На следующий день это выступление показали по телеканалу РТР, сократив его до 1 мин. 40 секунд и творчески переозвучив, — а именно, вставив тот самый «хрип, скрип и кашель», о котором говорил премьер. К тому моменту, когда премьер давал интервью CNN, подделка «Вестей» была давно изобличена.
Спустя несколько дней в интервью газете «Фигаро» премьер-министр Путин вспомнил о паспорте Майкла Ли Уайта: «Мы получили документальное подтверждение того, что в зоне конфликта находились американские граждане. Паспорт одного из них был продемонстрирован генералом Наговицыным на пресс-конференции».
К этому времени СМИ опять-таки давно раскопали историю с паспортом Майкла Ли Уайта и нашли хозяина в Гуаньчжоу, мирно преподающим английский язык. Паспорт, на который ссылался генерал Наговицын, был им потерян в самолете «Москва-Нью-Йорк» в 2005 году и при всем желании не мог им больше использоваться, так как об этом г-н Уайт известил власти и США, и России. Если и была спецоперация, благодаря которой паспорт Майкла Ли Уайта, который действительно служил на военных базах заправщиком вертолетов и имеет множество среднеазиатских виз, оказался под Цхинвали, то это спецоперация была не грузинской и не американской. Это была спецоперация по дезинформации, одной из жертв которой, судя по всему, оказался премьер Путин.
Заявления премьера Путина о паспорте Майкла Ли Уайта и о поведении ведущего «Фокс Ньюс» прозвучали в интервью западным СМИ, то есть премьер явно был убежден в том, что говорил. Это вызывает естественный вопрос: а в чем еще был убежден премьер? Насколько манипулировал он, а насколько манипулировали им?
Тут парадокс. С одной стороны, к этой войне привела систематическая, масштабная и заранее спланированная агрессия России. Невозможно «случайно» окружить Грузию военными базами и «случайно» провести в Южной Осетии учения, после которых укомплектованные осетинами части «случайно» окажутся в Джаве в момент атаки.
Вместе с тем действия Кремля против Грузии поражали прежде всего своей неадекватностью. Например, в мае 2006 года, после того как мы запретили ввоз грузинского вина и боржоми, в Москве состоялась пресс-конференция генерала Игоря Гиоргадзе, который объявил о скором свержении режима Саакашвили. Гиоргадзе назвал меры по запрету вина и боржоми «справедливыми», Южную Осетию — «нашими южноосетинскими братьями», а свое понимание политики Грузии обрисовал так: «Нельзя цепляться за дядю за 10 тыс. км за океаном и пинать тех, кто тебя спас от физического истребления и с кем ты веками жил в мире».
К этому моменту меры России по «спасению от физического истребления» уже включали в себя ряд терактов — включая взрыв полицейского участка в Гори и неудачную организацию покушения на главу антитеррористического центра Грузии, одновременные взрывы двух газопроводов и ЛЭП, оставившие Грузию зимой без тепла и света, организацию (неудачную) мятежа в Сванетии и съемки порнофильма про Саакашвили.
Вряд ли все вышеперечисленные действия повышали рейтинг пророссийских политиков; генерал КГБ Гиоргадзе имел примерно те же шансы стать главой Грузии, что Андрей Луговой — премьером Великобритании. Однако в Кремле к фигуре Гиоргадзе относились вполне серьезно.
Трудно сказать, что было непосредственной причиной разлада между Саакашвили и Путиным. Была ли это докладная записка ФСБ о том, что высокий Саакашвили обозвал Путина «лилипутиным», или кардинально различное понимание целей власти двумя государственными лидерами.
Однако проблема заключается в том, что, судя по всему, претензии, которые Кремль предъявлял Саакашвили, были совершенно невербализуемы. А точнее, если их и можно было вербализовать, то только так: «Я его за яйца повешу».
Понятно, что любой правитель, мечтающий повесить кого-то за яйца, легко становится объектом манипуляций со стороны спецслужб, а сами спецслужбы перестают контролировать ситуацию, поскольку их действия определяются не реальной политической обстановкой, а теми самыми яйцами, о которых мечтает руководство, — и желанием заработать деньги на желании повесить за яйца.
В результате этих фобий образовался некий центр принятия решений по Грузии; центр, в силу своей секретности не подотчетный ни парламенту, ни СМИ, ни реальности. Картина мира, которую формировал этот центр, воспринималась в Кремле как аксиома. Грузия в этой картине мира была лишь звеном в цепи вражеских режимов, которыми после «оранжевой революции» Россию окружают империалисты из США, и было несомненно, что гнилой антинародный режим Саакашвили вот-вот падет, если дать немножечко денег Гиоргадзе или Кокойты.
Значительная часть спецопераций этого центра при этом была направлена не столько против Грузии, сколько на дезинформацию самого начальства. После войны Путину докладывали о «паспорте Майкла Ли Уайта». Что ему докладывали до войны? Что Грузия вот-вот нападет на беззащитный Цхинвали?
Так что достаточно сложно сказать, на что именно надеялся Кремль. Вполне возможно, что там ждали, что гнилой режим Саакашвили падет, как только в Тбилиси прибегут первые беженцы, или были почему-то уверены, что на волне народного гнева на Саакашвили будут совершены покушения.
Но несомненно, что та картина мира, на которую опирался в своих действиях Кремль, несколько смутила западных лидеров. И их культурный шок от столкновения с новым стилем Кремля выразился в многочисленных беспрецедентных утечках. Утечках о том, как глава МИД России Сергей Лавров послал главу МИД Великобритании Милибэнда к такой-то матери; о том, что премьер Путин рассказывал президенту Саркози про яйца Саакашвили. Выразился в скандале в ООН, когда спецпредставитель США Залмай Халилзад прямо обвинил Россию в том, что она в конфиденциальных переговорах с США требует смены власти в Грузии.
Глупые американцы! А к кому ж, как не к ним, обращаться! Ведь если вы верите в «паспорт Майкла Ли Уйата», то вы точно знаете, что сменить гнилой режим Саакашвили может только Вашингтон. Это можно прочесть в секретных докладах, лежащих на вашем столе.
И на южноосетинских сайтах: «И так говнюк-Мишико полюбился своим хозяевам, которые замечу, имеют такое же отношение к американскому народу, что и говнюк-Мишико к грузинскому, что позволяли ему любую вольность».
В этом смысле президент Кокойты был бесценным источником геополитической информации для российских спецслужб.
Эта война проиграна Грузией. Грузия лишилась трети своей территории. На мирной интеграции Южной Осетии поставлен крест. Южная Осетия превратилась для Грузии в то же, что Палестина — для Израиля.
Ни одна проигранная война не бывает проиграна из-за превосходства противника. Все войны проигрываются из-за ошибок проигравших.
Михаил Саакашвили сделал много ошибок.
Он не сумел выстроить отношения с непризнанными республиками; в значительной степени своими действиями превратил абхазов, помимо воли самих абхазов, в заложников Кремля, а южных осетин — в заложников режима Кокойты. Он не планировал войны с Россией и не закупил надежного ПВО — главный фактор поражения Грузии в этой войне. И, наконец, он вряд ли имел понятие о масштабе развертывания российских войск и характере российских планов.
Это правда, что он боролся против злой воли, а злой воле трудно противиться, но никто не сказал, что задача реформатора государства должна быть легкой.
Но выиграла ли Россия эту войну?
С точки зрения той цели, о которой говорил Путин в разговоре с Саркози, — нет. Саакашвили сохранил свои яйца в целости и сохранности, потому что война пошла не по тому сценарию, как было задумано. Коренной недостаток этой войны состоял в том, что она была задумана не как военная, а как спецоперация. Любая военная операция готовится в строгой секретности. Но в данном случае спецоперация предусматривала подготовку общественного мнения к ответной акции «осетинских партизан».
Нет никакого сомнения, что внезапный удар 58-й армии позволил бы захватить Тбилиси за день. Но долгая артподготовка по телевизору вспугнула Саакашвили. Когда Саакашвили наносил свой удар, у него уже не было стратегического выбора: начинать или не начинать войну. У него был только тактический выбор: где именно она начнется, в ночь на 8-ое под Цхинвали или утром 8-го под Гори.
Начав обстрел Цхинвали, Саакашвили уничтожил снарядами все, к чему он стремился последние несколько лет: возможность интеграции Южной Осетии, мир между грузинами и осетинами. Он совершил ошибку, которой режим, подобный южноосетинскому, не упустит. Однако вместе с миром между грузинами и осетинами Саакашвили уничтожил и миф о том, что эта война ведется силами «южноосетинских партизан».
Изчезли «87 южноосетинких танков» и «23 южноосетинских установки «Град». Исчезли «мы нанесем ответный удар по грузинским городам». Декорации порвались, и через них на сцену выехали танки 58-й армии. Уже больше нельзя было сказать, что «Кокойты вышел из-под контроля».
