"Дак мы и прокармливались", — честно признались, икнув, волки капитализма, удивляясь, чем же недоволен главный инспектор и почему столь грозен.
"Не вам на прокорм, а вы должны кормить!" "А-а-а! Мы не так поняли. Так сразу бы и сказали! Вы нам ещё отару, а лучше парочку, дайте, мы учтем ошибки и исправимся. Тем более у нас есть опыт работы с ягнятами. И почему вы говорите, что нет изменений к лучшему? Посмотрите на нас! Мы— гладкие, шерсть лоснится… Наши волчицы и волчата за границей. Они— послы, представители наших просторов. Но забугорные егеря не дают вольной жизни, отлучают их от тамошних отар! Приходится отсюда ягнят посылать, чтобы родная кровушка не бедствовала. К тому же они патриоты. И русских баранов с большой охотой жрут — до косточек обгладывают. Такая любовь и такое предпочтение! Русские бараны — конкурентоспособны".
"Глядите, — инспектор был по-прежнему грозен, хмурил брови и играл желваками, — учитывая мировой кризис в овцеводстве и падение скота, даем вам ещё пару отар ягнят. Но смотрите! В другой раз приедем, так же строги будем, если не измените поведение".
Далее следовала инспекция птичьего двора, который был отдан семейству хорьков демократии Дериптичек. К удивлению инспектора, на птичьем дворе не обнаружили ни жирных индюков, ни грациозных лебедей, ни хлопотливых куриц, ни их милых цыпушек. "Где? Почему только пух да перья? Мы дали вам в трастовое управление, изъяв у собственников— электората, чтобы птички неслись, чтобы вы эффективно на общее благо продавали яйца и распределяли доходы. Делиться надо с теми, кому все принадлежит! Кость надо бросить и электорату!"
Ковыряя в зубах, главный хорек Дериптичка сетовал: "Они же пернатые, при крыльях, вспорхнули — и улетели. И индюки разлетелись. И цыплята, и курицы— все. Мы же живём в свободном обществе, у всех свобода передвижения. Мы приверженцы общептичьих ценностей и не могли сдерживать их свободный полёт. Да и птичий грипп сморил наших опекаемых. Так чихали, так кашляли! Столько пришлось денег на лекарства потратить, на ветеринаров. Нам бы расходы компенсировать, финансовую помощь бы. Еще бы индючков нам. Еще бы курочек. Тем более у нас — опыт работы. Мы, хорьки Дериптички, с пернатыми здорово управляемся. Ну а что до костей, так мы их накидаем. Как только обглодаем, так и кинем. Не сумлевайтесь. Что до яиц, так они у Ёксель-Моксель-Ваксельберга. То ли ля бурже, то ли фаберже. Что же касаемо кур, то мы их сменили на Куршавель."
Старший инспектор держал брови в положении "строго". "Хорошо. Быть по сему. Проведем новую волну отъема у неэффективного электората и передадим вам индюков, кур, цыплят, утят, уток, лебедей, гусей в удвоенном в сравнении с прежним количеством личном составе. Но о своих обязательствах кидать обглоданные кости электорату не забывайте! А если и дальше будете демонстрировать такие результаты, то и мы будем столь же строги, как ныне", — пригрозил старший инспектор, чем жутко напугал Дериптичку.
После проведения инспекции, в ходе которой были сделаны оргвыводы и приняты решения о финансовом вливании в предприятия эффективных волков капитализма и хорьков демократии, был дан обед от имени Ёксель-Моксель-Ваксельбергов и Дериптичек. Они зла не держали, были любезны, мол, пожалуйте закусить, чем бог послал. Старший инспектор был удовлетворен: он и сам считал себя богом, а тут получил подтверждение, что и другие держат его за такового.
Однако же, при описании праздника вкушения явств "Как два хищника одного инспектора покормили", не обойтись без обращения к классикам, без высокого штиля. И вы поймёте, любезные читатели, почему не понадеялась я на бедный язык мой, который в скудости своей не способен описать явственное изобилие.
"Вчера, — писала на другой день светская хроника свободной прессы, — у почтенных начальников над общенародным добром был парадный обед. Стол сервирован был с роскошью изумительною. Дары овечьей отары и птичьего двора назначили себе как бы рандеву на этом волшебном празднике. Тут была и "котлета по-киевски" с изумительной золотистой корочкой, и питомец птичьего двора индюк, обжаренный на вертеле, и столь редкое на столе россиян седло барашка, приготовленное с восточными пряностями. Нельзя также не отметить, что на столе присутствовали и суп харчо, и шашлык, и копчёные крылышки. Украшением стола стал гусь в яблоках. Виновника торжества внесли на громадном деревянном блюде обложенного яблочками и держащего в клюве "розовую розу, а-а-а". Народный избранник П., бывший в тот день дежурным старшиною, заботливо наблюдал, дабы все вкушавшие получили по куску. Подливка была самая разнообразная и даже почти прихотливая..."
Инспектор, откушав, даже устыдился, что был столь строг и немилостив к столь радушным хозяевам. По окончании обеда он распорядился назначить Ёксель-Моксель-Ваксельберга и Дериптичку генералами и удвоить финансовую помощь для восстановления животноводства и птицеводства.
1
СОН РАЗУМА
Юрию Андропову принадлежит знаменитая фраза, касающаяся позднего СССР: "Мы не знаем общества, в котором живем…". У нас, жителей Российской Федерации, другая беда — мы слишком хорошо знаем собственное общество. Мы знаем его настолько хорошо, видим его язвы с такой потрясающей ясностью, что предпочитаем поскорее "забыться и уснуть"…
Ведь бегство в фантазию, в мир политических иллюзий, в царство смутных общественных ожиданий оставляет нам огонек надежды. Мы начинаем сами себя уговаривать: "Всё не так плохо… И не такое бывало… Жизнь со временем наладится…".
Конечно, если хоть на минуту задуматься, то станет ясно, что дела в стране обстоят чудовищно. Что с Россией творится нечто невиданное. Что никаких предпосылок к "налаживанию" чего-то — не существует.
В стране сложилась и процветает зубодробительная грабительская система, которая не имеет права называться даже "диким капитализмом". Последний всё-таки предполагает некую "игру свободных сил", конкуренцию между сильнейшими. Здесь, у нас, никакой конкуренции нет. Кажется, что к телу страны присосалась колония мохнатых страшных пауков, которые не дают бедной России перевести дыхание…
"Всё схвачено" — причём не железными болтами и гайками, а липкой ядовитой слюной, обволакивающей рассудок и волю нации.
Кто там заикнулся о "высоком уровне коррупции"? Не может быть "уровня коррупции" там, где она сплошная. Там, где весь (ВЕСЬ!) криминальный бизнес контролируется или "крышуется" силовыми структурами — какая может быть борьба с коррупцией?
Только по одному этому параметру следует немедленно "прикрывать лавочку". Однако сама лавочка, возникшая в августе 1991 года, прикрываться не хочет. Потому что для хапнувшего меньшинства сохранение данного уклада не просто "выгодный бизнес" — это неисчерпаемый Клондайк силы, власти и фантастического, немыслимого богатства.
Под стенания о свободе и демократии на историческом теле страны возник страшный паразит, въевшийся во все поры и структуры нынешнего государства. Этот паразит структурно слипся с государством, стал его неотъемлемой частью.
Как при помощи воровской "фомки" нельзя нарисовать картину, померить ребенку температуру, написать школьное сочинения — так нельзя внутри данной системы выкроить хоть немного пространства для вменяемой жизни большинства.
Система устроена таким образом, что при любых изменениях, при любых напряжениях изнутри или извне — богатые будут становиться богаче, а бедные — беднее.
Последний так называемый кризис — яркий тому пример.
Путешествие из села Большие разводки в село Малые разводки у среднестатистического россиянина занимает в среднем не более десяти лет. Жаль, что второй десяток лет мы не можем отклониться от опостылевшего маршрута.
СПИСОК "ФОРБС"
По сообщению журнала "Форбс", за последний "кризисный" год в России число долларовых миллиардеров увеличилось с 32 до 62 человек. Как выяснилось: 50 из них живут в Москве, что делает столицу России вторым после Нью-Йорка городом мира по числу проживающих в нем миллиардеров. Какая прелесть!
Жаль, что эту информацию не удосужился прокомментировать ни один ответственный чиновник, ни один "друг народа" не попытался хоть как-то замазать ситуацию словесной жвачкой. Власть только делает круглые глаза — будто так и надо…
