Архангельский Александр, интеллектуал: Да что нам до Запада? На Западе нам не жить. А на нашем с вами богоспасаемом Востоке украинская деятельность Глеба Павловского обернется настоящей бедой.
Александр Архангельский, интеллигент: То есть?
Архангельский Александр, интеллектуал: Этот Ставрогин в маске Петруши Верховенского оприходовал предвыборный пиар-бюджет Януковича и, не отработав дорогой заказ, теперь вальяжно и как ни в чем не бывало комментирует происходящее в Киеве. Но каковы следствия произошедшего — не для киевлян, донбассцев и львовян, и даже не для самого г-на Павловского и тех, кто с его помощью откровенно подставил Путина, а для нас, для либерально настроенных обывателей — неважно, патриотических или прозападных? Новая российская верхушка и без того до смерти напугана своей неукорененностью в гуще российской жизни и потому опирается на властную вертикаль, как хромой — на посох. А ей сделали очередную прививку страха перед свободой. Вот, дескать, чем кончается неподконтрольное волеизъявление. Улицей. Диктатом сопляков. Хавьером Соланой. Власть неизбежно начнет еще больше завинчивать гайки. А гайки между тем вещь такая: завинчиваются, завинчиваются, а потом раз — и слетают с резьбы.
Александр Архангельский, интеллигент: Ну что ж, получается, Глеб в очередной раз с маслом, а нас развели на ФРУ-ФРУ. Обидно.
Архангельский Александр, интеллектуал: Обижаться не на кого, сами во всем виноваты. По-другому править в стране, где нет общественного мнения, где все сидят по углам, невозможно. Манеж и Рейхстаг могут загореться только там, где нет общества, а литературную кадриль пляшут исключительно в Городе, где, повторяю, всем на все наплевать и никто ни за что не отвечает.
Инструкция седьмая, на неделю 6—12 декабря 2004 года, когда на Украине при западном посредничестве была выработана формула компромисса и началась конституционная реформа, в России День Конституции в последний раз был выходным, а на НТВ был отстранен от эфира (впрочем, временно) ведущий новостей Алексей Пивоваров.
Александр Архангельский, интеллигент: С праздником, дорогой коллега!
Архангельский Александр, интеллектуал: Спасибо. А с каким?
Александр Архангельский, интеллигент: Да с Днем Конституции. У вас, западников-интеллектуалов, зрение дальнее, а память коротка. Что в сопредельных странах — видите хорошо, а что под носом — не замечаете. Своя Конституция вам неинтересна, вам бы конституционную реформу на Украине обсудить… Но вспомните, при каких драматических обстоятельствах она принималась. Мрачная осень 1993-го. Белый дом в черной саже. Все куда серьезнее, чем сегодня на Украине. И новый Основной закон, который позволяет выбраться из исторического тупика…
Архангельский Александр, интеллектуал: Ах, я сейчас разрыдаюсь. Хотите правду? Не интересует меня наша Конституция. Потому что интересовать может лишь то, что соблюдается не на словах, а на деле. Сталинская Конституция 1936 года была весьма демократичной — кого волновало ее содержание? С нынешней то же самое. Равенство всех форм собственности перед законом в ней прописано, а на практике — произвол. Состав присяжных по делу Пичугина распущен, процесс засекречен; людей из «ЮКОСа» начали брать как финансовых заложников — до продажи «Юганскнефтегаза»; по отработанной схеме выкатили налоговый иск «ВымпелКому» за 2001 год — всего-то $150 млн, по чистой случайности сумма равна выручке компании… Это действующая Конституция или беспредел? Пойдем дальше. Конституция вроде бы обещает нам, гражданам России, право демократического выбора власти. На всех уровнях. Мешает это мгновенно перейти от избираемости к назначаемости? Отнюдь, как говорил причмокивающий враг народа Гайдар. Что же до исторической памяти, то это у вас она короткая, г-н патриотический интеллигент. День принятия российской Конституции нынешнего образца был отмечен фактической победой Жириновского на парламентских выборах 1993 года. Вот так-то.
Александр Архангельский, интеллигент: Если бы не было железных норм Основного закона, вы бы не имели возможности четко оценивать происходящее как беспредел. Именно она, Конституция, дает вам основание осуждать нынешнюю политическую и экономическую реальность как отступление от незыблемых правил. Она, Конституция, мешает до конца задавить свободу высказываний. На любые темы. Вон на прошлой неделе кремлевский обозреватель «Коммерсанта» Андрей Колесников представил двухтомник своих ехидных очерков под названием «Я видел Путина!». Причем представил в прямом эфире НТВ.
Архангельский Александр, интеллектуал: В том самом эфире, откуда за день до того изгнали Алексея Пивоварова за комментарий касательно назначения Леонида Парфенова главным редактором русского «Ньюсуик» и давешнего увольнения с НТВ.
Александр Архангельский, интеллигент: При чем тут Конституция? При чем свобода слова? Есть корпоративная этика, действующая и на Западе, и на Востоке: журналистам, менеджерам и проч., запрещено публично комментировать внутренние дела корпорации, пока они в ней работают. Уход Пивоварова из эфира — потеря и для НТВ, и для зрителя. Потеря Парфенова для телевидения — драма. Но, увы, это было неизбежно: сотрудник, использующий эфир, чтобы вынести сор из избы, должен быть лишен такой возможности. Странно объяснять это вам, с вашим западническим настроем.
Архангельский Александр, интеллектуал: Мой настрой предопределен ухудшающейся ситуацией и искривляющейся реальностью, которая в той же мере не может быть описана корпоративными правилами, в какой несоотносима с действующей Конституцией. Да, при нормальном положении вещей поступкам Парфенова и Пивоварова нет оправдания, как, наверное, нет оправдания Ющенко, принесшему присягу в парламенте, как не было оправдания Ельцину, распустившему Верховный Совет Указом № 1400… Но попробуйте представить — не было бы Указа № 1400, не было бы стрельбы по Белому дому. И то, что на нас лишь надвигается сегодня, стало бы нашей жизнью еще одиннадцать лет назад. Или если бы Ющенко не принес присягу, не произвел бы фактический переворот, не нарушил бы теперь уже старую украинскую Конституцию — выиграл бы он, осуществилась бы конституционная реформа на Украине? Ответ очевиден.
Александр Архангельский, интеллигент: Знаете, был такой поэт Передреев, который написал нелестную статью о Пастернаке. И его морально уничтожил критик Евгений Сидоров, опубликовав отклик под названием «Пастернак и Передреев: спор неравный».
Архангельский Александр, интеллектуал: Да, уровни несоотносимы, но схема одинаковая. Рано или поздно возникают обстоятельства, когда правила нужно нарушить ради восстановления нормы. Воцаряющаяся несвобода эфира оправдывает поведение ведущих журналистов НТВ: клин клином вышибают.
Александр Архангельский, интеллигент: Ничто ничем не оправдывается. Отвергая нормы на том основании, что наши оппоненты их не соблюдают, мы попадаем в хаос, из которого выход один.
Архангельский Александр, интеллектуал: Да. Революция.
Александр Архангельский, интеллигент: Нет. Анархия.
Инструкция восьмая, на неделю 13–19 декабря 2004 года, когда в политике крупных событий не было, а в религиозной и культурной жизни кое-что случилось.
Александр Архангельский, интеллигент: А? Каково? Не успел Лужков изгнать эвакуаторы с московских улиц, как Патриарх изгнал торгующих из храма. На прошлой неделе он жестко выступил на епархиальном собрании: в церкви процветает бизнес на святости, по прейскуранту взимаются деньги за совершение таинств, за освящение автомобиля могут потребовать от 1 до 5 процентов стоимости машины… Молодец, Его Святейшество! Давно пора. Не очистившись от золотой пыльцы, Церковь не сможет вернуть себе влияние на общество.
Архангельский Александр, интеллектуал: Ага, здорово, неплохо было бы еще объяснить священникам, откуда взять денежки для поборов, они же приходские отчисления в раздутый епархиальный бюджет. Или мы не знаем, какие обкомовские разнарядки приходят в "храмы? Да и сам храм Христа Спасителя, в котором это собрание происходило, место показательное. Роскошь безумных денег, потраченных на чисто символический проект… Что же до влияния Церкви на умы, то, боюсь, оно теперь никому не нужно. У нас другая эпоха, время влияния бюрократии на наши карманы. И православие необходимо современному государству только как институт духовной бюрократии: положено по штату иметь господствующую Церковь, пусть будет, а воли, в том числе имущественной, не давать.
