Когда тошнит от новых песен,
Когда оборваны шесть струн
И мошкарой роятся слухи,
Когда давно уже не юн
И смотрят искоса старухи.
Мысль превращается в слова,
Когда, безумием объятый,
Ты слышишь, как растёт трава
Из глаз единственного брата,
Когда ночей твоих кошмар
Впивается в неровность строчек,
Когда о край тюремных нар
Ты отобьёшь остатки почек,
Когда кружит водоворот,
Когда не объяснить событий,
Когда копаешь, словно крот,
Нору в осточертевшем быте.
Мысль превращается в слова,
Когда лишь пыль в пустой котомке,
Когда года летят в отвал,
Когда одни головоломки,
Когда на камни – без соломки,
Когда в семье сплошной развал,
Когда идёшь по самой кромке –
Мысль превращается в слова.
ПЕТЕРБУРГ
На озябшем перроне и пусто сегодня,
и гулко.
Милицейский наряд прошагал
безучастный, как снег.
Точно так же глядел на меня,
выходя на прогулку,
Насосавшийся крови, двадцатый
сдыхающий век.
Ах ты, память моя!
Я прощаю, а ты не прощаешь!
Отпусти же меня, помоги мне обиду
забыть.
Ничего не даёшь ты взамен,
даже не обещаешь,
Кроме ветхозаветного – быть!
Славный выпал денёк, с ветерком,
до костей пробирает,
Гололёдец такой, ну совсем, как у Данте
в аду…
Я всем мозгом спинным понимаю –
меня забывает
Полусонный вагон, убывающий
в Караганду.
Он забудет меня, одиноко ржавея
на свалке,
Как забыли меня все, кому я тепло
раздарил…
Здесь, в несломленном городе, люди
блокадной закалки
Отогрели меня, когда жить уже
не было сил.
Смейтесь, братья мои!
Нам ли нынче стонать и сутулиться!
Смейтесь, сёстры мои!
Вы затмили достойнейших жён!
Посмотрите в окно… Кто метёт
и скребёт наши улицы? –
Это дети оравших в безумии:
«Русские, вон!»
* * *
Меня спросили: «Кем ты был?»
Я не ответил – я забыл.
Меня спросили: «Кем ты стал?»
Я не ответил – я устал.
Меня спросили: «Чем ты жил,
Какому богу ты служил,
Какого сына воспитал,
О чём несбыточном мечтал?»
Жена в глаза взглянула мне:
«Как страшно ты стонал во сне…»
ДЕНЬ КОРЮШКИ
Ветер вытряхнул город из шубы
песцовой –
Пофорсил, и довольно… Пора
возвращать…
Светофор, обоняя лосьон «Огурцовый»,
Всё не может никак красный свет
проморгать.
Не рычит автохлам на случайных
прохожих,
Нахлебавшись по самые крыши воды.
Только шалые девки – ни кожи,
ни рожи –
Перепуганных кляч волокут из беды.
Чуть поодаль буксирчик буравит
стремнину
И трубою дымит, и надсадно ревёт –
Расползлись по всем швам на речушках
плотины,
И вот-вот Эрмитаж по волнам
поплывёт.
Ах, какая весна! Бог сегодня в ударе!
Своеволье воды и нашествие льда!
И на небо глядят возомнившие твари,
Моментально забыв, что они – господа.
* * *
Бессмысленно былое ворошить –
Пока я к лучшей участи стремился,
Двадцатый век оттяпал полдуши
И треть страны, в которой я родился.
И я тому, признаюсь, очень рад –
Похерив все небесные глаголы,
Меня со смехом власти гонят в ад,
Но близятся костры Савонаролы.
Приветствую тебя, Средневековье!
Мне обжигает лоб печать твоя.
Я жгу стихи, мешаю пепел с кровью
И смазываю петли бытия.
О, как они скрипят!
Послушай, ты,
Бегущий мимо к призрачному раю, –
Я для тебя в лохмотьях красоты
На дудочке поэзии играю.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 3,3 Проголосовало: 3 чел. 12345
Комментарии:
Литература
Предчувствие тепла
Анна ГЕДЫМИН
* * *
Как бы ни костенела в реке вода,
Как бы март небеса ни супил,
Всё равно июль наступает всегда,
Вот и в этом году наступит.
И замечу, что вроде ещё жива
В суматохе этой безбрежной.
Так в листве различимы
пернатые существа –
Страхом своим и надеждой…
* * *
Предчувствие тепла...
Мы были так живучи,
Что можем представлять
Научный интерес.
И смутно на душе.
Так праведника мучит,
Привыкшего к земле, –
Предчувствие небес.
А может, мы и впрямь
Диковинной породы?
Иначе кто бы смог,
Удачей не храним,
Не видя ни любви,
Ни веры, ни свободы,
Прожить изрядный век
Предчувствием одним?..
* * *
Ты для меня
Больше, чем беда,
Больше, чем вода
В пересохшей округе.
Ты для меня –
И шальная толпа,
И лесная тропа,
И друзья, и подруги.
Давай
Сядем, как в детстве, в трамвай,
Чтобы лужи и брюки клёш!
Давай
Ты никогда не умрёшь!
Лучше уж я...
И стану для тебя
Солнцем над головой
И лохматой травой
У ограды.
Чтоб все подруги твои
И все супруги твои
(И даже мама твоя!)
Мне были рады.
* * *
Над русским полем сумрачно и голо,
Тоскует птица.
И небо сыто душами по горло,
А бой всё длится.
Опять беда ни в чём не знает меры
И рвёт на части.
Но в мире нет безропотнее веры,
Чем вера в счастье.
* * *
Отмокаю на средней Волге.
Здесь мордатые, как бульдоги,
По-над клумбой львиные зевы –
Если пойти влево.
А если пойти вправо –
Там, как церковка, пятиглава
Сопка, в сочных лучах заката
Златоверха и синевата.
И моря никакого не надо,
И никакого Василия Блаженного,
За окном – берёз светящаяся
колоннада,
Как символ – чего бы? – ну, скажем,
счастия женского.
Напиши мне. Конечно, непривычно
и недосуг.
И увидимся скоро – лишь округа
вспыхнет рябинами.
Я сама не люблю многословных.
И знаю, что не напишешь.
Но – вдруг?
Хотя бы по небу – строчками
журавлиными.
* * *
Бабье лето, золотая заплата
На не очень-то цветистой судьбе...
Почему же ты, душа, не крылата,
И болишь, и не поётся тебе?
Почему так непременно,
хоть тресни,
Ждёшь ты пасмурного дня
без прикрас?..
...Долетят до неба голые песни.
Будет снег. И – ничего про запас...
* * *
Когда б не злая, хлёсткая пурга,
Зима мне не была бы дорога.
Но этот снег – он более удал,
Чем люди, веры, истины и стили,
Лишь он один остался от России,
Которую Набоков покидал.
И даже угодившие в ковчег
Иным предполагали ход явлений,
Ведь от России, что придумал Ленин,
И то остался только этот снег.
Я верю в снег! Он прикрывает срам!
Он грязь и слякоть обращает в пену!
...Мне нечем оправдать свою измену
Померкшим без молитвы небесам...
* * *
Опять я прозевала миг,
В который пение на крик
Сменяет птичий рой.
Как поминальные пиры,
Многозначительны костры
Осеннею порой.
Лес проигрался до нуля,
Уже под ним горит земля –
Так, что слезит глаза.
Напрасно клён на страх и риск
Приберегал червонный лист –
Последнего туза...
* * *
И птичьи голоса, и летних крон
завеса...
Над ними, в вышине, возможны
небеса,
Но их не разглядеть среди
густого леса,
Так заросли плотны и птичьи
голоса.
О лиственных лесов природное
уменье –
Жить, сумраком своим предполагая
свет!
И не нужны слова, бездарные
в сравненье
Со звуками в душе, каким названья
нет...
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,3 Проголосовало: 3 чел. 12345
Комментарии:
Новые «лишние», или проза без героя
Библиосфера
Новые «лишние», или проза без героя
КОЛЕСО ОБОЗРЕНИЯ
Алёна БОНДАРЕВА
Раньше как было? Садился, например, Пушкин или Тургенев писать о тяготах времени и неудовольствиях своим сословным кругом и тут же выводил героя подобающего, естественно, по ряду характеристик из рамок социума выламывающегося. За несколько веков таких персонажей набралась приличная галерея: Онегин, Печорин, Базаров, Рудин, Обломов и пр., и пр. Элегантные, умные, расчётливые, грубые, равнодушные или, наоборот, страстные, яростные, злые… Принято считать, будто что-то произошло в обществе и литературе, и «лишние люди» обмельчали, а после и вовсе перевелись. И те, кто принял такой счёт за основу, делает вид, что, например, роман Ю. Полякова «Замыслил я побег» вовсе даже не про «лишнего человека». Но Полякова можно прочитать и по другому счёту. А вот у новомодных авторов подобные герои как-то видоизменились, мутировали. О них и пишет наш обозреватель.
