Гоголь вспоминал про один год! А если десять, пятнадцать? Именно столько многие не занимаются у нас производительным трудом. И что же теперь делать? Я бы сказал, вешаться, если бы история не напоминала: не из таких передряг вылезали! А, главное, авторитет Сталина растёт, как на дрожжах! Не желает народ становиться жертвой «демократических» синдромов! Может быть, ещё не вечер?
Ю.М. ШАБАЛИН
НА СМЕРТЬ СОЛЖЕНИЦЫНА
Вот Гоблин недоумевает:
«Идёт война, Александр Исаевич Солженицын на фронте, в рядах сражающейся армии. Непосредственно в боях, правда, не участвует, и даже к нему на фронт приезжает жена — пожить немного, подкормиться, но речь не про это. Александр Исаевич регулярно пишет письма своим товарищам в тыл. В своих письмах с фронта Александр Исаевич отважно рвёт покровы: в меру собственного (безусловно, глубокого) понимания критикует действия верховного командования и лично Сталина. Александру Исаевичу доподлинно известно, что все письма с фронта проходят через военную цензуру. Об этом знают все, данную информацию регулярно доводят до сведения солдат — не болтай, идёт война. Но Александр Исаевич спокойно рвёт покровы и рассылает спам с разоблачениями… Таким образом, Александр Исаевич, действуя осознанно и обдуманно, добивался посадки в лагеря самого себя и группы своих товарищей (включая собственную жену), имитируя организацию контрреволюционного заговора — не спросив согласия товарищей и действуя заведомо против их воли. И добился». Гоблин недоумевает — зачем и почему? Давайте попробуем ответить на этот вопрос.
Пожалуй, после Сталина наши перестройщики больше всех ненавидят Александра Сергеевича Щербакова, в годы войны первого секретаря МК и МГК ВКП(б), одновременно секретаря ЦК ВКП(б), руководителя Совинформбюро, с 1942 года начальника Главного политического управления РККА, заместителя наркома обороны СССР. Видимо, за то, что он в годы войны, так сказать, «прореживал» евреев в тыловых организациях, нанося урон еврейской мафии тех времен.
Антисоветчик К. Залесский пытается «уесть» ненавистного «антисемита»: «Во время войны Щербаков по своим каналам пытался раздобыть оперативную информацию и доложить ее Сталину первым, в обход Генштаба, и так повысить свой авторитет». Давайте посмотрим, какую информацию Щербаков добывал и чем повышал свой авторитет.
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
А.С. ЩЕРБАКОВА И.В. СТАЛИНУ
22 МАЯ 1943 г.
…1. Военный Совет 7 отдельной армии взял под сомнение правильность обвинений Никулина и Шведова в шпионаже. По материалам следствия, проведенного Особым отделом Армии, дело рисовалось следующим образом:
Резидент немецкой разведки Никулин, снабженный немецкой разведкой оружием (пистолетом и гранатами), получил от немецкой разведки задание вести обширную шпионскую деятельность в Красной Армии — вербовать шпионов, взрывать мосты, поджигать воинские склады, советские учреждения и т. д. Никулин имел в своем распоряжении агентов-связистов, которые, переходя линию фронта, передавали немцам шпионские сведения, собранные Никулиным. В числе других шпионов Никулин завербовал командира Красной Армии младшего лейтенанта Шведова.
Проверка этого дела дала следующие результаты: Никулин И.А., 1910 года рождения, служил в Красной Армии в 1939 году, участвовал в боях с белофиннами, был ранен, после чего признан негодным к военной службе. Никулин совершенно неграмотный (умеет только расписываться), работал до войны и во время войны плотником Тихвинской лесобиржи. Четыре брата Никулина служат в Красной Армии. Во время оккупации Никулин полтора месяца проживал на территории, занятой немцами. Со Шведовым Никулин познакомился в то время, когда воинская часть, в которой состоял Шведов, располагалась по соседству, где проживал Никулин.
По материалам следствия, как агент-связист, завербованный Никулиным, проходит Иванова Екатерина, 15 лет. Три брата и сестра Ивановой служат в Красной Армии.
Младший лейтенант Шведов после нескольких недель знакомства с Никулиным уехал вместе со своей частью на Волховский фронт, под Синявино, откуда и дезертировал. Шведов был задержан Особым отделом 7 армии, ему первоначально было предъявлено обвинение в дезертирстве, а затем в шпионаже. Через некоторое время после ареста Шведов сознался в шпионской работе и показал, что в шпионы он был завербован Никулиным.
На допросе мне и тов. Абакумову Шведов заявил, что после того, как следователь Ильяйнен потребовал от него назвать сообщников, он, Шведов, назвал двух красноармейцев из взвода, которым он командовал. Но Ильяйнен отклонил этих людей и потребовал назвать других лиц. После этого Шведов оговорил Никулина.
Будучи арестованным, Никулин ни в чем себя виновным не признавал, после пребывания в камере признал себя виновным в шпионаже.
Расследованием установлено, что объективных фактов для обвинения Никулина и Шведова в шпионаже нет. Так, например, неграмотному во всех отношениях Никулину, проживающему в глухой деревушке, немцами якобы были даны следующие задания:
«Я должен был собирать сведения:
1. О расположении, количественном составе и вооружении пехотных, артиллерийских, минометных, автобронетанковых, саперных, инженерных, специальных и тыловых частей Красной Армии.
2. О дислоскации штабов, воинских частей и соединений.
3. О расположении складов с боеприпасами, вооружением, взрывчатыми веществами, продовольствием, фуражом, горюче-смазочными материалами и другим военным имуществом.
4. О расположении и составе оборонных сооружений.
5. О расположении аэродромов и количестве самолетов на них.
6. О расположении средств ПВО.
7. О состоянии дорог и интенсивности движения по ним.
8. О строительстве новых дорог.
9. О политико-моральном состоянии личного состава частей Красной Армии и гражданского населения.
Наряду со сбором шпионских сведений офицер поручил мне совершать диверсионные акты, организовывать взрывы мостов, поджигать воинские склады и советские учреждения».
Эта часть показания Никулина была целиком и полностью написана старшим следователем Ильяйнен, а едва умевший расписываться Никулин подписал такой протокол допроса.
Особый отдел Армии имел полную возможность проверить деятельность «связиста» Ивановой Екатерины. Однако Иванова Екатерина не только не была арестована, но не была и допрошена, хотя для этого была полная возможность, так как она продолжала жить безвыездно в том же самом месте. Расследованием установлено, что Иванова Екатерина заданий от Никулина по шпионажу не получала и линию фронта не переходила.
Особый отдел имел полную возможность выяснить, как попали к Никулину пистолет и гранаты. Расследованием, как попало к Никулину оружие, установлено: брат Екатерины Ивановой, мальчик 13 лет, однажды сказал Никулину, что у него имеются трофейные гранаты и пистолет. Никулин отобрал оружие у мальчика Иванова, пистолет Никулин отдал Шведову за хлеб, а гранаты использовал для глушения и ловли рыбы. Работники Особого отдела вопрос о происхождении оружия могли бы легко выяснить, вызвав и опросив мальчика Иванова, брата Ивановой Екатерины. Этого также сделано не было. Так в результате недобросовестного отношения к следствию было создано обвинение Никулина и Шведова в шпионаже.
Шведова надо было арестовать и судить как дезертира. Никулин виноват в незаконном хранении и несдаче трофейного оружия, но фактов и материалов для обвинения его в шпионаже не было. Военный трибунал 7 Отдельной Армии отклонил обвинение в шпионаже.
Следственное дело Никулина и Шведова вел старший следователь Особого отдела Ильяйнен, по национальности финн. Ильяйнен ранее работал в органах НКВД и был уволен.
Непосредственное руководство следствием и активное участие в нем принимал заместитель начальника Особого отдела 7 отдельной Армии Керзон. Керзон с 1929 года по 1938 год работал в органах НКВД. В 1938 году он был арестован по подозрению в принадлежности к контрреволюционной организации. Затем был признан невиновным и с 1939 года вновь работает в органах НКВД.
Ильяйнен и Керзон являются виновными в недобросовестном ведении следствия в отношении Никулина и Шведова.
2. Аналогичным делу Никулина и Шведова является дело по обвинению в шпионаже Ефимова.
Красноармеец Ефимов 29 ноября 1942 года был вызван следователем Особого отдела на допрос в качестве свидетеля. На допросе Ефимов рассказал следователю Особого отдела, что он, Ефимов, в 1941 году был в плену у немцев и оттуда бежал. Это вызвало подозрение и по существу явилось основанием для его задержания. 30 ноября Ефимов на допросе признался в шпионской деятельности.
