«Почему же столь внушительная делегация — и частный визит?
Всё дело в том, что при такого рода вояжах согласуется буквально всё: кто, куда, с кем приходит, что скажет, что сделает, что ему ответят и как… Вот тут-то кроется главная интрига „частного визита“: роли согласовать не удалось. Видимо, Качиньский потребовал того, что российская сторона предоставить ему была не готова. Чего именно — тоже не тайна за семью печатями. Речь могла идти только об одном: признании Россией государственной ответственности за катынский расстрел…
И вот тут вступает в действие собственно ноу-хау господина Качиньского, за которое он заслуженно должен носить звание „Катынский“. Оно состоит из трёх частей.
Во-первых, снарядить в Россию на катынский мемориал к 70-летию пресловутого расстрела возможно более высокопоставленную делегацию. Тогда его бывший, а возможно, и будущий политический противник, премьер-министр Польши Туск, должен будет либо к ней примкнуть на второй роли, либо выглядеть как саботажник общепольского дела (Туск предпочёл роль „саботажника“ — это его и спасло. — Авт.). В любом случае, Качиньский должен предстать истинным национальным лидером, под руководством которого Польша идёт к политической победе.
Во-вторых, условия официального визита должны включать безоговорочное признание Россией „польского холокоста“. Если Москва согласится, значит Качиньский — победитель, сумевший то, что не удалось ни одному его предшественнику. Если нет, то Россия получит мировое политическое шоу, в котором её на её же земле будут клясть на все лады, попутно попрекая тем, что российское руководство проигнорировало визит столь представительной польской делегации, а значит, солидаризировалось с „катынскими убийцами“. И тут снова бенефис Качиньского, опять он главные герой в свете рампы.
Ну и, наконец, оба сценария не предусматривали заезд ни в Москву, ни в Минск, ибо это означало бы официальную встречу делегаций, её транспортировку правительственным кортежем в Катынь, — короче, всё то, что потом можно было бы интерпретировать как соучастие российской стороны в этом мероприятии на своих, а не польских условиях. Тогда чего ради было всё это затевать? Нет, лететь Качинському можно было только в Смоленск. Ещё лучше было бы, конечно, сразу в Катынь…
Будем говорить прямо: визит Качиньского со всей его свитой был спроектирован как политический шантаж, который должен был принести свои плоды при любой реакции Москвы. По польскому замыслу, она, Москва, попадала в положение, которое в шахматах называют цугцвангом: какой ход ни сделай, он только ухудшает твою позицию…»[218]
На плоскости игровой доски выхода и вправду не было, но появилась Рука, попросту смешавшая фигуры. Когда президентский самолёт вылетал из Варшавы, в Смоленске была хорошая погода, но буквально перед самым подлётом внезапно спустился туман. Впрочем, у высокопоставленной делегации был выбор: они ведь могли приземлиться в Минске и нормальным путём попасть к мемориалу. Не обрадовались бы им в Минске, но на место отвезли бы. Но вот что им было совершенно не нужно, так это хоть какое-то участие правительства Белоруссии, чья страна являлась потенциальной жертвой великой шляхетской мечты. Лететь в Москву? Аналогично: до Катыни доедут, но от шоу в полном объёме придётся отказаться. Вернуться в Варшаву значит и вовсе выставить себя на посмешище.
Выбор был сделан. Результат известен.
В первые дни после катастрофы польская сторона немножко притихла, но потом всё началось снова, теперь уже переключившись на обсуждение смоленской катастрофы. Очень хотелось найти в ней «руку Москвы» — но никак не получалось, ведь решение о посадке принимал экипаж самолёта… или не экипаж… но уж всяко не смоленские диспетчеры! Дошло уже до откровенной клиники. Адвокат родственников Качиньского Рафал Рогальский заявил на страницах «Gazeta Wyborcza», что всему виной искусственный туман, который «был запланирован Россией за месяц до катастрофы»[219].
В январе 2011 года польские студенты создали в популярной сети Facebook страничку, где призвали польское общество прекратить обсуждение смоленской катастрофы… хотя бы на день. И предложили объявить 3 февраля «днём без Смоленска». Причина проста: достало! Что было дальше — поведало российское издание «RT»:
«Однако благие намерения, как это часто бывает, привели к противоположному результату: вместо того чтобы объединить польское общество, призыв получил горячую поддержку одних (только за первые два дня 100 тысяч человек высказались в поддержку этого предложения) и вызвал бурное негодование других.
Некоторых политиков, выступающих на стороне партии „Право и справедливость“, возмутило подобное предложение. Они заявили, что данная инициатива „отвлекает внимание от реальных проблем, связанных с этой трагедией“. Кроме того, они утверждают, что данная тема привлекает к себе так много внимания только потому, что проведённое российскими властями расследование было необъективным.
Несмотря на то что после апрельской трагедии прошло уже десять месяцев, польские СМИ и политики продолжают обсуждать этот вопрос с таким жаром, как будто других тем не существует. Страна расколота как никогда, причём этот раскол усугубляется тем обстоятельством, что через год Польше предстоят парламентские выборы.
В итоге организаторы акции удалили свою страничку в Интернете, заявив, что она стала просто очередным орудием в руках политиков. По их мнению, предложенная ими идея „использовалась для манипуляций, которые только углубляют разделившую Польшу пропасть“».
Да, это может прекратить разве что мировой экономический кризис. Не зря же некоторое потепление российско-польских отношений пришлось на 2007–2008 год, когда, в связи с экономическими проблемами, резко сократилось финансирование «правозащитных» организаций. У нас это отозвалось спадом стенаний по репрессированным — а в Польше, по-видимому, уменьшением плача о Катыни. Может быть, если Соединённым Штатам станет не до европейских дел, отношения наладятся сами собой?
P.S. Кстати, вот вам доподлинный образчик великолепной исторической сенсации. В польской газете «Политика» в 2005 году появилась статья некоего Мачея Козловского под названием «Свидетель специального назначения». Там, с многоступенчатой ссылкой на побывавшего в Катыни ещё в 1943 году экс-премьера Польши Леона Козловского рассказывается следующее (жирный шрифт наш. — Авт.):
«После возвращения из Катыни Леон Козловский якобы рассказал своему приятелю, что, находясь на месте преступления и благодаря прекрасному владению русским языком у него была возможность побеседовать с местными жителями. Они рассказали, что в то время, когда в Катынский лес привозили пленных польских офицеров и расстреливали их выстрелом в затылок — как нам теперь известно, это происходило между 3 и 15 апреля 1940 года — в расположенной недалеко от места преступления и принадлежащей НКВД вилле находились какие-то немецкие офицеры. До сих пор эти сведения не удалось подтвердить ни из одного источника».
Ну, источников-то полно… Достаточно бегло полистать материалы «комиссии Бурденко», чтобы увидеть множество подтверждений тому, что когда в Козьих Горах расстреливали поляков, на даче НКВД жили немецкие офицеры. Однако поскольку в Польше теперь совершенно точно знают (как, впрочем, знали всегда), что поляков убили «москали» весной 1940 года, то из этих слов рождается звенящая сенсация. Германии
«…было известно о преступлении, совершённом её бывшим союзником ещё до войны… Для советских властей, несколько десятков лет последовательно утверждавших, что это преступление совершила Германия, какое-либо раскрытие сотрудничества со своим давним союзником было бы более чем невыгодным»[220].
Смеётесь? Ну и зря. Лет через пятьдесят об этом совместном убийстве будут в учебниках писать. Не знаем, как в наших, а что в польских — совершенно точно. История изготавливается именно так.
P.P.S. Всё вышесказанное не имеет ни малейшего отношения к самим расстрелянным польским офицерам.
У подножия трёх огромных крестов катынского мемориала — изображение Божией Матери Катынской — Богородица прижимает к груди солдата с простреленной головой. Господь не позволил, чтобы мерзость политики коснулась святыни. Чудесным и таинственным образом в молитве Богородице нет не только слова «НКВД», но даже и слова «Польша», и катынский колокол звучит над всеми воинами, погибшими от рук гитлеровского режима.
«Матерь Божия Катынская, в Твои объятия отдаём всех убитых на востоке, живой верой в общении святых просим Тебя, мати, приголуби их и отдай Твоему Сыну. Сделай их фундаментом возрождения и примирения народов во имя Христа, Который любит и прощает. Аминь».
