Всё отлетит, иссякнет, испарится...
Литература
Всё отлетит, иссякнет, испарится...
ВПЕРВЫЕ В «ЛГ»
Родился в 1967 г. в городе Бодайбо Иркутской области. Окончил исторический факультет Иркутского государственного педагогического института, Московскую коммерческую академию. Член Союза российских писателей, автор книги стихов «Интонации» (2009 г.). Живёт и работает в Иркутске.
Андрей СИЗЫХ
СТАНЦИЯ «ГЛУБОКАЯ»
Перепутаешь реку и рельсы,
Поплывёшь в электричке на зюйд –
Стук колёсный и беглые бесы
В вавилонскую даль заведут.
Заплутавший поймёт непременно,
Чем опасен и гибелен юг.
Тот, Который создал Ойкумену,
Был нетрезв или был близорук.
Не ищи широту с долготою –
Областною газетой, беглец,
Мир накроется вместе с тобою,
Как билетом в единый конец.
На перроне в районе «Глубокой»
Уходящий на север состав
Жёлтым светом окатит из окон,
На два раза тебя пролистав.
И отбросит волной уходящей,
Остужая горячку и бред:
Значит, жизни иной – настоящей –
За пределами области нет.
***
Таксисты времени, трамваи неудач,
Извозчики надежды бестолковой.
Где ты, любовь? Свидание назначь
В какой-нибудь кафешке незнакомой.
Мы будем слушать чёрно-белый джаз
Салфетки, кофе, сахара и ложки,
А за окном – на уличной обложке –
Откроет вечер разноцветный газ.
Вдохнём его, отравимся, умрём
И оживём. Потом, не признавая
Наличия такси или трамвая,
По лабиринту города пойдём.
Невиданные нами прежде сны
Запляшут в геометрии квартала.
Их тайны мы друг другу объясним,
Пока вдвоём, во что бы то ни стало.
***
Се, пришло моё время собрать урожай из камней.
Пораскидано вволю – на тысячу вёрст бездорожье.
Почему не жилось неуёмному прежде скромней?
Лишь теперь понимаешь, насколько всё стоит дороже
Для разбитых коленных суставов и содранных стоп,
Волдырями покрытых ладоней и шеи согбенной.
Не испачкал чернилами я столько чистых листов,
Сколько надо убрать за собой валунов из вселенной.
Есть святые, кому самоцветы дарила судьба.
Награждала рубинами и аметистовой друзой.
А за мной оставались лишь острые скалы стыда
Да тупые булыжники зла непосильной обузой.
Что моё, то моё – не отнять, не унять, не избыть.
Не Сизиф, но фамилии чем-то до боли похожи.
Камни надо сложить наподобие крепкой избы,
Чтобы мог отдохнуть в ней любой человек перехожий.
***
Я душу продал Гофману в четверг,
Рождественскую ёлку наряжая
На праздник. Гости шумно наезжали,
Гремела музыка, и в окнах свет не мерк.
Казалось, если спать, то поутру
Всё отлетит, иссякнет, испарится,
Нахлынут дни пустые и сотрут
Волшебный звук с прочитанной страницы.
Хотелось превращаться и гадать,
Не верить прошлому и будущее помнить,
Как выпавшую с неба благодать,
Сумевшую меня до слёз наполнить.
***
А слёзы капают, как над Байкалом дождь, –
Холодные и чистые секунды.
Мне это кажется или – природе ложь
И всяческое ханжество подсудны?
В ней торжество творится не спеша,
И горе медленно накапливает силы,
Как будто бы боясь ускорить шаг,
Но всем и вся видны её посылы.
Она равна тому, что в нас самих –
Тождественна над озером погода
Переживаньям сущностей земных,
Но только истинного, искреннего рода.
Когда и сверху слёзы упадут,
Холодные безмолвные мельканья,
В течение каких-нибудь секунд
Закрасят небо серыми мелками.
И буду я, как истинная твердь,
Встречать разволновавшиеся воды,
В их глубине пытаясь разглядеть
Всех высших правд недрогнувшие своды.
КОКТЕБЕЛЬНАЯ ДЛЯ САШИ И ЛЁШИ
Саше Кабанову и Лёше Остудину
Когда солнце в Стамбуле, подсев на иглу фонаря,
Отливает в него почём зря ацетон сентября,
Коктебелый закаточный пляж обездвижен и глух.
Только слышно, как стадо дельфинье сзывает пастух
От опасного берега, рогом морским – в глубину.
Крым – кочующий скиф, достаёт из авоськи луну –
Козий сыр бледнолицый, которого нету черствей.
А из степи украинской дуть начинает борей.
Два поэта известных, присев на дощатый лежак,
Пьют шотландские песни, как горцы с горы Карадаг.
Им ни берег казанский, ни киевский дядька не люб.
Нет, они полюбили огни коктебельских халуп
И густой от поэзии воздух – как кровь марсиан,
От которого помер Волошин Максимилиан.
***
Забредёшь в незнакомый город, а там
Шесть домов, да лабаз с колокольней,
Заколоченный клуб, недостроенный храм
И торговля горилкой подпольной.
Хочешь, спойся с другими, женись на вдове,
Поселись с ней в одном из бараков,
Веселись, набираясь вином до бровей.
А не хочешь, так бей вурдалаков.
Ведьм пожги или еретиков.
Приглядись – их здесь будет с десяток.
Не жалея детей, матерей, стариков –
Выбивай злые души из пяток.
А ещё можно снова пророком не стать
И прослыть городским идиотом,
Подвизавшимся сирых любовью спасать
И достраивать храм по субботам.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Что делать после тридцати семи
Литература
Что делать после тридцати семи
ОБЪЕКТИВ
Анастасия ЕРМАКОВА
Вера Павлова. Ручная кладь : Стихи 2004–2005 гг. – М.: Захаров, 2007. – 317 с.
Вера Павлова. Мудрая дура . – М.: Мир энциклопедий Аванта +, Астрель, 2008. – 159 с. – (Поэтическая библиотека).
Вера Павлова. Письма в соседнюю комнату : Тысяча и одно объяснение в любви. – М.: Хранитель, Астрель, 2008. – 315 с.
Вера Павлова. Из восьми книг : Избранные стихи 1983–2008 годов. – М.: АСТ Москва, 2009. – 286 с.
Вера Павлова. На том берегу речи : Стихи о поэзии. – М.: АСТ Москва, 2009. – 349 с.
Вера Павлова узнаваема сразу: дерзкий максимализм, беспрекословность и бескомпромиссность речевого заявления, гибкая взволнованная вибрация строк. Скандальная эротичность. Эпатажность на грани фола. Вот что она сама говорит об этом в одном из своих интервью: «Первые мои эротические стишки были записками от того, кто проснулся раньше, к тому, кто ещё спит. То есть это были письма даже не в соседнюю комнату, а на соседнюю подушку… А потом открылось, что эта тема таит огромные вокальные возможности. Как ставится голос, знаешь? (В. Павлова получила музыкальное образование. – А.Е.) Голос опускается всё ниже, и дыхание ставится на диафрагму, как говорят вокальные педагоги, «опирается на матку». Эротическая лирика – опора на матку. Только и всего. Благодаря этому голос очень выигрывает в тембре. Чем больше у тебя резонирует всё тело, в идеале даже пятки и каждый волосок, тем богаче голос красками. Сейчас, задним числом, я понимаю, что происходило. Я распевалась на этой теме. И в какой-то момент, когда зазвучали пятки и волосы, эта тема стала мне уже не нужна. Равно как человек, который прокричался грудью, может звук в нёбо направлять, я могу в небо направлять звук».
