Ставя опыты над мышами, ученый вряд ли предполагал, что сделал слепок человеческой популяции начала XXI века. Специалисты выдвигают разные научные версии, почему у людей происходит то же самое, что и у мышей. Есть две группы версий — демографическая и социальная. В основе первой лежит теория о том, что человек, хотя и социальное, но все-таки животное, поэтому в определенных обстоятельствах и ведет себя как биологический вид. Что происходит с животными, когда их становится слишком много на одной территории? Они начинают истреблять друг друга. Повышенная агрессивность homo sapiens не что иное, как реакция людей на перенаселение планеты. Кстати, на этой неделе нашего полку прибудет — на Земле ожидают появления 7-миллиардного жителя…
Ученые подтверждают, что скученность и неблагоприятная окружающая среда отрицательно воздействуют на умственное и физическое здоровье человека. «Физические стрессоры (шум, жара, загрязнение воздуха, перенаселение и т. п.) вызывают стойкое эмоциональное возбуждение, которое может стать генерализирующим мотивом всего последующего поведения людей, — говорит Татьяна Румянцева, доктор философских наук, профессор кафедры философии культуры факультета философии и социальных наук Белорусского государственного университета. — Еще академик Павлов отмечал, что такие внешние раздражения, как ограничение пространства, свободы движений и прочее, вызывают у животных реакцию нападения. У человека многие физиологические механизмы работают сходным образом, и здесь из своей биологической природы не выскочишь».
Жители Руанды и без научных выкладок время от времени испытывают эту теорию на себе. В крохотной стране, где на один квадратный километр приходится свыше 400 жителей, с пугающей регулярностью вспыхивают кровавые войны, сопровождающиеся жесточайшим геноцидом. Американский эволюционный биолог Джаред Даймонд отметил, что периодичность конфликтов жестко коррелируется с численностью населения: практически каждая демографическая вспышка влечет за собой гражданскую войну. Проблема заключается еще и в том, что на таком маленьком участке земли вынуждены сосуществовать представители разных культур и к ним принцип в тесноте да не в обиде, увы, неприменим. Причем западная цивилизация, выступая за мультикультурность, практически запускает такую модель у себя.
«Современные государства своей навязанной политкорректностью запустили механизм взаимной ненависти, — рассуждает психиатр-криминалист профессор Михаил Виноградов, — возьмите старую Москву: Армянский переулок, Большую и Малую Грузинские улицы — все жили своими тесными поселениями, но при этом принимали московский уклад жизни. Сегодня во время праздника можно резать барана на детской площадке, и это вызывает конфликт». Быть может, эту самую «искрящую» мультикультурность мы ошибочно принимаем за перенаселенность. На самом деле проблема не в том, что нас в принципе много, а в том, что слишком разные люди со своими устоями и традициями вдруг начинают жить на ограниченной территории. А главный парадокс заключается в том, что обитатели будут выплескивать агрессию не на власть, создавшую такие условия, а друг на друга. Плюс ко всему при отсутствии сдерживающих рамок — моральных, культурных, семейных — мы очень жестко ведем себя, сталкиваясь с представителями иных культур и национальностей. Как известно, Римская империя погибла, когда стала делить людей на своих и чужих.
Война мальчиков
Кроме перенаселения есть еще одна версия, объясняющая, отчего мы звереем. Она появилась в Германии и наделала немало шума в научном мире. «Агрессия, которая сейчас наблюдается во всех странах, четко коррелируется с одним важным фактором: как только соотношение числа мальчиков до 4 лет и мужчин около 40 превышает определенные показатели, неизбежно возникает напряженность, — объясняет доктор медицинских наук Сергей Агарков. — Например, в Палестине на каждого взрослого мужчину приходится 8 мальчиков (коэффициент 800). В других арабских и африканских странах — коэффициент от 300 до 500, что тоже очень много. В Европе и России — ниже, около 100. В Афганистане около 400. В Иране и Турции наблюдается тенденция к снижению рождаемости в целом и количества мальчиков в частности. Поэтому эти страны, как бы ни «зеленели» по религиозным соображениям, не очень будут вмешиваться в региональные конфликты».
По словам Сергея Агаркова, это социобиологическая закономерность: большое количество мальчиков перерастает в армию подростков, бурлящих энергией, которых легко сподвигнуть на какую-нибудь революцию. Они вырастают, и «самцов» становится слишком много, а это всегда война за место под солнцем. Даже характер революций задается этим соотношением. Там, где мальчиков много, революция приобретает кровавый характер: бои, масса погибших, свержение режима — как в Ливии. И наоборот, где соотношение меньше, революция носит цветочный характер. «Эта теория работает, если приложить ее к разным ситуациям, — считает Сергей Агарков. — Даже история освоения Америки связана с ней. Надо сказать, что в то время в Испании случился демографический кризис: сильно увеличилось количество мальчиков — потенциально молодых мужчин, которым нечем заняться и которые не могут себя найти в сложившейся веками системе отношений. Именно поэтому они и отправились на завоевание других земель. Средний возраст конкистадора на тот момент был 15—17 лет, то есть по нашим характеристикам они были несовершеннолетними, а по тем меркам — люди середины жизни».
Что делать, если в государстве стало расти число мальчиков? По мнению Сергея Агаркова, необходимым клапаном становится миграция — тогда соотношение выравнивается естественным образом. Другой способ сохранять равновесие — проводить политику регулирования рождаемости. Например, с некоторых пор стало спокойнее на Северном Кавказе — там сейчас тоже не хотят много рожать. Считают, что лучше растить меньше детей, но делать это более качественно. «Такая система уменьшения рождаемости в пользу более успешной социализации способствует снижению агрессивности, — уверен ученый. — Некоторое время назад богатые люди — Билл Гейтс и другие — пожертвовали средства в специальные программы по снижению рождаемости в африканских и других бедных странах. В мире это восприняли как фашизм, как евгенику, заговорили о суперэксплуатации. Но рациональное зерно в этой политике есть. На Земле уже 7 миллиардов человек, причем особенно мы прибавили за последние 10 лет. До предела осталось недолго — 10 миллиардов на Земле прожить не могут. Если сохранятся подобные тенденции, то взрывы будут учащаться».
Впрочем, у теории перенаселения есть противники, которые считают, что Земля, наоборот, недонаселена и как раз в этом кроются причины повышенной агрессии. «Еще в 1960-х годах известный британский физик заявил, что предельная численность населения планеты составляет 60 квадриллионов человек, это число с 16 нулями. В 2005 году румынский физик провел уточнение и вывел число в 1,3 квадриллиона. Это в 200 000 раз больше, чем сейчас проживает на Земле, — рассуждает директор Института демографических исследований Игорь Белобородов. — Мои собственные расчеты показали, что нынешнее население планеты совершенно комфортно может разместиться в одной лишь Австралии, это двадцатая часть суши. При этом на каждого человека будет приходиться 1000 квадратных метров. Земля недонаселена, люди стали меньше рожать, потому что отмирают семейные и религиозные ценности, мораль... Человечество идет по пути саморазрушения». Эксперт также считает, что легкое отношение к абортам, распространение антирепродуктивных технологий — это форма отрицания будущего, которая программирует будущие проблемы. «Дети из малодетных семей по определению больше склонны к эгоизму. Полностью деформируются детско-родительские, супружеские и межпоколенческие ролевые модели. Внутрисемейная агрессия выражается в конфликтах, разводах и абортах, стремительно перерастая в агрессию на уровне всего общества. Именно такие тенденции способствуют появлению радикальных экстремистских идеологий, в том числе идеологий национальной исключительности, основанных на теориях евгеники, — вплоть до нацизма. Часто в сети экстремистских движений попадают дети из неблагополучных и неполных семей. А что такое эвтаназия? В большинстве случаев — практика убийства пожилых родителей. Это также последствия кризиса семейных отношений. Агрессия растет именно отсюда», — говорит Игорь Белобородов.
Но главная проблема заключается еще и в том, что биологические причины агрессии умножаются на социальные.
Общество неравных
Мы с гордостью говорим, что человек может противопоставить животной агрессии доводы рассудка. Однако тут срабатывает социальный парадокс: чем лучше, комфортнее и разнообразнее мы пытаемся сделать свою жизнь, тем больше поводов для агрессии создаем. «Одна из теорий, объясняющих агрессивность человека, — рассуждает профессор кафедры политической социологии РГГУ Геннадий Козырев, — теория относительной депривации. Она говорит о том, что у человека, чьи возможности искусственно ограничены или чей потенциал выходит за рамки предложенного сценария, внутри возникает протест. Он может выражаться по-разному, но чаще всего это открытое сопротивление, агрессия».
