Иванов: «Я не знаю, записал это дежурный в книгу или не записал».
Квачков: «В Ваши обязанности входит контроль за ведением документации?»
Иванов: «Входит».
Квачков: «А как часто обстреливают машины в зоне Вашей ответственности?»
Иванов: «Первый раз».
Квачков: «И Вы сочли этот эпизод незначительным и не внесли его в служебный журнал?»
Вопрос снят.
Квачков: «На каком расстоянии Вы заметили СААБ?»
Иванов: «На расстоянии от 70 до 90 метров».
Квачков: «И Вы смотрели на эту машину, двигаясь ей навстречу со скоростью 100–120 километров в час?»
Иванов не без гордости: «Я могу три минуты смотреть в одну сторону и в другую, и вижу все. Меня отец учил видеть все на триста шестьдесят градусов. Я глядел на машину и видел, как в нее садились люди и она двигалась».
Квачков: «Фрагмент номера Вы видели ясно? Вы же сами сказали, что машина была грязная?»
Иванов: «Я запомнил — либо 226, либо 626».
Квачков: «Когда давали в тот день показания, Вы уже знали номер машины СААБ?»
Иванов: «Да».
Квачков: «А почему не сообщили о нем следователю?»
Иванов, резко сбавив тон, бурчит: «Не помню».
Квачков: «После введения плана-перехвата машина СААБ могла пройти в обратном направлении в Москву?»
Иванов: «Могла».
Квачков: «Так почему ее не задержали?»
Иванов: «Не знаю».
Квачков: «Вы готовы участвовать в эксперименте — запрыгнуть в заднюю дверь тронувшегося с места СААБа?»
Иванов хмыкает: «Я что — плохо воспитан?»
Квачков: «Сколько человек было в Мицубиси, когда Вы ее встретили? »
Иванов: «Два, это точно. Может и больше ».
Ух, ты! У многих дух перехватило. Мне показалось в тот момент, что сторона Чубайса дружно побледнела. Еще бы!: и Моргунов, и Клочков, и Хлебников из машины сопровождения Чубайса, стоя на том же самом месте, где сейчас стоял подполковник Иванов, всего лишь несколько дней назад убеждали суд, что Моргунов на Мицубиси с места взрыва уехал один и никого, это все они подчеркивали особо, никого с места происшествия не вывозил, а Иванов без всяких сомнений, уверенно свидетельствует, что в Мицубиси было не менее двух человек, да еще и подчеркивает «это точно».
Квачков: «Люди, которые вышли к Вам из Мицубиси, они сообщили Вам номер лесовоза?»
Иванов изумленно: «В первый раз слышу!»
И снова все затаили дыхание, ведь Хлебников уверял суд, что Моргунов для того именно и уехал, бросив товарищей под обстрелом, чтобы немедля сообщить милиции номер загадочного лесовоза!
Адвокат Першин: «Через какое время после сообщения о стрельбе Вы оказались на месте происшествия?»
Иванов: «Через семь-десять минут».
Першин: «Вы один выехали?»
Иванов: «Один».
Першин: «А почему Вы выехали один на место, где идет стрельба?»
Иванов: «О том, что идет стрельба, я мог только догадываться, я сначала информацию просто проверял».
Першин: «Выходит, то, что шла стрельба — это только Ваши предположения?»
Судья снимает вопрос.
Подсудимый Миронов: «Вы сказали, что Мицубиси была прострелена. Повреждений лобового стекла не заметили?»
Иванов: «Не могу сказать, не врезалось в память».
Странная какая-то память бывшего майора: то фиксирует фрагмент номера за 100 метров на скорости в 120 километров, то в упор не видит растрескавшегося лобового стекла Мицубиси, выехавшего на него лоб в лоб.
Миронов: «Двух человек, которые вышли из Мицубиси, Вы можете описать?»
Иванов: «Люди и люди. Я не физиономист».
Миронов: «Пассажиры Мицубиси покинули автомашину?»
Видно было, как волнуется сторона обвинения. Это не прошло мимо внимания свидетеля. Он попытался выпутаться из щекотливой ситуации: «Я остановился, когда Мицубиси выехал мне прямо в лоб. Обычно от милиции бегут, а тут ко мне все кинулись. Я не понял — то ли это люди из Мицубиси, то ли не из Мицубиси».
Первый же свидетель обвинения с треском провалил показания потерпевших, и так не сводивших концы с концами. Но главное даже не это, а странное, ничем не оправданное появление майора Иванова в нужном месте и в нужное время — в зоне чужой ответственности, примчавшегося лично проверить информацию о стрельбе, полученную из так и не установленного ни следствием, ни судом источника. Попутно Иванов «совершенно случайно» приметил иномарку на обочине Минского шоссе и даже «на всякий случай» запомнил ее номер, и ухитрился по спецсвязи его кому-то выболтать, а майора кто-то подслушал и объявил план-перехват на СААБ… Не слишком ли много случайностей, заложивших следствию основу столь невиданного успеха, что уже через несколько часов после происшествия и машина известна, и сам подрывник установлен, брать которого прокуратура прибыла с огромной свитой журналистов и телекамер.
Нехорошая квартира (Заседание тринадцатое)
Представление о преступном мире большинство граждан России (которых, невесть почему, принято называть рядовыми гражданами, но именно из их среды выходят присяжные заседатели) черпает из телевизионных сериалов. Учитывая это, следователи с прокурорами, чтобы убедить заседателей, обвинительные заключения строят по канонам детективного жанра: преступный замысел, сговор преступной группы, слежка за объектом, нападение. Точно так же повела себя прокуратура и в деле о покушении на Чубайса. Вот строки обвинительного заключения: «При подготовке совершения преступления в феврале 2005 года участником организованной преступной группы Яшиным Р. П., представлявшимся в целях конспирации вымышленным именем Игорь, в срочном порядке была подыскана и снята квартира в пос. Жаворонки. Эта квартира использовалась членами организованной преступной группы в качестве временного места базирования, облегчавшего ведение наблюдения в непосредственной близости от места проживания Чубайса А. Б. в пос. Жаворонки, а также в качестве убежища».
Вскормленному на детективном кино воображению зрителя сразу предстает конспиративная квартира, куда, запутывая следы и наматывая круги дополнительных контрольных проверок «хвостов», со всеми предосторожностями прокрадываются злоумышленники по ночам, избегая любопытных глаз соседей. Здесь у них оружие, взрывчатка, маскхалаты, средства связи, само собой, бинокли, видеокамеры, фотоаппараты…
Когда прокурор в судебном заседании заявил о необходимости допросить хозяйку той самой конспиративной квартиры, а также ее подругу, зал суда застыл в напряженном ожидании, еще бы! впервые с начала судебного процесса, наконец-то, проглянуло нечто реальное, связывающее подсудимых с событиями на Митькинском шоссе. Свидетельницы пожилые, одной — 70, другой — 78 лет, что максимально гарантировало искренность их показаний.
Первой в зал суда вызвали Р. К. Филиппову, подругу хозяйки «нехорошей квартиры». Прокурор приступил к допросу: «При каких обстоятельствах и когда Вы познакомились с подсудимым Яшиным?»
Филиппова: «В феврале 2005 года этот мужчина пришел ко мне домой, представился Игорем и спросил, где можно снять квартиру».
Прокурор: «Как он выглядел?»
Филиппова: «В куртке, чисто выбритый, представительный, культурный. Подозрений не вызывал».
Прокурор: «Вы помогли ему снять квартиру?»
Филиппова: «Да, у моей подруги Валентины Александровны Гуриной муж умер, и она сдала Игорю квартиру».
Прокурор: «Игорь объяснял, для кого и на какой срок он хотел снять квартиру?»
Филиппова: «Он сказал, что где-то недалеко они будут работать, и ребятам надо поближе к работе жить. При нем я позвонила хозяйке квартиры, они договорились по телефону, и он приехал через дня два-три, чтобы отдать ей деньги».
Прокурор: «А далеко проживал Чубайс от дома Гуриной?»
Филиппова: «Недалеко, в десяти минутах ходьбы».
Прокурор: «Дорога, по которой Анатолий Борисович проезжал на работу, далеко?»
Филиппова: «Кортеж мимо дома ездит ».
Прокурор: «Дача Чубайса видна из окон квартиры Гуриной? »
Филиппова: «Нет, не видна. Она получается сзади дома ».
Прокурор: «Вам известно, в течение какого времени эти люди снимали квартиру?»
Филиппова: «С 17–19 февраля и, по-моему, в конце марта они уже съехали».
Прокурор: «Как Вы узнали, что они съехали?»
Филиппова: «Гурина мне позвонила, сказала, что не может до них дозвониться, чтобы уточнить, будут ли они снимать квартиру дальше. Сходи, — говорит, — узнай. Я зашла, открыла своим ключом. Никого в квартире не было. На диване белье было сложено. Съехали и все».
Подсудимый Миронов: «У Вас всегда был ключ от этой квартиры?»
Филиппова: «Всегда».
Миронов: «Вы имели возможность заходить туда в любое время?»
Филиппова: «В любое».
