— Вы считаете, что с людьми вроде Басаева можно вести переговоры?
— С ними — нет. А с Масхадовым нужно и должно.
— Но ведь фактически он не способен контролировать ситуацию в республике.
— Это утверждение голословно: он может контролировать большую часть вооруженных формирований.
— А что, если применить опыт Израиля ? Просто отгородиться от них?
— Что касается израильтян, то результат нам известен — страна залита кровью. Они не могут остановить волну терактов. И то, что во время последнего захвата заложников в «Норд-Осте» израильтяне давали нам советы, а мы к ним прислушивались, — это плохо. Их опыт сугубо негативный. Ничего хорошего от идеи «никаких переговоров с террористами» в их стране не произошло. А Россия не Израиль. Если они были неспособны проконтролировать столь маленькую территорию, имея при этом мощные спецслужбы, то как сможет сделать это Россия на огромном евразийском пространстве?
— Что же, вы предлагаете дать свободу Чечне?
— Моя точка зрения с 1996 года не изменилась: Чечня должна быть в составе Российской Федерации. Россия просто должна изменить государственное устройство, которое не соответствует либеральной, демократической стране. Если не Чечня, то завтра будет Башкортостан, Татарстан или Ингушетия… Государство устроено неправильно, и оно разваливается, как в свое время Советский Союз, — это надо понять. Никакая вертикаль власти здесь не поможет. Чечня должна оставаться в составе Российской Федерации в рамках простых и широких ограничений: единое экономическое и оборонное пространство. Сами чеченцы с этим согласны, и так надо с ними выстраивать отношения.
— Ну вы еще скажите, что Закаев тут ни при чем.
— Я считаю, что Закаев — один из тех, кто хочет мира для Чечни. Он абсолютно никакого отношения к теракту в «Норд-Осте» не имеет
— просто в силу его принципиальной позиции в конфликте федерального центра и Чечни. Запрос о его экстрадиции — это провокация со стороны тех, кто не хочет мира в Чечне. Закаев —правильный переговорщик, с ним можно договариваться. Просто «армия войны », возглавляемая Путиным, хочет устранить всех, с кем можно было бы договориться. Закаев — человек абсолютно открытый, ездил по Европе, по миру, проводя идею необходимости мирных переговоров. У меня возникает один вопрос: почему сегодня ему предъявляется обвинение 1996—1999 годов, когда он в ноябре 1999 года встречался с Казанцевым в Москве? Почему его надо было арестовывать в Дании в 2002 году, а не тогда?
16 января 2003 г. Мониторинг радиоэфира, Центр региональных прикладных исследований (ЦРПИ), Москва
ЭХО
БЕРЕЗОВСКИЙ: И то, что делает российская власть, и то, что делают европейские структуры, не является в любом случае эффективным для того, чтобы прекратить войну в Чечне. Нужно будет мириться с тем, что преступники и с той, и с другой стороны не будут осуждены. Потому что, если будет вот эта цепь преследования в каждой из сторон: со стороны федеральной, со стороны чеченской, — это путь в никуда. Это путь к продолжающейся эскалации ненависти между русскими и чеченцами. И поэтому, по-видимому, все-таки решение состоит в том, чтобы действительно реализовать амнистию для той и другой стороны. Только это, с моей точки зрения, даст реальный шанс начать мирный процесс в Чечне.
20 января 2003 г. Новая газета, Москва
ПРОЛЕТАЯ НАД
Сравнительный анализ волн русской политической эмиграции
Корр.: Как вы оцениваете нынешнюю позицию Европы по чеченскому кризису — уже после того, как возникло «дело Закаева» и, значит, та линия мирного процесса, которая развивалась в Европе через него, остановлена? Хочет Европа остановить эту войну? БЕРЕЗОВСКИЙ: Давайте прежде всего о том, какую роль события в Чечне играют в политическом и общественном мнении на Западе. Скажем прямо, не очень значительную. Есть масса своих проблем. Номер один — Ирак: будет там война или не будет? Но, отвечая в общем, скажу, что отношение все равно сильно изменилось в худшую для России сторону. Тут сыграли свою роль и такие серьезные вещи, как арест Закаева, и такие мимолетные, как высказывания Путина в Брюсселе на пресс-конференции об обрезании. И, как ни странно об этом говорить, но судьба живого человека, Закаева, и брошенная глупая фраза необразованного человека на весах общественного мнения тут весят примерно одинаково. Брюссельское заявление было просто варварством, а на варварство тут сильно реагируют — на Западе долго задавали вопросы: «Кто вы, мистер Путин?» — а теперь, после Брюсселя, эта тема исчерпана. И это совпало: «дело Закаева», собственно, и вывело Путина из себя, аргументы закончились, решение Дании возмутило его и т. д. Так вот, в ведущих западных газетах стали появляться заголовки, ставящие Путина на одну доску с Милошевичем. «Какое право мы имеем принимать Путина? И расстилать
перед ним ковровую дорожку? В то время как он является государственным преступником?» До «дела Закаева» такого тона в Европе не было. И хотя европейские власти все время пытаются сохранить отношения с Россией, что понятно с прагматичной точки зрения — нужна поддержка России в назревающей иракской войне, но вдруг образовался разрыв между рациональным поведением верхнего эшелона европейских властей и политиками оппозиционного толка, о Путине и России стали говорить резко. И уж тем более появился заметный водораздел между верхним эшелоном и общественным мнением, которое выражает, как правило, журналистское сообщество. Результат
— изменение отношения к чеченской войне после ареста Закаева. Для ее окончания это имеет не решающее, но большое значение. Поскольку решение все равно будет за федеральной российской властью. И я тут хочу лишь процитировать Закаева. Он однажды сказал: «России принадлежит право начинать войну с Чечней. И ей принадлежит право ее заканчивать».
— Что значит «не решающее, но большое»?
— Что новая позиция Европы будет серьезно раздражать российскую власть. И подталкивать ее к решению, постоянно напоминая об этой занозе. Путин ведь очень болезнен до личных выпадов, и поэтому терминология, которую сейчас стал использовать Запад о Путине, разрушает его изнутри. Не понимая претензий по существу, он принимает их на личный счет. Ведь реакция Запада на него лично и общественное мнение о нем лично сегодня для Путина — одна из весомых точек опоры. А после Брюсселя и Закаева его больше никогда не будут причислять к своим на Западе — в том смысле, что он не разделяет базисные идеи западного общества, не верит в них. На Западе теперь считают, что он лицемер. Ведь случай с Закаевым
— совершенно очевидный. Закаев — один из самых светлых образов в Чечне. Я все-таки посмею так сказать — я это знаю не понаслышке. Я вел в Чечне тяжелейшие переговоры, и у меня никогда не было сомнений, что Закаев хочет мира и был конструктивен в этом. И на Западе роль Закаева очевидна — нет ни одного факта, свидетельствующего о его стремлении продолжать войну, зато есть масса фактов, свидетельствующих в пользу того, что он последовательно отстаивал идею мирного исхода этой бойни.
Анна Политковская, Лондон
13 марта 2003 г. Газетами, Москва
ИНТЕРВЬЮ БОРИСА БЕРЕЗОВСКОГО
Корр.: Решится ли Кремль убрать Кадырова до референдума или он сделает это после? Или Кадырову все-таки позволят стать президентом Чечни?
БЕРЕЗОВСКИЙ: Мне кажется, что вопрос надо ставить иначе. Кремль может что угодно фантазировать, может решать, оставить ли Кадырова, поставить хоть Трошева, хоть шаха Иранского, — это все не работает. Это — тактическая отсрочка перед взрывом. Выбор народа
— не пустые слова. Я хорошо помню свой разговор с лордом Джаддом, который принимал участие в Кэмп-Дэвидских переговорах между Израилем и палестинцами. Он сказал, что тогда у него возникло ощущение, что «все это не сработает», потому что палестинцы были неудовлетворены, считали, что с ними поступают не очень справедливо. И вся эта конструкция в конце концов взорвалась. Правильно сказал Закаев: «Принципиальная ошибка Москвы
— что они разделили чеченцев на «хороших» и «плохих». Если бы решили, что все чеченцы плохие, и их уничтожили, то было бы решение ». В варварском решении Сталина, который переселил чеченцев в Казахстан, была своя варварская логика. Но в том, что делает сегодня Кремль, логики нет. Поэтому совершенной ошибкой было бы считать, что Кадыров будет иметь хоть какую-то легитимность в Чечне. Если народ Чечни позволит, Кадыров станет президентом. Но он точно не позволит. Кадырова реально ненавидит подавляющая часть чеченского народа — это я знаю доподлинно.
— Почему?
— Хотя бы потому, что его навязывают. Не только потому, что он плохой человек и бандит к тому же. Но он плохой человек — вспомните случай с «Норд-Остом», когда он не решился встретиться с боевиками.
