…Другое дело, что Лукашенко, в силу неопытности в политических играх, растерял многие козыри, полученные еще в результате референдума 95-го года. Если бы тогда президент не делал ошибок (а он допустил их немало), в новом референдуме не было бы необходимости.
— Какие ошибки?
— Лукашенко мог бы уже тогда получить большие властные полномочия. Старый состав Верховного Совета уже закончил работу, новый еще не был избран. Эту ситуацию можно было умело использовать. Но вместо того чтобы предпринимать конкретные шаги в экономике и в идеологии, Лукашенко поддался на мелкие провокации оппозиции. Позволил вовлечь себя в их политическую игру. В ней его всегда переиграют, потому что он один, а против него — 856.
— Это конкретное или магическое число?
— Число условное. Против него толпа. Он фактически снизил уровень первого лица в государстве, споря с теми, с кем ему и спорить-то не следовало бы, а нужно было власть употребить, или заставить их держаться на расстоянии. Лукашенко немало сделал, чтобы превратить в политическую фигуру того же Позняка. После референдума 95-го года Позняк превратился в абсолютный ноль, он был никто, “поручик Киже”. Но ввязавшись в спор с Позняком, Лукашенко тем самым поднял его в общественном мнении. “А, раз Моська на президента залаяла и тот заметил ее, значит, она сильна!”
Были, насколько я могу судить, ошибки и в отношении средств массовой информации. Многие редакторы газет, назначенные президентом, на деле проводят антипрезидентскую политику. И кадровые ошибки в самой системе власти! Многие люди, которые были обязаны Лукашенко своим возвышением и должны были бы работать на него, перебежали на сторону оппонентов и стали поливать его грязью.
— Я думаю, отсутствие достаточного числа квалифицированных и надежных помощников и заставляет Лукашенко самому ввязываться в бой с политической мелюзгой. Тут не столько ошибка, сколько беда президента. Он поистине человек из народа, вознесенный народом на высший пост в государстве поверх, в обход кланов и элит. Эти кланы — управленцы, финансисты высшего и среднего уровня — не могут служить опорой президенту. Он враждебен им как представитель иной, народной стихии. Поэтому Лукашенко так мучительно трудно формирует свою команду. Вся его сила, его опора — в народе.
— Лукашенко в какой-то мере оказался заложником собственной силы. С народом по каждому поводу советоваться не будешь. Сильный политик — прежде всего сильное окружение. Короля играет свита.
— Средненького, знаете ли, короля. По-моему, это счастье, что это в Беларуси есть яркий лидер, которого при всем желании не сможет сыграть целая сотня людей свиты. Да и так ли легко найти сотню профессионалов, столь же динамичных, столь же честных, столь же убежденных, как Лукашенко.
— А это его работа — искать. Не опираться на тех сомнительных людей, которые клянутся в личной преданности, зарабатывают очень неплохие деньги и перебегают в оппозицию. Его дело — искать людей и формировать государственную идеологию, которая сама станет привлекать приверженцев.
— А много ли квалифицированных управленцев, экономистов, политиков в Беларуси? Даже в Москве, которая до недавнего времени была одним из двух центров мировой политики и экономики, — их немного. Смотрите, и правительство, и оппозиция который год тасуют колоду одних и тех же людей.
— Людей достаточно, круг государственников довольно широк. Но над привлечением их надо работать. Опыт прикладного человековедения здесь необходим. Умение разбираться в людях для президента — более важно, чем знание, скажем, восьми языков, включая санскрит.
— Об этом говорилось еще в древней рукописи “Тайная тайных”, по которой обучали искусству управления государством московских царей.
— А Лукашенко здесь неофит. Он, действительно, пришел в политику как народный лидер. Но именно в этом не только сила, но и слабость.
— Ваш прогноз: что будет после референдума?
— Только бы после победы Лукашенко не поддался на провокации. А в отношении провокаций опыт у работающих здесь иностранных посольств огромнейший! Сейчас спровоцировали импичментом, завтра — еще чем-нибудь, но спровоцируют… Лукашенко очень хорошо держит удар, но он не знает одного правила политической драки, которое великолепно знал Сталин: чтобы ударить в ответ, иногда приходится ждать 20 лет. Так вот, надо ждать так, чтобы 20 лет сохранять власть. И ударить! Тогда это будет точно нанесенный удар.
ЭЛИТЫ ПРОТИВ НАРОДОВ Александр Казинцев
В Четверг 21 ноября по вечернему Минску — мимо громады Педагогического университета, мимо ярко освещенных окон Верховного Совета, мимо чернеющих в небе шпилей костела Святого Креста — промчался кортеж: три правительственных ЗИЛа со шлейфом иномарок. Слепя мигалками, оглушая воем сирен, на бешеной скорости вылетели на проспект Скорины. Толпы на остановках, скопившиеся, как всегда, в конце рабочего дня, тоскливо глядели вслед: движение приостановилось, троллейбусы завязли в мгновенно возникших заторах. Лишь небольшая, человек до двухсот, группа с плакатами и бело-красно-белыми флагами, затерявшаяся в сумраке посреди бескрайней площади Незалежнасцы, качнулась, загомонила, обсуждая прибытие делегации из Москвы.
Черномырдин с командой мчался, как на пожар. Но вызов оказался ложным. Лживым, как и все, что мировые агентства, посольства, резиденты передавали в те дни из Беларуси. Информационной блокады, отключения российских телеканалов — не было. Запрета на оппозиционную прессу — не было. А главное — не было бушующих толп, пришедших присягать на верность парламенту. Несколько сот человек — это максимум. В субботу, решающий день накануне референдума, собралось не более четырех десятков. В России такую тусовку постеснялись бы назвать митингом. Так, заурядный пикет.
Это больше, чем уточненная статистика. Характеристика ситуации, показывающая, что ни о каких прямых параллелях с российским черным октябрем 1993 года говорить не приходится (а ведь заговорили — охотно и едва ли не все: от белорусской оппозиции до нашей, от мировых правительств до эрэфовского).
Народ не вышел на площадь. Потому что его пригласили к избирательным урнам. В этом — коренное отличие белорусского ноября от российского октября. Тогда Ельцин, разгоняя парламент, не отважился пойти на выборы. И прямо нарушил волю народа, проголосовавшего на весеннем референдуме 93-го года (помните, пресловутое “да, да, нет, да”?) за сохранение всех ветвей власти. Ельцин обратился за помощью к танкам. Лукашенко — к избирателям.
Это лишь один уровень анализа — политический. Сравнивая нынешнюю осень в Минске с той, пропахшей соляркой и порохом, в Москве, нужно без обиняков завить: в политическом плане ситуации прямо противоположны.
А как же противостояние парламента и президента? Следует различать несколько уровней конституционного кризиса в Беларуси. Политические характеристики событий в Москве и Минске не совпадают, однако они имеют одну и ту же структурную природу. И в Беларуси, и в России приходилось выбирать между слабой властью парламента и сильной рукой президента.
Трагедия России в том, что наш “всенародный избранник”, начав с развала Союза, кончил (еще вопрос — остановится ли на этом?) сдачей Чечни, то есть фактическим развалом России. С последовательностью, достойной лучшего применения, Ельцин действует в ущерб национальным интересам. Такого страна не знала, может быть, с начала XVII века, когда, воспользовавшись смутой, российскую корону нацепил иудей.
Но значит ли это, что многоголосый и многоглаголевый парламент лучше защитит интересы государства, чем наделенный полнотой полномочий (и ответственностью) президент? В нашей ситуации, безусловно, да. Но только потому, что у нас ненормальная ситуация!
Поэтому в сентябре 93-го года все, кому дорога Россия, пришли защищать парламент. И это была не жалкая горсточка профессиональных протестантов, как в Минске, — а людская громада. Мы знали: Ельцин у власти — это полная гибель России. Кто сомневался тогда — может убедиться сегодня…
Однако именно нынешнее положение России должно бы убедить всех — только усилением власти, только предельной концентрацией власти, сосредоточением ее в одних руках можно попытаться вытащить Россию (в принципе любое постсоветское государство) из бездны. Разумеется, это должны быть не трясущиеся руки маразматика. И не веснушчатые ручонки рыжего регента…
Завтра (дай Бог!) к власти придет Зюганов — разве ему не потребуются чрезвычайные полномочия, чтобы мобилизовать, “уздой железной” поднять страну? Смешной вопрос! Кстати, двусмысленная позиция народно-патриотических сил в отношении поста президента, на мой взгляд, стала одной из причин неудачи лидера блока на летних выборах. Нелепо бороться за президентский пост, сомневаясь в необходимости его (а то и призывая вовсе упразднить, как настаивал один из влиятельных лидеров оппозиции В. Анпилов).
