Оперативный план, который с самого начала был рассчитан на окружение трех армий противника при создании по рубежам рек Эн и Соммы постоянно удлиняющегося фронта сковывающей группировки, можно было теперь осуществить почти без всяких трудностей. В военной истории он будет расцениваться как начало новой эпохи военных операций. Причина неполной удачи этого плана заключалась, собственно, не в способах его осуществления, а в принятии непродуманных решений.
Таким образом, Дюнкерк не был критическим моментом кампании.
Какие средства требовались для того. чтобы завершить уничтожение окруженных армий северного крыла англо-французов, было вопросом чисто тактической целесообразности. Из боязни, что танковые дивизии будут скованы в своих действиях на труднопроходимой местности, а также под влиянием Геринга, внушавшего ему, что авиация одна сможет справиться с задачей уничтожения окруженной группировки противника, Гитлер приказал ввести в бой недостаточные в тактическом отношении силы. Немалую роль сыграло при этом и то, что он недооценил опасность, возникшую в связи с уходом с материка основной части сил британского экспедиционного корпуса, и переоценил боевую мощь французских армий, находившихся на рубеже Соммы и Эн. Эта ошибка, не повлиявшая на развитие событий во втором периоде французской кампании, имела, однако, в стратегическом отношении очень большие последствия.
Немецкая армия, поддерживаемая авиацией, завоевавшей себе полное господство в воздухе, настолько превосходила по своим силам французскую армию, потерявшую около двух пятых своих лучших дивизий и ослабленную за счет выхода из строя армий Бельгии, Голландии и Англии, что в кампании во Франции так и не возникло определенных критических моментов, которые потребовали бы принятия новых решений.
После 5 июня немецкому командованию пришлось принять только одно оперативное решение, которое ускорило поражение французской армии. После того как 6 июня в районе Перонна удался прорыв танковой группы Клейста, а 11 июня — прорыв танковой группы Гудериана, немецкое командование решило примкнуть танковую группу Клейста к танковой группе Гудериана, оттянув ее на юго-восток, и расширить клин, вбитый в разорванный фронт французов, до 100 км, направив его острием на юг. Перевес сил у немецкой армии был тогда настолько велик, что французские войска, находившиеся на Сомме, были разгромлены, а группировка французов, оборонявшая линию Мажино. была окружена и разгромлена.
Молниеносная война, которая не удалась
Ошеломляющий успех войны на Западе привел Гитлера к убеждению, что такой же успех будет обеспечен ему и в войне против Советского Союза. Все оперативные соображения при этом были отодвинуты на задний план соображениями психологическими. «Следует ожидать, — говорил Гитлер в беседе с командующими армиями 5 декабря 1940 года, — что русская армия при первом же ударе немецких войск потерпит еще большее поражение, чем армия Франции в 1940 году».[25] В другом разговоре с командующими армиями, происходившем 9 января 1941 года, он дополнил это высказывание, заявив, что «русские вооруженные силы представляют собой глиняный колосс без головы. У них нет хороших полководцев, и они плохо оснащены, но недооценивать их нельзя. Целью операций должно явиться уничтожение русской армии, захват важнейших и разрушение остальных индустриальных районов, кроме того, должен быть захвачен район Баку».[26] На основании этого убеждения возникла директива № 21 от 18 декабря 1940 года — «План Барбаросса», в первом абзаце которой говорилось: «Немецкие вооруженные силы должны быть готовы к тому, чтобы… победить Советскую Россию путем быстротечной военной операции».
Здесь не место анализировать, правильной ли была оценка способности Советского Союза к сопротивлению, которая была сделана на основе материалов, имевшихся тогда в распоряжении немцев. Германский генеральный штаб был настроен более скептически. Оперативные планы, как и в трех предыдущих военных походах, строились на предположении, что «с первого же столкновения с главными силами противника немецкой армии удастся на протяжении длительного периода времени диктовать ему свою волю».
Цель первых операций, согласно директиве № 21, заключалась в следующем: «Центр тяжести операции на театре военных действий, разделенном болотами реки Припяти на северную и южную половины, нужно наметить севернее реки Припяти. Здесь следует развернуть две группы армий. Южной из этих двух групп, образующей центр общего фронта, предстоит задача с помощью особо усиленных танковых и моторизованных войск… уничтожить русские вооруженные силы, находящиеся в Белоруссии. Таким образом, должна быть создана предпосылка для поворота крупных подвижных сил на север с тем, чтобы во взаимодействии с группой армий «Север», наступающей из Восточной Пруссии в направлении Ленинграда, уничтожить войска противника, действующие в Прибалтике. Лишь после выполнения этой важнейшей задачи, за которой должен последовать захват Ленинграда и Кронштадта, следует продолжать наступательные операции по овладению важнейшим военно-индустриальным центром и узлом коммуникаций — Москвой. Только неожиданно быстрое подавление сопротивления русской армии позволит преследовать обе цели одновременное.
В соответствии с «Планом Барбароссы» группе армий «Юг» в директиве от 31 января 1941 года были поставлены несколько видоизмененные задачи, заключавшиеся в том, что «своим сильным левым крылом она должна продвигаться под прикрытием подвижных войск в общем направлении на Киев, уничтожить русские силы в Галиции и в Западной Украине до отхода их за Днепр и своевременно захватить переправы через Днепр в районе Киева и южнее для продолжения операций по ту сторону Днепра».[27]
Гитлер был уверен, что с началом первых операций, как и в предыдущих кампаниях, ему удастся разбить основные силы русской армии и получить в результате этого полную свободу действий. Когда после первых операций этого все же не произошло, в войне настудил первый большой кризис. Правда, операции всех трех групп армий, и особенно на направлении главного удара — в центре общего фронта, — прошли успешно, но они не привели ни к быстрому уничтожению всех вооруженных сил противника, ни к подавлению морального духа и мужества войск Красной Армии, на что Гитлер так надеялся. Части и соединения русских войск продолжали стойко сражаться даже в самом отчаянном положении.
Тогда-то и случилось, что верховное командование сухопутной армии вынуждено было прекратить разговоры о первоначальном плане решающих операций, предусматривавшем обеспечение «важнейшей задачи — уничтожение северной группировки противника и захват Ленинграда». а также «полное уничтожение русских войск, находящихся на Украине».
Поскольку немецкая армия не смогла до 10 июля нанести войскам противника сокрушительный удар в полосах действия групп армий «Юг» и «Север», а только отбросила их назад и лишь в центре в ходе последовательных окружений в районах Белостока и Минска уничтожила основные силы противника, вопрос о продолжении операций потребовал принятия нового решения, которое Гитлер еще 4 июля назвал труднейшим в этой войне.[28] Выработка его затянулась на целых шесть недель. Оно обсуждалось посредством письменного и устного обмена мнениями, в котором уже тогда обнаружились разногласия между Гитлером и главным командованием сухопутной армии, однако они еще не были так остры. Необходимость в этом решении проявилась с наибольшей силой, когда в конце июля группа армий «Юг» уничтожила в Уманском котле силы Красной Армии, находившиеся на Украине западнее Днепра, и когда было сомкнуто кольцо окружения в районе Смоленска, а группа армий «Север», обеспечивая свое наступление активными действиями правого фланга, дошла до города Луги и стала готовиться к наступлению на Ленинград. И все же немецкое командование не сумело вывести свои войска на оперативный простор. 3-я танковая группа, которая, согласно первоначальному плану, должна была наступать на южном фланге группы армий «Север», оказалась скованной в районе севернее Смоленска, а 2-я танковая группа вынуждена была помогать правому крылу группы армий «Центр», застрявшему в районе Рославля. Кроме того, выяснилось, что танковые соединения нуждаются в отдыхе и пополнении, на которые уйдут две-три недели. Принятие решения пришлось отсрочить еще раз. Гитлер по-прежнему упорствовал, заявив, что на первом месте по важности стоит Ленинград, на втором месте — Юг и лишь на третьем месте — Москва. Со своей стороны главное командование сухопутной армии всеми средствами стремилось, используя активную поддержку Иодля, убедить Гитлера в ошибочности его мнения. В оперативной сводке от 10 августа Иодль довольно ясно выразил свою точку зрения, что «по сравнению с важнейшей целью — уничтожением сильнейшего противника перед фронтом группы армий «Центр» и захватом Москвы — все остальные довольно заманчивые оперативные возможности соседних групп армий отступают на задний план».[29] Он предлагал предпринять в конце августа общее наступление на Москву, имея полевые армии в центре, а танковые группы — на крыльях. Согласно этому, группы армий «Юг» и «Север» должны были сначала «опрокинуть оборону противника в своих полосах с расчетом на то, что в дальнейшем они будут эффективно поддержаны группой армий «Центр», которая, осуществив наступление на Москву, перейдет к преследованию отходящего противника».
