столкнутся интересы соперников.
Как видим, угроза и, в конечном счете, неизбежность таких военных конфликтов содержится в самой экономической природе глобализации. В свою очередь, их разрастание может лишь ускорить развал нынешней глобальной экономической и финансовой системы. И последствия этого развала будут намного более катастрофическими, чем в предыдущую эпоху глобализации. Почему? Из-за несовершенства нынешней мировой валютной системы. Если во время Первой мировой войны государства могли в целом торговать, как прежде, хотя и в меньших размерах, используя в расчетах золото [214], то сегодня никакой привязки международных валют к золоту или к чему-либо еще, имеющему реальную ценность, не существует (эта привязка была уничтожена вскоре после начала современной эпохи глобализации — в начале 1970-х гг.). Если в какой-то момент в результате подрыва доверия к национальным валютам или в результате глобального военного конфликта доллар и евро перестанут принимать к оплате, то произойдет полный крах международной торговли: никто не захочет поставлять свои товары в обмен на сомнительные бумажки. А найти адекватную замену доллару и евро в международной торговле, тем более в военных условиях, будет практически невозможно [215]. В свою очередь, свертывание международной торговли вызовет повсеместно массовую безработицу и нарастание социального кризиса, а это подтолкнет правительства стран мира к еще большему втягиванию во всевозможные военные конфликты, которые, как показывает история, всегда использовались правящей верхушкой для того, чтобы отвлечь население от внутренних социальных проблем.
Как видим, по какому бы сценарию ни разворачивались дальнейшие события: сценарий длительного мирного существования при углублении Великой депрессии с последующим крахом глобальной экономики и втягиванием стран в глобальный военный конфликт или сценарий раннего возникновения региональных войн с последующим развалом глобальной экономики, результат неизбежно будет один и тот же — Великая депрессия и войны, приобретающие все более глобальный характер. Не исключена в перспективе и мировая катастрофа в виде глобальной ядерной войны. Может ли что-либо этому помешать? Как видно из исторического анализа, единственная альтернатива глобальной модели развития, доказавшая свою жизнеспособность — это региональная модель развития в рамках капиталистического рыночного хозяйства. Поэтому, чем больше стран смогут в ближайшие два десятилетия отказаться от активного участия в глобализации и перейти на региональную модель развития, тем больше вероятность, что сила грядущей Великой депрессии будет сравнительно умеренной и она не приведет к апокалипсису. А в политике эти государства в силу самой природы региональной модели будут стараться занимать нейтральную позицию и оказывать отрезвляющее воздействие на «поджигателей войны».
Насколько вероятен переход к региональной экономической модели? Наиболее вероятные «кандидаты» для этого — Россия и, возможно, Европейское сообщество, страны Латинской Америки и ряд стран Азии. Россия обладает целым «букетом» неблагоприятных стартовых условий, которые не позволяют ей получать даже минимальные выгоды от участия в глобализации. У нее очень низкая плотность населения, намного ниже, чем у большинства других стран мира. Основная часть населения проживает на большом удалении от моря, служащего до сих пор основным видом глобального транспорта. И даже там, где этот выход к морю есть в местах густого населения (Черное и Балтийское моря), есть сильные ограничения по его использованию (перегруженность Дарданелл — выхода в Средиземное море, перегруженность портовой инфраструктуры в районе С-Петербурга). Имеющиеся речные пути, соединяющие внутренние области с морями, зимой покрываются льдом и поэтому судоходны лишь примерно 6 месяцев в году. Большая часть населения проживает в экстремально холодных климатических условиях: соответственно, любое производство здесь требует неизмеримо больших капитальных и текущих затрат, связанных с отоплением и поддержанием систем в рабочем состоянии, чем в указанных выше регионах планеты. Таким образом, по всем трем основным факторам, определяющим преимущества стран в международной конкуренции (плотность населения, естественные транспортные пути, климат), Россия очень сильно уступает большинству стран мира [216].
Поэтому дальнейшее участие России в глобальной экономической модели приведет лишь к тому, что в ближайшие годы произойдет окончательная ее деиндустриализация, которая уже в значительной степени произошла в 1990-е годы, а большинство населения окажется без работы, что частично уже имеет место. С учетом этого стремление России войти в ВТО, то есть в мировую систему свободной торговли, можно объяснить только близорукостью российской правящей верхушки. «Максимизация краткосрочных прибылей» в результате вхождения в ВТО окажется настолько маленькой, а прибыли — настолько краткосрочными, что она их даже не успеет заметить. Зато очень скоро заметит последствия в виде социального взрыва. Социальные взрывы и возникли в России в предыдущую эпоху глобализации намного раньше (в 1905 и 1917 гг.), чем в других странах Европы в основном по той причине, что Россия по объективным условиям, которые были указаны выше, намного хуже приспособлена для глобализации. Можно определенно утверждать, что если страна в ближайшие годы не свернет с глобального пути развития и не возьмется серьезно за проблему внутренней коррупции, то существует реальная угроза повторения российских событий 1905 и 1917 гг. или германских событий 1929–1933 г. уже в 2010-е годы [217]. В этом случае высока вероятность втягивания России и во внешние военные конфликты. Но именно по той причине, что глобализация невыгодна даже большей части российской правящей верхушки, не считая некоторых олигархов и торговых компаний, можно надеяться, что Россия свернет в ближайшие годы с этого пути и начнет развиваться по региональной модели развития. Тем более, что она имеет для этого все условия — большие размеры страны и населения (достаточно большой внутренний рынок) и самообеспеченность по большинству видов сырья и энергии.
Бразилия во многом похожа на Россию: имеет низкую плотность населения, но при этом большую территорию и большое абсолютное население. Это — недостаток при участии в глобальной модели и важный аргумент в пользу перехода на региональную экономическую модель. Но Бразилия, по-видимому, намного больше, чем Россия, зависит от иностранного, прежде всего американского, капитала. Поэтому переход к региональной модели развития возможен только после сильного социального взрыва, который в этой стране вполне возможен. В принципе нельзя исключить и переход на региональную модель развития целой группы латиноамериканских государств, если они образуют общий рынок, который будет закрыт едиными пошлинами от внешнего рынка. Нынешние тенденции к образованию правительств антиглобалистской ориентации (Венесуэла, Боливия и другие) свидетельствуют о том, что это в принципе возможно.
Китай получает больше всего выгод от участия в глобальной экономике, имея для этого все стартовые преимущества. У него очень высокая плотность населения, одна из самых высоких в мире. Подавляющая часть населения проживает либо вдоль побережья океана, либо вдоль незамерзающих судоходных рек, впадающих в океан. Климат — теплый, идеально подходит для размещения любых производств, не требуя слишком больших затрат ни на
