16 декабря Совет Федерации предложил президенту прекратить боевые действия и вступить в переговоры.
17 декабря Ельцин отправил Дудаеву телеграмму: «Предлагаю без промедления Вам встретиться с моими полномочными представителями Егоровым и Степашиным в Моздоке». От генерала требовали подписать документ о сдаче оружия и прекращении огня. Самолюбивый Дудаев воспринял это требование как оскорбление. Ультиматум Ельцина подкрепили ракетно-бомбовые удары по Грозному.
18 декабря Ельцин сказал Грачеву по телефону:
— Действуйте в соответствии с решениями Совета безопасности по полной схеме.
И тут же подписал указ о создании в Чечне территориального управления органов федеральной власти, которое возглавил вице-премьер Николай Егоров.
На совещании у Черномырдина Грачева спросили:
— Сколько вам надо времени на завершение боевой операции?
Министр обороны мрачно ответил:
— Пол года.
Он уже забыл, что еще совсем недавно обещал решить чеченскую проблему одним десантным полком за два часа.
19 декабря Грачев отстранил от руководства командующего Северо-Кавказским военным округом генерал-полковника Алексея Николаевича Митюхина. Митюхин докладывал о «неготовности органов управления, пунктов управления и в целом войск для ведения боевых действий». Плохое материальное снабжение ухудшало моральное состояние солдат и офицеров.
Грачев предложил принять командование первому заместителю командующего сухойутными войсками генерал-полковнику Эдуарду Воробьеву. Генерал два дня изучал ситуацию и доложил министру, что операция совершенно не подготовлена. Она рассчитана на устрашение, а не на ведение реальных боевых действий. Воробьев вскоре был отправлен в отставку.
Командовать Объединенной группировкой федеральных сил в Чеченской республике взялся генерал-лейтенант Анатолий Квашнин, нынешний начальник Генерального штаба, а тогда первый заместитель начальника Главного оперативного управления Генштаба.
Возможно, армия даже и не собиралась воевать по-настоящему. Офицеры были уверены, что, когда чеченские отряды увидят танки, они разбегутся.
Для непосредственного руководства операцией в Чечне на Северный Кавказ отправили бронепоезд, в котором разместилась чуть ли не половина Генерального штаба. Такое же количество офицеров из аппарата МВД перебрасывалось, когда прилетал министр внутренних дел.
26 декабря на заседании Совета безопасности было принято решение штурмовать Грозный. Ельцин рассказал, что «первый этап с участием военных по исполнению решения Совета безопасности по наведению конституционного порядка на территории Чечни заканчивается». Те, кто знал, что там в реальности происходило, слушали президента в недоуменном молчании.
Чеченская оппозиция объявила о создании правительства национального возрождения во главе с Саламбеком Хаджиевым, профессором, членом-корреспондентом Академии наук, бывшим союзным министром нефтехимической промышленности СССР и народным депутатом.
Но ситуация, благоприятная для свержения Дудаева, была упущена. Когда он разогнал парламент и конституционный суд и расстрелял демонстрацию протеста в Грозном, против него настроились многие чеченцы. Но едва началось наступление российских войск, как они сплотились вокруг Дудаева.
27 декабря Ельцин, выступая по телевидению с обращением, объяснял, почему необходимо силовое решение в Чечне. Он сказал: «Ради сохранения жизни людей мною дано указание исключить нанесение бомбовых ударов, которые могут привести к жертвам среди мирного населения Грозного».
С 24 декабря Грозный не бомбили, но уничтожали цели за пределами города. Военные утверждали, что уничтожают исключительно военные объекты, но больше всего от бомбардировок страдало именно гражданское население.
31 декабря начался штурм Грозного.
Павел Грачев рассказывал в интервью «Аргументам и фактам»:
«Чтобы ввести противника в заблуждение, 31 декабря я сымитировал отлет в Москву. Мне докладывали, что вся информация о моих перемещениях немедленно докладывается боевикам. Поэтому разыграли целый спектакль. Подошел самолет. У трапа я простился с генералами, всех поздравил с наступающим Новым годом. Поднялся на борт.
Мы начали выруливать на взлетку. И лишь перед последним капониром, за которым заранее спрятался с машиной мой адъютант Васин, я приказал экипажу снизить скорость до минимума, открыть нижний люк летчика и на ходу выпрыгнул через него на бетонку. А самолет в это время взлетел. Он — в Москву, а я — на командный пункт командующего Северокавказским округом генерала Квашнина. Он один только знал, что я никуда не лечу...»
Войска действовали так, как их учили. Но они имели дело не с регулярной армией, которая должна была отступить под давлением превосходящих сил противника, а с партизанскими отрядами, а им бежать некуда. Танковые колонны прорвались к центру города, но чеченцы не прекратили сопротивления. Они методично уничтожали танк за танком. Федеральные войска несли огромные потери.
Находившийся в те дни в Грозном Анатолий Шабад, депутат Государственной думы, рассказывал потом: «Ночью 1 января я собственными глазами наблюдал, как большое количество бронетехники в страхе панически металось с погашенными фарами по одному из районов города... 2 января на Вокзальной площади Грозного я насчитал тридцать подбитых единиц бронетехники, которые еще горели...»
Один из руководителей военной разведки потом совершенно серьезно объяснял депутатской комиссии, что штурм'Грозного в ночь на 1 января был неудачным потому, что у армии были карты города 1991 года, д за это время дудаевское руководство выстроило новые опорные пункты...
Наступавшие под командованием генерала Константина Пуликовского 131-я (Майкопская) отдельная мотострелковая бригада и 81-й (Самарский) мотострелковый полк были разгромлены. В плен попало больше ста человек.
Депутат Государственной думы Виктор Шейнис был среди тех, кто пытался выручить из плена солдат федеральных войск:
«Сначала привели показать нам ребятишек — захваченных в плен русских солдат. Они были совершенно деморализованы, грязные, завшивленные. Они рассказывали, что их, не говоря о том, куда и зачем они едут, посадили в эшелоны, привезли в Моздок, а из Моздока на неисправной технике (бэтээрах) отправили к Грозному. Причем многие из них не знали друг друга. Это не были части, где уже каким-то образом люди сработались, — это были собранные с бору по сосенке солдаты...
Я считаю, что это была бойня, учиненная российским командованием. Они бросили необученных, необстрелянных, не готовых к боевым действиям солдат».
Для Ельцина это был тяжелый удар. Когда телевидение показало несчастных солдат, взятых в плен чеченцами, президент понял, в какую неприятную историю он попал.
Ельцин мог поступить двояко.
Либо признать, что совершена ошибка, и приступить к поиску политического решения чеченской проблемы. Но в таком случае пролившаяся кровь, большие жертвы лишали его шансов на переизбрание...
Либо сделать вид, что ничего не произошло, и приказать армии немедленно подавить сопротивление в Чечне, рассчитывая на то, что победителей не судят.
Ельцин сразу решил для себя, что он не станет признаваться в своих ошибках. Не бывает ошибающихся президентов... Началась настоящая война. Она будет продолжаться полтора года, пока Александр Лебедь не подпишет мир с Масхадовым.
Война оттолкнула от Ельцина почти всех его сторонников. Отношение к нему резко изменилось. Мало кто сохранил ему верность — помимо тех, кому он был работодателем. Тогда, в 1995 году, он перестал в глазах людей быть реформатором и стал властителем — таким же, как многие другие, кого люди не любят и не уважают, вынуждены терпеть, но не более. Он неминуемо проиграл бы президентские выборы 1996 года, если бы нашелся другой кандидат, за которого можно было проголосовать без опаски за страну.
Кровавая чеченская война — пожалуй, главное, что можно поставить в вину президенту Ельцину. Убитые, раненые, искалеченные там — на его совести. Он начал эту войну, он не подготовил армию к такой войне, он не нашел командиров, которые смогли бы вести ее на современном уровне.
Комиссия второй Государственной думы, которая будет составлять реестр «преступных деяний» президента с целью отрешить его от должности, предъявит ему много разных обвинений. Но ответственность за беды и несчастья страны, за то, что не получилось обещанное, он может разделить со многими людьми. За неудавшиеся реформы не судят. Отвечать он должен только за пролитую кровь, за потери в войне, которых можно было избежать...
ПОЯВЛЯЕТСЯ ШАМИЛЬ БАСАЕВ
С 3 января 1995 года возобновились бомбардировки Грозного. Артиллерийский обстрел президентского дворца — бывшего здания обкома КПСС — был неэффективен. 17-го и 18 января штурмовики «Су-25» бомбили дворец, в том числе сбросили несколько бетонобойных бомб. Говорят, что в здании и в подвалах погибло много боевиков. Там находился штаб дудаевских войск.
