками кадровых военных.
При всем этом хозяева США умеют делать свои войны многоцелевым бизнес-предприятием. Югославия служит прямо-таки хрестоматийным примером такого подхода к делу.
Так, уже общеизвестной истиной стал тот факт, что США под предлогом защиты албаниев просто-напросто устроили войну в самом центре Европы, подрывая конкурента доллара – евровалюту, причем с горячей поддержкой самих западноевропейцев. Как и во Вторую мировую войну, они виртуозно заставили своих конкурентов самих себя уничтожать и самим себе вредить. Хотя и в меньших масштабах. Если в сороковых годах они расправились с Британской империей руками немцев и японцев, с немцами – с помощью русских, а силы самих русских подорвали, используя Гитлера, то в 1999-м, скажем, они установили контроль над стратегически важной зоной Балкан, над трассами будущих нефтепроводов из Азии в Европу. Например, европейцы были здорово заинтересованы в том, чтобы проложить «нитку» для перекачки русской нефти, соединив трубопроводную систему Румынии с перерабатывающим заводом в сербском Панчево, а итальянский концерн ЭНИ даже готовился строить эту трубу, однако американские самолеты разгромили панчевский НПЗ.
«Большая экономика» в разных войнах может быть разной. Если речь идет о «борьбе с терроризмом» на Ближнем Востоке, то можно сбить мировые цены на нефть в своих интересах и прибрать под свой полный контроль все добывающие государства Персидского залива, заодно взяв под свою опеку и трассы возможных газопроводов из Ирана и Средней Азии. Если речь идет о войне против России, то кушем становится контроль над самыми большими в мире газовыми запасами, от которых зависит Европа, а заодно власть над энергоресурсами Сибири, которые дают возможность управлять судьбой Китая, Кореи и Японии.
Признаем за Вечным рейхом великое искусство совмещения войны и бизнеса, которое делает войну прибыльной. Мы ведь указали на самые большие примеры геоэкономического масштаба. Но ведь воздушный террор прекрасно служит и более приземленным целям бизнеса. Какую промышленность уничтожили в Югославии? Химическую, нефтеперерабатывающую, металлургическую, автомобилестроительную, фармацевтическую и даже табачную. Оно и понятно: захочешь курить – будешь вынужден покупать американские сигареты и лить золотые дожди в американскую экономику. Да и лекарства тоже придется брать у западных фармкомпаний, которые контролируются Вечным рейхом и которые задирают цены до небес. Сербам сломали всю электронную промышленность и производство бытовой техники – в тех же самых целях. Ракетами уничтожили и завод по производству грузовиков в Крагуеваце: отныне сербам придется отдавать драгоценную валюту на закупку импортных машин. Или же идти на поклон к западным компаниям: поставьте у нас свои предприятия взамен родных, разрушенных. Они, конечно, поставят и новые химические, и автомобильные, и нефтеперерабатывающие заводы -да вот только прибыли от них станут откачиваться за рубеж.
В Америке придумали самый простой способ промышленного террора: отныне каждая фабрика может быть объявлена лишь прикрытием для производства оружия. Это у вас там, мол, внешне фармацевтическая фабрика, а в ее подвалах вы занимаетесь совсем другим. Так было не только в Югославии, но и в Ираке, и в Судане.
Вне всякого сомнения, что в случае нападения НАТО на нашу страну, бомбежки должны покончить и с остатками нашей промышленности. По тем же самым соображениям. Если до этого русские хоть как-то могли конкурировать с иномарками с помощью, скажем, плохоньких «жигулей», то после войны никакого выбора не останется. И если раньше те, кто покупал «жигули», оставляли деньги в России, то после агрессии, покупая даже более дешевые иностранные машины «народного класса», русские потребители отдадут пусть не шесть, а всего лишь три тысячи долларов – но зато целиком за рубеж. Или почти целиком, если речь пойдет об «отверточной» сборке на месте бывших заводов полного цикла. Об импорте продовольствия мы уже не говорим. Теперь уже все, что русские заработают на нефти, будет изыматься почти до последнего цента.
Но в уничтожении инфраструктуры и промышленности целых стран есть еще один подтекст – уже метастратегический, цивилизационный, который уходит за пределы обычного бизнеса.
Это – ускорение деградации целых народов. Истребленная экономика вгоняет граждан приговоренной к «конченности» страны в нищету, заставляет перейти к архаичным отношениям и натуральному хозяйству. Пораженная страна теперь не сможет потреблять невозобновляемые природные ресурсы, так нужные самому Вечному рейху. В этой стране начнут вымирать «лишние», ненужные мировому рынку люди. На руинах экономики побежденный народ уже не сможет угрожать господам мира сего ни на ниве образования, ни в культурной сфере. Откуда ему брать великих изобретателей, ученых и инженеров, если нет питательной среды для них – своей промышленности, где можно отобрать одного выдающегося инженера из десяти обычных? Если нет средств на содержание научных учреждений, и нет промышленности, которая может заказать передовые разработки? Как можно создавать великие фильмы или картины там, где нужно каждый день сражаться за кусок хлеба?
