До революции некто А. Фирсов написал в очерке «Белгород и его святыни»: «Особенно хорош книжный, писчебумажный, игрушечный и музыкальный магазин А. А. Вейнбаума, помещающийся на главной улице под гостиницею, принадлежащей тому же хозяину. Последняя, носящая название „Номера для приезжающих“, имеет одиннадцать очень высоких, замечательно чистых, прилично меблированных, с отличными кроватями, номеров, с ценою от 50 коп. до 2 руб. в сутки; имеется здесь и прекрасная ванна, и телефон. В гостинице можно получать от 11/2 до 31/2 ч. дня обед из двух блюд за 60 коп., а из трех - за 75 коп. Есть в городе несколько и других „номеров для приезжающих“, но они хуже описанных».
Мне явно повезло гораздо больше, чем постояльцам А. Вейнбаума.
Прозаик Иван Василенко писал: «Я хожу по улицам Градобельска и считаю церкви. За три дня насчитал тридцать шесть. А жителей в городе не больше сорока тысяч. Интересно, чем они занимаются? Неужели только тем, что ходят по церквам? Чаще всех тут бросаются в глаза попы и монахи. Ими хоть пруд пруди. И очень много учащихся. В таком маленьком городке есть и мужская гимназия, и две женские, и духовная семинария, и реальное училище, и учительская семинария, и женское епархиальное училище. А возглавляются они старейшим в России учительским институтом».
Как нетрудно догадаться, под городом Градобельском подразумевается Белгород. Будущий прозаик Василенко прибыл сюда в 1914 году для обучения в том самом институте. В свободное время он бродил по городу, изучал нравы.
Мне же не пришлось особенно бродить. Выйдя после бессонной ночи на главную площадь города, я сразу догадался, что является излюбленным занятием белгородцев. Ничегонеделание.
Несмотря на будний день, площадь была заполнена народом. Жители города от мала до велика, сбившись в компании, бродили по громадной площади или же просто-напросто стояли посреди нее с бутылками местного пива.
Особенно удивляли девушки. В отличие от большинства столичных жительниц у здешних представительниц нежного пола не два измерения, а три. То есть помимо высоты и ширины имеется еще и толщина. Здешние дивы могут быть и постройнее, могут быть и пополнее, но третье измерение есть у каждой. Вероятно, сказывается здоровая южная пища (до границы с Украиной всего 40 километров) и отсутствие какого-либо интереса к фитнес-клубам.
При этом девушки ни в коей мере не стесняются своих округлостей и, более того, гордятся ими - явление почти что немыслимое в современной Москве. Они задорно лижут эскимо и просто превосходно чувствуют себя в красных мини-юбочках.
Из всех видов спорта здесь больше всего в чести купанье в Северском Донце. Еще в 1781 году заезжий путешественник В. Зуев записал: «Река Донец, которая здесь течет от севера к востоку, шириною будет сажен десять, а Везелка сажен семь или восемь, обе глубоки однако местами: ибо смываемая с гор дождями мергелевая грязь в реках ложится на подобие банок, коих по причине плотности земли течение размыть не может; оные в летнюю пору пересыхают так, что по их почти сухо переходить можно. Сверх того по обеим рекам выше и ниже имеются мучные с просяными толчеями мельницы, которые, еще и более в реках останавливая течение, по ежегодному их от наносного на дне илу приращению, делают их от часу мельче».
Впрочем, купаться здесь было вполне возможно. Губернатор Владимира Иван Долгорукий писал в 1810 году: «В городе протекает река Донец, впадающая в Дон. Я в ней купался; вода прозрачная и ложе ее чисто».
Поражает редкая миролюбивость здешних жителей. Еще в XIX столетии писатель В. Маслович отмечал в своей записной книжке: «Теперь мы в Белгороде… Какая редкая сцена перед нашими окошками! Дорого бы за нее заплатил какой-нибудь вельможа-римлянин; а нам она ничего не стоит. Два русских, пьяный старикашка, а другой молодой трезвый парень, неизвестно за что поссорились и дело дошло до драки. Подобно двум разъяренным атлетам, вцепились они в волоса друг другу, глаза их сверкали… Молодость взяла верх и повалила на землю старость, однако и старость не плошала и до тех пор не выпустила из рук волос своего победителя, пока не пришло несколько человек их разнять. Град бранных слов, прямо русских, раздался в ушах зрителей. Война между атлетами возобновилась и в новом виде. Начался славнейший поединок на палках, ребра обоих трещали, так плотно щелкали они друг друга! Вряд ли история гимнастических игр имеет столь славный пример единоборства, какой случился в Белгороде подле женского монастыря».
Ничего подобного увидеть мне не довелось. Не только драки - обыкновенные ссоры и даже недовольные взгляды в городе почти не встречаются. Да, в кафе к тебе может подсесть нетрезвый посетитель и начать общаться. Но все это - от избытка самых добрых чувств. Если кто-то хочет угостить тебя рюмочкой водки, он это делает из самых что ни на есть искренних побуждений.
Тем не менее охранник (а они имеются в каждом, даже очень скромном заведении) отреагирует - подойдет, поинтересуется, все ли в порядке. Желаете ли вы такого собеседника (сотрапезника, собутыльника) или же вас лучше поделикатнее от него избавить.
Похоже, здешние кафе наследуют традиции не разудалых кабаков, а скромных чайных, открывавшихся до революции Обществом попечительства о народной трезвости. Каждый шаг посетителя чайной был регламентирован специальными правилами.
«1. В кассах при столовых продаются: черный хлеб и марки (билеты) на получение горячей пищи (щей, борща, супа и кашицы); марки отбираются в проходах к котлам.
2. В кассах при чайных продаются: французские булки, чай в пакетах и сахар; кипяток в чайниках для заварки чая и кружки выдаются у котлов.
3. Полученные в столовых и чайных миски, ложки, ковшики и кружки после употребления должны оставаться в большой исправности на столах.
4. Строго воспрещается производить шум, беспорядок, давку у касс, в проходах и у столов.
5. Не следует затруднять кассира разменом крупных денег».
И, несмотря на то, что в наши дни повсюду подается крепкий алкоголь, миролюбивый дух старых и добрых чайных сохранился.
В 1825 году, когда в городе останавливался император Александр I, курский губернатор Кожухов пенял здешнему городничему: «В городе разительный беспорядок. Городская площадь и улицы не спланированы, не очищены, песком не усыпаны, и в том самом месте, где государь изволил следовать, грязь большая на площади не очищена. Краска на крыше общественных лавок почти вся сошла, отчего и крыша вся в пятнах - представляет нестерпимое безобразие, колонны, не соответствующие архитектуре лавок, перепачканы. Беспечность и леность ваша простерлась до того, что вы не озаботились никакими мерами спокойствия в назначенном мною для государя доме, в котором вся лестница была занята зрителями, смотревшими в комнаты, так что почти невозможно было пройти по лестнице. Смотрение в окна заставило государя перейти в другую комнату, где также он не нашел должного спокойствия».
Правда, сам император особого неудовольствия не проявлял, но Александр I был вообще одним из деликатнейших правителей России.
Увы, сегодня в этом отношении ровным счетом ничего не изменилось. Главная площадь вымощена разноцветной плиточкой и в общем неплоха. Вокруг же - побитые тротуары, а местами вообще непролазная грязь.
Зато в городе имеется Белгородско-Старооскольское епархиальное управление. Его советовали посмотреть соседи по купе, портье в гостинице, бармен в кафе. Как только они не восторгались этим зданием: «старинный дом», «дворец», «сказочный теремок». Естественно, что я, особенно не мешкая, отправился на поиски этого здания. И ничего особенного в нем не обнаружил.
Причина же восторгов местных жителей довольно быстро прояснилась. В городе кроме этого особнячка довольно мало аккуратных и отреставрированных дореволюционных зданий. Памятники архитектуры здесь запущены, полуразрушены и на памятники совсем не похожи. Исторические путеводители в Белгороде не издают. Какие-то скромные сведения можно почерпнуть из «Белгородского краеведческого вестника» - скверно изданных трудов немногочисленных здешних краеведов. Но сведения эти очень непрочны - старые здания сносятся темпами невероятными, и если, например, какую-нибудь достопримечательность упомянули в прошлогоднем очерке, то это ничего еще не значит. Вместо нее можно найти печальный котлован, вырытый, а потом заброшенный строителями.
И тем не менее нельзя сказать, что Белгород - город вообще не туристический. Для путешественников специально выстроены два музея - краеведческий и диорама.
Перед входом в Белгородский государственный историко-краеведческий музей выставлены трактор, пушка и каменная баба. Этот комплект, в общем, обычных для музея атрибутов как бы завлекает редкого туриста в залы. Что ж, ход довольно симпатичный, хоть и примитивный. Мало кто из краеведческих музеев о таких вещах вообще задумывается.
