* * *
Снег без неба, дни без счёта,
Тянет вниз молитва - и
С ней по снегу ходит что-то,
А глаза ещё – твои[?]
До душевной амнезии –
«Отче наш» – разы подряд.
Что в святых местах России
С лучшими людьми творят?
Стой, опомнись! Для того ли
Ты? Мятежный, ясный ты…
Церковь, где лишают воли? –
Знать, с могил на ней кресты!
Лишь псалтырь в церковном сквере…
Вновь и вновь по снегу с ней…
Если так приводят к вере –
Уводящие честней.
Гончая
Гончая-гончая, шубка горящая,
П[?] снегу, пó ветру, женской рукой
Повод натянутый, снизу смотрящая
Смерть – начеку – под ладонью мужской…
Гончая, белая гончая, выследи…
Страшная сила выходит на лов!
Гончая, будь мне – молитва… И ввысь лети!
Ноги бывают правдивее слов.
Миг укради мне – чтоб руку родимую –
Накрепко! Ляг под призывной пальбой,
В пасти добычу зажав невредимую,
Смерть заметается перед тобой…
Вспомнит, рванётся, пугнёт приближением –
Но далека, далека, далека…
Женской ладони чуть явным движением
Слабо ответит мужская рука.
* * *
Принеси попить – и не надо звёзд.
В чудеса твои безоглядно верю.
Принеси попить. Молчалив и прост,
В комнату войди, робко скрипни дверью.
Не являйся мне – чуда не твори,
Просто подойди с неказистой чашкой.
Просто поверни ручку на двери,
Легче чудеса – ручка будет тяжкой.
Обними меня, посмотри, как пью,
Посмотри, как зло… посмотри, как худо…
Просто прикоснись к бабьему тряпью,
К смятым волосам – это будет чудо…
И тогда уйди. Нечего беречь.
Чашку уберу в прочую посуду.
На Земле легко – тяжче после встреч
Дорогих, земных радоваться чуду…
* * *
Я же была пироманкой – божественного огня…
Ты на меня смотрел сквозь стёклышко из угла.
Тело вжимали в пол три выдубленных ремня.
Я себя славно жгла, я себя славно жгла!
Ты стёклышко опускал, записывал за столом
Со слуха мои стихи, молча рыдал в кулак.
Музыка эта была – сущий металлолом.
После давал листки, дверь открывал: «Всех благ».
Что же там было с тобой?
Что же там было с тобой?!
Не было сил подсмотреть – еле плелась домой.
Позже узнала, что ты занимался фигурной резьбой
По телу, для прочности раны порой обшивал тесьмой.
Мне об этом сказали врачи, кто вызвал– понять не могу.
За год без тебя сгорели амбары и сеновал.
Я извивалась, тёрлась спиной в подожжённом стогу.
Ты меня с пёсьей мордой день в день и час в час рисовал.
Дома наплывали на море, так виделось издалека.
Рыбацкие лодки плыли вверх дном – вниз рыбаком.
Будто пейзажную лирику этого уголка
На слух записал Творец, с автором не знаком.
Когда ты вернулся, вырвал из пола все три ремня.
Прикрутил кандалы.
Я легла на раскрошенный старый лак.
Сквозь стёкла очков неотрывно, в затяг посмотрел на меня,
Как будто заранее непрекословно желал «всех благ»…
Теги: Мария Малиновская , современная поэзия
Родился в 1990 году. Студент философского факультета Уральского федерального университета. Стихи печатались в журналах "Урал" и «Волга». Живёт в Екатеринбурге.
Воспоминания о ближайшем будущем
В те древние, нетрудные года
я жил по большей части в интернете,
повсюду процветала джигурда
такая, что стыдились даже дети.
И каждый сам себе - изгой, герой,
издатель, идеолог, СМИ. Наверно,
однажды это назовут порой
безудержного перепостмодерна.
(Да, кстати, это слово я украл
у некой новгородской поэтессы.)
Так вот, я выходил почти в астрал,
из дома выходя, – такие бесы
встречались мне, что мама не горюй,
но мама, как две трети населенья,
не горевала (я благодарю
её). Ведь не по щучьему веленью
дожил до двадцати, сказать честней:
за пазухой, под Богом (или боком).
И мне приятна память этих дней.
Но ширился контент, лилась потоком
неправды обезличенная речь,
и мы, как растревоженные угли,
ещё могли кого-нибудь обжечь.
Эпоха? Я не знал её. Погугли.
* * *
Под деревьями скамья,
вишня сладкая, вот это –
ты сидишь, а это – я,
только позапрошлым летом.
Я теперь и не знаком
с ним. Он медленно из парка
вышел и пошёл, тайком
улыбаясь, через арку,
а потом по мостовой,
пережитое смакуя,
будто прятал за щекой
косточку от поцелуя.
* * *
Просидишь весь день за своим компом,
в мониторе тонешь (какая драма!),
и уже не хочется ни о ком,
да и сам едва ли не голограмма.
То ли выпал снег, то ли это фон
за окном сменили опять на белый.
Но настанет утро, и выйдешь вон,
и продолжишь вновь совершать набеги
на места культуры, еды, питья,
а потом срастёшься с толпой в маршрутке,
где на всё, что мыслится, есть статья,
и любое горе сводимо к шутке.
Просидишь всю ночь, а потом ещё,
а потом уснёшь, и тебе приснится
будто жизнь твоя по щекам течёт.
И её глаза. И её ресницы.
Теги: Александр Костарев , современная поэзия
23 года. Живёт в Краснодаре.
* * *
Всё теплее и тоньше. Любви не бывает больше,
чем ты можешь вместить и, рождая, отдать другому.
Моя музыка - часть инструмента, который ожил,
чтобы кончики пальцев твоих повторять дугою
струн в момент натяжения, таинства букв и звуков,
комбинаций ударов под лаковой гладкой кожей.
В тонком горлышке грифа, почти лебедино-узком,
ты, готовясь быть словом, вибрируя, ждёшь – и, множась,
растекаешься в струны... Так, часть заменяя целым,
появляемся мы; так – теплеем, соприкасаясь.
Я звучу обнажённой нотой, изгибом тела
принимая любовь, возрождая и осязая.
Ведь её не бывает больше, чем мы вмещаем,
а потом отдаём другому. Слова взрослеют,
чтобы то, что возникло и длится, не прекращаясь,
стало тоньше всех чувств, вероятнее и теплее.
Север
А завтра нас вновь проверят на лютый Север:
в зрачках, на ладонях, на линиях влажных губ... –
Уходим отсюда.
Останутся порох, перья, увядшие тропы
и выдох большого зверя,
пойманного и убитого на бегу.
Верь мне, я никогда тебе не солгу.
Иначе мне тоже некому будет верить.
Тут всё изменяет, меняется и пустеет.
Весна попадает на землю, стремится вверх.
Живёшь не для тех, умираешь – всегда не с теми,
лучи восковые не греют, а целят в темя,
и белым костром выгорает земная твердь.
Весна лишь затем, чтоб острей пережить потерю.
Нас ищут, лишённых места в подобном крае,
охотники, не привыкшие отпускать
ни слабых, ни сильных. Мы злимся и выбираем –
по жестам, повадкам и запаху – тех, кто странен:
нас годы учили выслеживать чужака.
Сильнее других ноет только такая рана,
к которой готовился, но не предвидел – как.
И завтра нас вновь проверят на этот Север,
инстинкты убийцы с холодным и умным лбом,
на нежность и нужность. Весну распускает клевер.
Сердце до выстрела – птица, а после – перья...
Уходим.
Пусть это случается не с тобой.
Теги: Таинство , современная поэзия
Родился в 1989 г. в Москве. Окончил МИСиС. Работает экономистом. В 2012 и 2013 гг. был номинирован на премию "Поэт года".
Архитектор
Единственной судьбе предпочитая сотню,
Из безответности украденных имён
Построив улицы, я создал подворотню.
Теперь, когда во тьме мой голос превращён
В пустыню призраков, мне страшно возвратиться
К себе, иначе как нося чужие лица.
Привычным к пустоте безлюдных мостовых
Нетрудно видеть, как меняются местами
Твоё присутствие с моим, и между нами
Толпятся здания, сплотившие живых.
Возможно, в поисках безделиц дорогих,
Меня твой враг убьёт, но с дальними дождями
