того, что женщина беременна, никак не следует, что ей завтра следует родить. Из того, что государство – форма
преходящая, не следует, что это форма уже
прешедшая… С какого народа, в самом деле, может быть снята государственная опека, как лишняя перевязка, без раскрытия таких артерий и внутренностей, которые
теперь наделают страшных бедствий, а
потом спадут сами?
Да и будто какой-нибудь народ может безнаказанно начать такой опыт, окруженный другими народами, страстно держащимися за государство, как Франция и Пруссия и пр. Можно ли говорить о скорой неминуемости безгосударственного устройства, когда уничтожение постоянных войск и разоружение составляют дальние идеалы? И что значит отрицать государство, когда главное условие выхода из него – совершеннолетие большинства. Посмотрели бы вы, что делается теперь в просыпающемся Париже. Как тесны грани, в которые бьется движенье, и как они никем не построены, а сами выросли как из земли.
POST SCRIPTUM.
Маленькие города, тесные круги страшно портят глазомер. Ежедневно повторяя с своими одно и то же, естественно, дойдешь до убеждения, что везде говорят одно и то же. Долгое время убеждая в своей силе других… можно убедиться в ней самому – и остаться при этом убеждении… до первого поражения.
Bruxelles – Paris. Август 1869 г.
Иконоборцы наши не останавливаются на обыденном отрицании государства и разрушении церкви, их усердие идет до гонения науки. Тут ум оставляет их окончательно.
Робеспьеровской нелепости, что атеизм аристократичен, только и недоставало объявления науки аристократией.
Никто не спрашивает, насколько вообще подобные определения идут или нет к предмету, – вообще весь спор «науки для науки» и науки только как пользы – вопросы, чрезвычайно дурно поставленные.
Без науки научной – не было бы науки прикладной.
Наука – сила, она раскрывает отношения вещей, их законы и взаимодействия, и ей до употребления нет дела. Если наука в руках правительства и капитала – так, как в их руках войска, суд, управление. Но это не ее вина. Механика равно служит для постройки железных дорог и всяких пушек и мониторов.
Нельзя же остановить ум, основываясь на том, что большинство не понимает, а меньшинство злоупотребляет пониманьем.
Дикие призывы к тому, чтоб закрыть книгу, оставить науку и идти на какой-то бессмысленный бой разрушения, принадлежат к самой неистовой демагогии и к самой вредной. За ним так и следует разнуздание диких страстей – le déchaînement des mauvaises passions. Этими страшными словами мы шутим, нисколько не считая, вредны [ли] они для дела и для слушающих.
Нет, великие перевороты не делаются разнуздыванием дурных страстей. Христианство проповедовалось чистыми и строгими в жизни апостолами и их последователями, аскетами и постниками, людьми, заморившими все страсти – кроме одной. Таковы были гугеноты и реформаторы. Таковы были якобинцы 93-го года. Бойцы за свободу в серьезных поднятиях оружия всегда были святы, как воины Кромвеля, – и оттого сильны.
Я не верю в серьезность людей, предпочитающих ломку и грубую силу развитию и сделкам. Проповедь нужна людям – проповедь неустанная, ежеминутная, проповедь, равно обращенная к работнику и хозяину, к земледельцу и мещанину. Апостолы нам нужны прежде авангардных офицеров, прежде саперов разрушенья, – апостолы, проповедующие не только своим, но и противникам.
Проповедь к врагу – великое дело любви. Они не виноваты, что живут вне современного потока, какими-то просроченными векселями прежней нравственности. Я их жалею, как больных, как поврежденных, стоящих на краю пропасти с грузом богатств, который их стянет в нее, – им надобно раскрыть глаза, а не вырвать их, чтоб и они спаслись, если хотят.
Я не только жалею людей, но жалею и вещи, и иные вещи больше иных людей.
Дико необузданный взрыв, вынужденный упорством, ничего не пощадит; он за личные лишения отомстит самому безличному достоянию. С капиталом, собранным ростовщиками, погибнет другой капитал, идущий от поколенья в поколенье и от народа народу. Капитал, в котором оседала личность и творчество разных времен, в котором сама собой наслоилась летопись людской жизни и скристаллизовалась история… Разгулявшаяся сила истребления уничтожит вместе с межевыми знаками и те пределы сил человеческих, до которых люди достигали во всех направлениях… с начала цивилизации.
Довольно христианство и исламизм наломали древнего мира, довольно Французская революция наказнила статуй, картин, памятников, – нам не приходится играть в иконоборцев.
Я это так живо чувствовал, стоя с тупою грустью и чуть не со стыдом… перед каким-нибудь кустодом, указывающим на пустую стену, на разбитое изваяние, на выброшенный гроб, повторяя: «Все это истреблено во время революции…»
Bruxelles. Июль 1869 г.
Библиографическое описание
ГЛАВЫ ИЗ «БЫЛОГО И ДУМ»
(1858)
Работа над четвертой частью «Былого и дум», из которой позаимствованы публикуемые главы, велась А. И. Герценом с 1854 по 1857 г., в тексте главы XXX имеется авторское указание: «Писано в 1855 г.», глава XXXII создавалась позднее – в конце 1857 г., как можно видеть из письма А. И. Герцена к М. К. Рейхель от 23.XII.1857.
При жизни Герцена глава о Н.Х. Кетчере не публиковалась, последние ее страницы были написаны им уже существенно позднее завершения работы над остальными главами IV части «Былого и дум».
Главы XXIX и XXXII впервые опубликованы в ПЗ на 1858 г., гл. XXX – 1-я часть опубликована в ПЗ 1855 г., 2-я – в ПЗ 1858 г.
Глава «Н.Х. Кетчер (1842–1847) «под заглавием «Н.Х.К. (1842–1847) «впервые опубликована в «Сборнике посмертных статей Александра Ивановича Герцена (с портретом автора). Издание детей покойного». – Женева: В тип. Л. Чернецкого, 1870. С. 3–40.
С ТОГО БЕРЕГА
(1849/1855)
Желание собрать в одну книгу статьи, публиковавшиеся в немецких, французских и английских периодических изданиях, пришло к А.И. Герцену летом 1849 г. (см. письмо к жене от 23.VI.1849). Осенью того же года книга была отпечатана по-немецки в Цюрихе, однако выход в свет задержался, издание было переслано в Гамбург, где отпечатан новый титульный лист с обозначением «1850 г.». Первое русское издание было выпущено Герценом в Лондоне в 1855 г., в текст были дополнительно включены посвящение («Сыну моему Александру»), введение, содержащее обращение к русским друзьям, а также статьи: (1) «Эпилог 1849», (2) «Omnia mea mecum porto», (3) «Доносо Кортес, маркиз Вальдегамас, и Юлиан, император римский». Из текста книги в этом издании были исключены статьи: (1) «К Г. Гервегу» [321] и (2) «К Д. Маццини» [322]. В том же составе с некоторой стилистической правкой русский вариант книги был переиздан Герценом в Лондоне 1858 г.
РОССИЯ
(1849)
Впервые опубликована в газете «La Voix de Peuple» (№ 50, 57, 71 от 19 и 26 ноября
