Не зря ведь слова премьера о «разовом платеже» за купленные в 90-е предприятия прозвучали лишь как приглашение подумать над этим вопросом. Путин подчеркнул, что это всего лишь предложение, а бизнес может внести альтернативные варианты того, как перевернуть «страницу». Компромиссом, по мнению Александра Шохина, могла бы стать дифференциация налога на недвижимость, который правительство намерено ввести, заменив им налоги на имущество и на землю. Как уже писали «Итоги», его ставка будет рассчитываться исходя из рыночной стоимости принадлежащей гражданам собственности. И общественное мнение сегодня направлено против этого налога. Бизнес же предлагает такой маневр, который может удовлетворить всех. Дифференцировать ставку таким образом, чтобы те, у кого недвижимости поменьше, платили мало или вообще ничего. А у кого побольше — раскошеливались по полной программе. Это и может стать дополнительной платой «за приватизацию». При этом она не будет выглядеть как очередной передел собственности.
За державу обидно / Дело / Капитал
За державу обидно
/ Дело / Капитал
«Без поражения в правах мздоимца и членов его семьи все усилия по преодолению коррупции в стране будут тщетным»
Коррупция стала бичом России не в конце прошлого века, как сегодня думают многие, а более 600 лет назад, когда «кормление» считалось единственным средством оплаты труда местных чиновников. С тех пор русские цари, а впоследствии советская власть с разной степенью успеха пытались бороться с мздоимством (например, в уголовном кодексе Советской России 1922 года взяточничество приравнивалось к контрреволюционной деятельности, а наказанием за коррупционные преступления стал расстрел), но воз и ныне там. И сегодня, когда власть собирается в новый «крестовый поход» против коррупции, исход противостояния далеко не предрешен.
25 декабря 2008 года был принят Федеральный закон «О противодействии коррупции», а ответственной за борьбу с этим злом была назначена Генеральная прокуратура. Казалось, трепещи коррупционер, уж теперь-то всевидящее око закона будет карать тебя с удвоенной силой.
Изменилось что-нибудь с тех пор? Да, изменилось. Брать стали больше, включая во мзду «премию за риск». Не случайно премьер Владимир Путин в своей статье «Демократия и качество государства» вновь возвращается к этой теме: «Предлагаю выделить коррупционно опасные должности — как в аппарате исполнительной власти, так и в менеджменте госкорпораций, занимающий их чиновник должен получать высокую зарплату, но соглашаться на абсолютную прозрачность, включая расходы и крупные приобретения семьи. Включить в рассмотрение еще и такие вопросы, как место фактического проживания, источники оплаты отдыха и пр.».
Не будем обвинять премьера в наивности, скажем лишь, что чиновник нынче за редким исключением пошел хитрый донельзя и поймать его на непропорционально высоких расходах или на чрезмерно завышенных расценках на отдых сегодня чрезвычайно сложно.
Еще один вопрос: кто будет реализовывать «абсолютную прозрачность» финансовой составляющей жизни чиновника? Та же Генпрокуратура? Но прошедшие со времени принятия федерального закона три года с блеском продемонстрировали, что надеяться на усилия прокуроров бессмысленно, чего стоит только одно дело о крышевании подмосковными служителями закона запрещенного нынче игрового бизнеса.
Так что же, выхода нет? А вот и неправда. Выход — в учреждении федеральной службы по противодействию коррупции. Кстати, подобные службы, предусмотренные конвенцией ООН, существуют практически во всех странах Европы и Азии. Они подотчетны первому лицу государства, в их компетенцию входят проведение собственных расследований, ходатайства о прекращении полномочий проштрафившихся госслужащих, наложение обеспечительных мер на имущество, происхождение которого является преступным.
Скорее даже уместно обратиться не к опыту европейских партнеров, а к подходу, примененному в Сингапуре (одной из трех стран — мировых лидеров по борьбе с коррупцией), где с 1952 года действует Бюро по расследованию случаев коррупции. Методы работы бюро авторитарны: оно имеет право без решения суда задерживать и обыскивать подозреваемых, вести расследование не только в отношении подозреваемого, но также его родственников и поручителей, проверять любые банковские и прочие счета, привлекать к суду любого гражданина независимо от его статуса.
Работает в бюро всего 71 человек — 49 следователей и 22 административных работника. И это на 5-миллионный Сингапур! Неужели мы в России не найдем несколько тысяч человек, которые за большую зарплату и солидные социальные льготы будут честно исполнять свой долг? Вопрос риторический.
Еще одна мера — создание комитета общественного контроля, формируемого на добровольных началах на основе квотного принципа по административно-территориальному и отраслевому признакам, прообразом которого в советский период был комитет народного контроля. Он мог бы заниматься борьбой с проявлениями коррупции, бюрократизмом, посягательствами на все виды собственности, совершенствованием работы органов власти, проверкой исполнения принятых решений в органах госвласти и местного самоуправления, контролем за соблюдением законодательства при рассмотрении предложений, жалоб, заявлений граждан.
Согласен с тем, что чиновник должен получать высокую зарплату. В том же Сингапуре судья получает свыше миллиона долларов в год, а зарплата чиновников государственного уровня сравнима с доходами руководителей крупнейших частных бизнес-структур. Но повторим еще раз: без эффективного контроля со стороны государства (сегодня его попросту нет), мер ответственности, включая уголовную, поражения в правах мздоимца и членов его семьи все усилия по преодолению коррупции в стране будут тщетными.
Обложите нас красиво / Дело
Обложите нас красиво
/ Дело
Станет ли Россия местом для роскошной жизни
Владимир Путин развеял последние сомнения: налогу на роскошь быть. То есть если гражданин России захочет украсить свой незатейливый быт коллекционным «Роллс-Ройсом», океанской яхтой или пентхаусом на Остоженке — так пусть поделится трудовой копейкой с государством. Министерство экономического развития уже вовсю рассчитывает налоговые шкалы для сверхпотребителей. Эльвира Набиуллина заявила, что под прицел налоговиков попадут люксовые авто с большим объемом двигателя и элитная недвижимость. Пока неясно, в какой форме этот налог будет взиматься: разово с покупки или же ежегодно с объекта роскоши, находящегося в вашей собственности. Но смутные сомнения уже гнетут: в развитых экономиках, на которые так охотно кивает наша власть, нет единого подхода к налогообложению состоятельных граждан. Да и юридически понятий «роскошь», «сверхпотребление» не существует. Налогообложение имущего класса на Западе — это сложная система фискальных сдержек и противовесов, призванная при этом не потрошить толстые кошельки, а стимулировать их к общественно-полезным тратам.
Начисляли — веселились
«Все течет, все изменяется» — этот заезженный трюизм как нельзя лучше отвечает на вопрос, почему развитые экономики с их отлаженной фискальной системой не дают четкого юридического определения термину «роскошь». И действительно: лет тридцать — сорок тому назад автомобиль представительского класса мог позволить себе лишь руководитель транснациональной корпорации. А сегодня, да еще при развитой системе автокредитования, на таких авто вовсю разъезжает средний класс.
Иными словами, коль не существует самого предмета налогообложения, то и налога соответствующего тоже почти нигде нет. На самом деле прогрессивная шкала налогообложения, давно применяемая за рубежом, фактически заменяет вышеупомянутую таксу. По большому счету западный налог на роскошь — это пышный букет из самых разнообразных налогов, которые богачам частенько удается «оптимизировать».
Самый главный цветок в этом букете — налог на недвижимость. В Европе и США его платят все, и богатые, и бедные. Разница лишь в ставке. Например, в Германии она максимальна в Берлине и Гамбурге (4,5 процента), в некоторых штатах США, например, в Нью-Гэмпшире, Нью-Джерси, доходит до 6 процентов.
Из-за кризиса налоги на дорогую недвижимость на Западе начали расти. Так, итальянский премьер Марио Монти в декабре прошлого года протащил через парламент программу «Спасти Италию», в которой отдельным пунктом стояло введение дополнительного налога на первую купленную недвижимость в размере 0,4 процента от ее стоимости. Вторые и третьи дома, в том числе и за рубежом, облагались уже налогом в 0,75 процента.
