Другая история — сотрудничество РСА с Intel. Было потрачено очень много усилий, чтобы найти компанию, которая по духу близка к шахматам. Гарри вел много переговоров с руководством hi-tech компаний, искал связи, и подписание контракта с Intel — это был очень большой прорыв. Тем большим ударом для всех нас стал уход Intel из шахмат. Главная причина проста — большие компании не будут финансировать те виды спорта, где нет профессионального менеджмента, и те виды спорта, в которых ведется война.
— Как война РСА с ФИДЕ?
— Конечно! Никому в голову не может прийти, какой объем оргработы проделал Гарри, чтобы чемпионаты мира были вне чиновничьего аппарата ФИДЕ. Может, это была его ошибка. Может, шахматисты и не хотят иметь столько денег, сколько имеют другие виды спорта. Пока Каспаров приносил деньги, хорошо. Не принесет — ну будет что-нибудь ФИДЕ платить, не будет платить ФИДЕ — будут турниры, как-нибудь перебьемся, мол. Это очень странный народ.
— Они не способны постоять за свои интересы?
— Есть другая сторона вопроса: они никак не могли понять, зачем Каспаров тратит так много сил непонятно на что. Может, много зарабатывает сам? Это очень важный момент. Мне приходилось сталкиваться с мнением уважаемых шахматистов! Если Каспаров производит менеджмент какого-то мероприятия и это мероприятие удается — значит, он на этом заработал деньги, это совершенно для них ясно. Сказать шахматистам, что он не просто НЕ заработал, а зачастую орграсходы ему приходилось оплачивать из своего кармана — они просто этого не поймут. И правильно, наверное, сделают. Потому что это действительно абсурдно в наше время.
Многолетняя работа Гарри в «Уолл-стрит джорнэл» открыла ему много дверей и в Америке, и в Европе. Это создало у него иллюзию, что он может очень много сделать. Почему иллюзию? Потому что все усилия наталкивались на жуткое противодействие шахматного мира, определяемое только одним:
Каспаров все делает, чтобы заработать себе деньги, и потому незачем ему помогать.
— На что Каспарову приходилось тратить свои деньги?
— Самые большие вложения были в 9I — м: призовой фонд отборочного турнира Ассоциации гроссмейстеров в Белграде. Позднее на спецсчет ФИДЕ были внесены полмиллиона долларов, чтобы гарантировать призовой фонд, пока не будет найден частный спонсор. Эти деньги для Гарри пропали — они пошли на оплату следующего цикла ФИДЕ (скорее всего, они вошли в призовой фонд матча Карпов-Тимман). В 95-м Гарри заплатил 275 000 долларов за орграсходы матча с Анандом.
— Считаете ли, что Каспаров добился своей цели в противостоянии с ФИДЕ?
— Начиная с 90-го года, когда Ассоциация не приняла резолюцию Гарри, началась конфронтация с ФИДЕ. За эти 10 лет я не читала ни одного выступления гроссмейстера, где было бы сказано: «Давайте все-таки подумаем — может, в идеях Каспарова есть рациональное зерно?». Зато есть много статей, в которых его называли разрушителем, поджигателем. Что разрушил Каспаров? Люди не отдают отчета в том, что они говорят. Систему розыгрыша первенства мира разрушила ФИДЕ — посмотрите, во что они превратили свой чемпионат! Каспаров ушел из ФИДЕ, когда увидел угрозу системе розыгрыша чемпионата мира. Если бы его поддержали, альтернативная система заработала бы. Маленькая победа Гарри в том, что даже Илюмжинов недавно признал: первенство мира должны разыгрывать в матче 2 сильнейших шахматиста. Такой поединок проходил в Лондоне — состоялся благодаря Каспарову. Что будет дальше, зависит теперь не от него.
— Коль речь зашла об Илюмжинове, в чем смысл личного противостояния Каспарова с президентом ФИДЕ?
— Это конфликт личностей, это разные ментальности. Конечно, Илюмжинов очень крупная личность. Сделать то, что сделал он, — за несколько лет абсолютно подчинить себе международную организацию, которую составляют спортсмены высокого интеллектуального уровня, — очень непросто. Кампоманесу, например, это не удавалось.
…Знаете, меня смущает инертность шахматной массы. Мне возразят — хорошо рассуждать тем, кто много зарабатывает, а мы народ бедный, что мы можем сделать. Бедный — но, если молчать, будет еще беднее. Если не будет строить то, что нужно вашему виду спорта. То, что произошло с успешными видами в 70-е. Может, вина Гарри в том, что он брал на себя так много, что остальные переставали об этом думать. Если он в этом не прав, это — его беда, трагедия. Он очень много хотел сделать в шахматах, но его не понимали.
— Почему, как вы думаете?
— Знаете, в конце 70-х, когда Гарри должен был перейти из Дворца пионеров в «Спартак» и в связи с этим возник конфликт, председатель Спорткомитета сказал: «Клара Шагеновна, говорить могут все, что угодно, но интерес, скорее всего, экономический. Затем идет политика, и только потом — какие-то личные проблемы». Нелюбовь к Гарри начиналась, конечно, с денег. Почему так много — вечный вопрос завистников. К великому сожалению, должна заметить: это особенно характерно для шахматистов постсоветского пространства. Все-таки на Западе меньше принято считать деньги в чужом кармане.
После возвращения из Лондона с интересом читаю публикации и интервью в нашей прессе — кладезь здравого смысла и экономической науки. Карпов говорит о матче Каспаров-Крамник: «Я называю их (такие матчи. — Ред.) «матчи без права на победу». Потому что априори выиграть должен тот, кто находит спонсорские деньги. А деньги находит Каспаров». В этой логике вся суть: Каспаров ДОЛЖЕН был обеспечить себе ДО матча хотя бы половину призового фонда. Как — это он сам должен решать. Но он сказал: «Неудобно, мама, — скажут: Каспаров хочет только деньги заработать». Сейчас это выглядит наивно, наверняка кто-нибудь скажет — зачем Клара Шагеновна прибедняется! Конец этого матча, надеюсь, всех убедил: Каспаров, доставая деньги BG, меньше всего думал о том, чтобы обеспечить себе денежный приз. Но есть и простое объяснение — надоел он им.
Невозможно, чтобы первым был столько времени один человек — устали. Крамник до матча говорил, что ему надоело быть вечно вторым. Помню, как Иванчук, проиграв Гарри в Линаресе в 1999 году, выбежал из зала и чуть не столкнулся со мной. В сердцах он сказал: «Клара Шагеновна, когда же он бросит шахматы?! Я не могу больше так играть!».
— Говорят еще о тяжелом характере Гарри… Гроссмейстер Долматов недавно написал, что из-за этого с ним мало кто хочет работать в команде. В том же духе высказался и гроссмейстер Гельфанд…
— В командах, которые у нас были с 80-го года, побывало немало гроссмейстеров. Разные люди. Основа тех наших команд — те, кто был вычеркнут из списков «выездных» в Спорткомитете по тем или иным причинам. Те, кто не пришелся в свое время ко двору. Это были разные люди, к некоторым нашим соперникам удалось подобрать ключи…
Начиная с 90-го, подбор команд строился иначе. Выбор был больше. Долматов работал с Каспаровым с 87-го по 91 — и на 2 матчах и нескольких сборах, видел разные ситуации, прошел не без пользы для себя отличную школу подготовки. У нас никогда не ущемлялись ни личные, ни профессиональные интересы тренеров. В команде Каспарова всегда было работать интересно, выгодно и, я бы сказала, вольготно (чем иногда пользовались тренеры без стыда). Пусть Долматов, если он человек чести, назовет хотя бы одного гроссмейстера, которому Гарри предложил работать вместе, а тот отказался.
Что касается интервью Гельфанда, Каспаров обвинил его в том, что он не предупредил о своей работе с Крамником, — но Гельфанд не рассказывает всей истории. Когда он приехал к нам в Хорватию на сбор (кстати, согласился сразу) и сказал: «Гарри, я не буду смотреть защиту Грюнфельда, потому что смотрю ее с Володей», Гарри ответил: «Я уважаю профессиональное отношение к работе. Мы не будем смотреть Грюнфельда, мы будем смотреть 3 других дебюта — сицилианку, староиндийскую и славянку». Каспаров сказал в интервью, что Гельфанду следовало предупредить его о работе с Крамником, «потому что один из дебютов мог бы быть сыгран на том матче» — конечно, речь шла о славянской защите, а Гельфанд пудрил мозги читателей сицилианкой. Гельфанд говорит, что Каспаров сам прибегал к услугам Белявского, ранее работавшего с Карповым. И тут он переворачивает все вверх ногами! Белявский работал у нас в 93-м, когда Гарри играл матч с Шортом — не с Карповым, у которого Белявский действительно был в команде в 86-м.
Мы возвращаемся к тому же — гроссмейстерская масса не хочет воевать ни за одну истину в своем виде спорта. Гельфанд говорит в интервью: «Когда Каспаров проиграл матч Deep Blue, он стал обвинять IBM в нечестной игре. Меня мало интересуют причины его поведения». На деле его не интересует правда об очень сложной для шахмат ситуации, которая сложилась тогда. Я говорила с многими гроссмейстерами: все убеждены — 2-ю партию того матча играл не только компьютер! Так скажите об этом! Зачем настраивать IBM против, вдруг с ними придется иметь дело. Шахматный мир проявил трусость или безразличие — а ведь известны и имена гроссмейстеров, работавшие на IBM, но они до сих пор не могут сказать правду Неудивительно, что IBM через 3–4 недели после матча разобрала машину Поражение Каспарова от IBM — поражение шахматного мира, который гигантская корпорация легко обвела вокруг пальца.
