Но перстень – кажет дали.
И я, крестьян убитых дочь,
Не сплю! Стекают шали…
Секирой маятник летит…
Строка спешит и плачет…
И чем сильней душа болит –
Тем перстень светит ярче.
* * * Здесь мальвы жар – не сплю и вся горю.
Далёкое – мне высветилось очень!
Взрывается Юпитер в эти ночи,
И я легко стихами говорю...
И чудотворец Серафим во мгле
Мне возжигает свечку на столе...
И мёртвые ко мне сквозь даль и стены
Приходят и кольцом живым стоят.
И яблоня засохшая – мгновенно
Вдруг почками набухла... И летят
Ко мне на плечи мотыльки, и жмётся
Златая ящерка к босой ступне...
Комета, рассыпаясь, в мрак несётся,
Юпитер стонет в ядерном огне.
Умерших лица вижу я в окне.
И в чаше, где воды овал мгновенный, –
Твоё лицо, читатель сокровенный!
Вглядись: Ты видишь между этих строк,
Как проступает легкой мальвы шёлк...
* * * Шла старуха,
Но не добрая –
Карга.
Чёрный ворон
На вершине
Батога.
Стала грубо надсмехаться,
Верещать:
"Слушай, дева,
Тебе счастья не видать!
Потому что –
Часто бродишь по росе.
Потому что –
Роза красная в косе.
Потому что –
Есть завистницы во зле...
Обернётся роза –
Раной на челе..."
* * * Боюсь окна, боюсь моста,
Пугаюсь шелеста листа.
И каждый жест мой – страхом болен.
Для многих день – вот так же тёмен!
Ужель защита – локоток?
Мне спрятаться бы в тот цветок,
Что лепестками стынет бело,
Уйти в его изгибы телом.
Зачем скрипит зловеще дверь?
Вновь из стены выходит зверь!
Прыжок его столетье длится,
Я перед ним – ребёнок, птица…
Безмолвен мой полночный крик…
И россыпь бус – на половик…
Безвыходность и ужас дикий…
И мир из красной земляники…
* * * Я выберу печальную звезду,
Кувшинок белых наберу охапку
И помолясь, и поминая бабку,
Я по спиралям сверхчастиц уйду,
Как в глубь креста в молитвенном бреду!
И на звезде – расправлю крылья сладко...
Там превращусь в потусторонний вихрь,
На Землю кану средь Крещенья в поле
Безумной, белой вьюгой! И доколе
Я вас средь белоснежья и крутих
Там не найду, –
Я плакать буду так,
Что все лампады покачнутся в мрак,
И будет звать сиренно каждый стих
В моих, пока не собранных, "Собраньях",
Что в мир явились в вербах и страданьях.
Когда же вас я все-таки найду,
Проливши слёз и локонов орду, –
Вас вознесу на белую звезду!
Она – вся в лотосах, в белынь-шелках,
В молитвенных шептаньях и стихах...
И вы познаете, хоть на мгновенье,
Святынь высот, вдохнёте вдохновенье,
Чтоб, возвратясь в дом мрачный, наконец,
Где серых будней медленный свинец,
Вам вечно помнить шёлковый венец:
С него от вечной, загнанной тоски,
Вдоль по Вселенной вьются лепестки...
* * * Приснилось –
Назвали пророчицей
И повели сжигать:
"В Отечестве
Пророкам не бывать!
Пророчицы – все ведьмы,
Их кос дремуча гать!"
И стали гневно
Сучья собирать.
А мне в небесный
Неохота край.
Пока возились,
Вскрикнула: "Невинна!"
Бух о земь,
И стою –
Кровавая калина,
И каждой кистью маюсь:
"Пригуби".
Но сзади крикнули:
"Руби!"
...Под каблуками
Красно умирала.
И жадно семена
Земля глотала.
* * * Среди ельников высоких
Бродят тени синевы.
Князь мой призрачный, далекий,
Ты явись мне среди мглы.
Вся изба полна печали,
Что исходит от меня,
В поле ветры зарыдали,
В печке – шёпоты огня...
Облик князя вижу рядом –
Самый огненный мой плен.
Он обводит чёрным взглядом
Молоко моих колен...
Ситец тоненький – мне в тягость,
Рук полёт не удержать!
Георгин осыпал рдяность...
Бусы – в россыпь, не собрать...
... Скоро ль встретимся воочью?
Рвусь к тебе, ну хоть вяжи...
Снилось что тебе той ночью,
Князь далекий, расскажи...
* * * В ладони скорбной жухлого листа
Заснуло одинокое созданье,
Неведомое мне, как мирозданье.
Вдруг ветер сдунул этот лист с моста.
И так он полетел в заглохший лог,
И так созданье глушью поглотило,
Что я подумала – со мной такое было!
И я пыталась вспомнить, что уплыло,
Но разум – этот файл открыть не смог.
ПРЕДЧУВСТВИЕ В моей тоске лишь ветер виноват?
Мне слышно в полусумрачной избе,
Как он играет сотни лет подряд
На этой черной, каменной трубе.
И видно мне из узкого окна,
Как вьётся маревом худая весть:
Рыдает от измены тишина
И мне швыряет страшное с небес…
Я вышла в ночь – там что же у крыльца?
Кровавая мне мнится голова…
Убилась слёту о трубу сова!
И стынет в брызгах алого венца…
* * * Белеет полог тонкий.
Полночная гроза.
Темны в овраге ёлки.
Боюсь закрыть глаза.
В моих часах песочных
Песчинок меньше всех.
Гроза грозит, пророчит!
Дрожит овчинный мех.
Наверно, за верандой
В дождь падают цветы.
Бояться мне не надо
Гудящей темноты.
Откинув нежный полог,
Вскочила! Вот окно.
Сверкнуло из потёмок –
Изба ушла на дно.
Кто светом ухнул гневно,
Сломав на небе плеть,
Чтоб в раме на мгновенье
Лицо мое узреть?
Зачем я Вам, скажите –
Мой бледный лик, и взгляд?
Пугаете, томите,
Зовёте в вечный сад…
Зигзаги черных прядей,
Запястий узких дрожь…
Манить меня не надо,
