в классе, человек на сцене посоветовал девочке вести такие беседы в школьном дворе, где учитель не услышит. «Некоторые дети захотят узнать правду». Я оглядел зал. Шансы у меня были один против ста.
Что будет, если я встану и заору «Бредятина!»?
Вместо этого я поднялся с места и вышел из зала.
В тот вечер я не обедал ни с кем из плоскоземельцев и твердо решил выбраться в город. Все равно был последний день конференции, и я не хотел оказаться среди участников торжественного банкета. Так что я устроился пообедать в одном из городских ресторанов.
И пока я ел, меня одолевали разные мысли.
Я думал о тех, кто считает плоскоземельцев безобидными и находит, что лучше всего их просто игнорировать или высмеивать, – понимают ли они, чего ждать завтра. После конференции мне стало ясно, что «Плоская Земля» – это не только глупость, но и опасность. Эти люди организованы и преданы идее. Каждый день они вовлекают в свои ряды новичков. Одно то, что они провели две сессии регистрации новых членов, не говоря уже про саму конференцию, показывает, что их движение растет. Они собирают взносы и покупают рекламу на щитах. Обихаживают знаменитостей. Проводят уличные пикеты, чтобы «пробуждать людей». Уже этим они угрожают науке и образованию. Но кроме того, плоская Земля – важная часть культуры отрицания, захватившей нашу страну в последние несколько лет; из-за этого сотни тысяч людей не желают прививать детей, политики отказываются замечать проблему глобального потепления, а вооруженные люди устраивают марши протеста во время пандемии.
Но плоскоземельцы, на мой взгляд, опасны и сами по себе. Сегодня большинство людей над ними просто потешается. Но посмотрим, сможете ли вы смеяться и дальше, если окажетесь на каком-нибудь их сборище. Было дело, над креационистами мы тоже смеялись. Сколько лет пройдет, прежде чем плоскоземельцы начнут занимать должности в управлениях образования с целью «обличать противоречия» в школьной программе физики? Если вы думаете, что это невозможно, что до такого абсурда не дойдет, взгляните на цифры: в Бразилии в плоскую Землю верят 11 миллионов человек, это 7 % населения страны.
Из FEIC-2018 я вынес два урока. Во-первых, подтвердилась моя догадка, что механизм рассуждения у плоскоземельцев ровно тот же, что и у креационистов, климатических диссидентов, антипрививочников и прочих наукоотрицателей. Их собрали воедино не только содержание их теории, но и порочный метод суждения. По иронии судьбы я кое-что узнал от самих плоскоземельцев о том, какой может быть лучшая тактика противодействия. Сохранять спокойствие. Демонстрировать уважение. Вовлекать в обсуждение. Пытаться завоевать доверие. Думайте что хотите об их воззрениях и теориях, но вести полемику они умеют. Чтобы изменить убеждения человека, нужно изменить его самоидентификацию.
Утром до обратного самолета у меня было больше времени на размышления. Верно, я понял кое-что о том, как разговаривать с наукоотрицателем, но пробил ли я хоть одну брешь в убеждениях плоскоземельцев? Ну, как знать? Нет, я никого не обратил. Никто не сорвал с шеи бейджик и не вышел вслед за мной из зала. Но в этом ли критерий? И это ли цель? На FEIC-2018 я приехал не переубеждать, а изучать, как работает плоскоземельная мысль. Я бы с великой радостью повлиял на этих людей, но не существует таких волшебных слов, чтобы враз переубедить человека, особенно стоящего в толпе единомышленников, которые все съехались на конгресс с явной целью – сплотиться сильнее.
Но, может быть, я хотя бы заронил в каких-то случаях семена сомнения? Когда я перехватил Скибу после выступления, вокруг нас собралась кучка слушателей. Во время обеда с другим лектором я оставил ему немало поводов для сомнения, даже если он не внял моим словам. Вернуть человека из заблуждений такого типа, вероятно, дело не быстрое. Нужно сначала заслужить его доверие. Я не мог бы просто прийти один раз, сообщить им правду и ждать чуда. Но по крайней мере я сделал шаг. Это должно как-то сказаться. А что, если в будущем и другие, осознав проблему, будут делать то, что попытался сделать я?
Дожидаясь своего рейса в денверском аэропорту, я заметил пилота крупной авиакомпании. Внезапно я оказался в «Матрице». Знает ли он? Состоит ли в заговоре? Странное ощущение. Последние сорок восемь часов я провел среди людей, верящих в невообразимый заговор вокруг плоской Земли. А здесь меня окружают люди, скорее всего, ни о чем подобном не думающие. Хотя… как знать? Забавно: даже вернувшись в цивилизацию, я чувствовал себя изолированным. Как будто меня заразили. Может, есть и другая Матрица…
Я поспешил к пилоту, который, остановившись у колонны, что-то писал в телефон. «Могу ли я кое-что спросить у вас?» – обратился я к нему. Он кивнул, но, конечно же, не догадывался, о чем пойдет речь. «Я только что побывал на двухдневной конференции плоскоземельцев. Нет, не беспокойтесь, сам я не из них. Я ученый и приехал, чтобы разобраться, как человек может всерьез поверить в такую дичь. Но некоторые докладчики утверждали кое-что об авиаперелетах и кривизне Земли, и, насколько я понимаю, утверждали ошибочно. Так вот об этом я и хотел бы вас спросить».
Не уверен, что он вполне поверил мне. Хотя я говорил правду, такое не помещается в голове сразу. Но он кивнул и ответил: «Конечно». У каждого из нас было еще немного времени до рейса.
Пилот подтвердил: рассказы о том, что над Южным полюсом компас странно себя ведет, – правда. Об этом есть кое-какая литература, которую он обещал мне прислать (и прислал). Но насчет полетов над Антарктикой все не так. Есть один рейс, о котором мой собеседник знал точно, но вообще-то таких маршрутов немного. Дело в том, что, согласно авиационным правилам, такими маршрутами могут летать только «Боинги-777» или самолеты следующего класса, поскольку борт всегда должен быть в нескольких часах от места, где можно приземлиться в случае нештатной ситуации. То есть, даже если кратчайший путь из Южной Америки в Австралию пролегает над Антарктидой, пассажирские самолеты обычно летят другими маршрутами.
Я спросил, видно ли кривизну Земли из кабины самолета. Он улыбнулся. «Не на десяти тысячах. Я слышал, есть бомбардировщики, которые забираются на двадцать. С такой высоты кривизна заметна. Но сам я никогда этого не видел».
«То есть вы, значит, не в заговоре?»
«Нет, – отвечал он с усмешкой. – Похоже, нет».
Мы обменялись визитками (и позже списались по электронной почте). Я извинился за нелепые вопросы и поспешил на свой рейс. Но, подозреваю, я стал для него героем дня. Ему будет что рассказать друзьям.
К моменту приземления в Бостоне мне стало заметно легче. Я вернулся домой. Два минувших дня казались месяцем, но теперь все было позади. Ездить стоило, но поездка почему-то оказалась тяжкой. Не раз посещало
