В заключение этой истории, распоряжением К.И.Щёлкина в дальнейшем отработка элементов натурного заряда в лабораториях В.А.Цукермана и Л.В.Альтшулера была запрещена. Им надлежало заниматься только своими задачами, ради которых были созданы.
С фокусирующим элементом пришлось повозиться еще полгода, пока он не был доведен до конца. Это произошло в августе — сентябре 1948 года.
На первых порах, в течение пяти месяцев, мне пришлось довольно много участвовать в работе лаборатории Васильева. При этом я не мог себе отчетливо представить его руководящую роль. Помню М.Я.Васильев уделял очень большое внимание разработке методов регистрации симметрии фронта выхода детонационной волны. Им разрабатывался метод регистрации моментов выхода детонационного фронта на свободную поверхность заряда ВВ по появлению свечения через отверстия в экране, закрывающем поверхность. Однако метод казался слишком несовершенным и не нашел применения — его заменила растровая методика.
Фактически все исследования элементов заряда в динамике, обеспечивающие сферичность ударной волны в обжимаемом ядре, проводились группой А.Д.Захаренкова из лаборатории М.Я.Васильева, в составе которой с 1948 года входили Николай Александрович Казаченко, Арсений Васильевич Шориков и Георгий Александрович Цырков. Группа эта работала обособленно, и руководство Васильева в ней совершенно не ощущалось. А.Д.Захаренков в это время был довольно зрелым ученым, способным самостоятельно, без чьего-либо наставления решать весьма сложные задачи, и в опеке не нуждался. Опыта для самостоятельного ведения исследовательских и технологических работ у него было предостаточно.
Отстрелом цилиндрических образцов из баротола при различных соотношениях компонентов был выбран оптимальный вариант состава и затем рассчитан профиль фокусирующей линзы. В это же время была принята технология изготовления баротоловой линзы битьем.
Отстрелы первого варианта фокусирующего элемента начались в конце 1947 года. Результаты были весьма неутешительные: фронт детонационной волны, выходящей на внутреннюю поверхность элемента, был далек от сферического.
Прежде чем приступить к корректировке элемента, предстояло сначала изучить стабильность работы партии элементов с тем, чтобы установить стабильность технологических процессов по изготовлению деталей и элементов на заводе-изготовителе.
Чтобы получить сферическую форму фронта детонационной волны в фокусирующем элементе, устройство последнего пришлось несколько раз корректировать, а это приводило к тому, что каждый раз нужно было проектировать и заново изготовлять литьевую форму. Время поджимало, поэтому изготовление этих форм шло в производстве по белкам и по «зеленой» улице.
Качество фокусирующего элемента определяется не только точностью получения сферической формы фронта детонационной волны, но и стабильностью времени детонации — интервала между моментом срабатывания капсюля-детонатора (КД) и моментом выхода волны на внутреннюю поверхность. А это зависит не только от конструкции, но и от технологии изготовления элементов.
В конечном итоге сферический заряд должен инициироваться 32 фокусирующими элементами одновременно по всей поверхности.
Профиль линзы фокусирующего элемента, обеспечивающий сферичность детонационной волны на его внутренней поверхности, технология изготовления, обеспечивающая идентичность работы всех элементов, способы сборки фокусирующего пояса, обеспечивающего идеальное инициирование ВВ сферического заряда, были отработаны к концу 1948 года в полной мере.
Согласно результатам статистической обработки большого числа взрывных экспериментов, удалось достигнуть высокого качества и стабильности работы фокусирующего пояса.
Далее проводилась отработка элементов заряда и технологии сборки заряда, от начала до конца выполненная группой, руководимой А.Д.Захаренковым. Регистрация качества формы фронта детонационной волны (достижения сферической симметрии) на внутренней поверхности ВВ осуществлялась на специальных блоках. Качество формы фронта оценивалось искривлением растровых линий на фотохронограмме.
Повторяемость результатов по симметрии детонации и газодинамическим характеристикам заряда подтверждала хорошую технологическую отработку производства деталей ВВ и их сборки.
В самом начале рассказа было отмечено, что в лабораторном корпусе, в одной из комнат работала лаборатория (В.А.Зуевский, Гаврилов), которую с конца 1947 года возглавлял Владимир Степанович Комельков. Задачей этой лаборатории являлась разработка системы подрыва заряда. Конструкцию КД для заряда со специальной розеткой, надежно прикреплямой к корпусу заряда, разрабатывал конструктор Михаил Иванович Пузырев. Разработкой технологии изготовления КД занималась лаборатория, руководимая Иваном Петровичем Суховым.
В лаборатории Комелькова была разработана система подрыва 32 КД при параллельном подключении к генератору импульсов высокого напряжения, изготовлены опытные образцы системы для ее испытаний; КД с розетками были разработаны и изготовлены к концу 1948 года. Серия первых испытаний системы подрыва показала, что все выбранные конструктивные и схемные решения оказались удачными. А конструкция КД была настолько удачной, что она просуществовала в течение многих лет без каких-либо изменений, пока на смену ей не пришла конструкция безазидного КД с мостиковым запалом.
В марте-апреле 1948 года к нам на объект прибыл и капитан 1 ранга Владимир Иванович Алферов и генерал-майор Николай Леонидович Духов — специалисты, имевшие за плечами солидный опыт конструкторской и производственной деятельности во время Отечественной войны.
Первый из них объединил и возглавил у нас все службы, занимавшиеся разработкой схем и приборов системы подрыва заряда, системы управления подрывом авиабомбы.
Второй объединил всех специалистов, разрабатывавших конструкции собственно заряда и авиабомбы, и возглавил это объединение, впоследствии названное конструкторским сектором.
С этими двумя уникальными организаторами производства мне пришлось непосредственно столкнуться буквально в первые дни их появления на объекте и долгое время взаимодействовать при разработке и испытаниях узлов первой атомной бомбы и последующих ее модификаций.
Владимир Иванович Алферов во время войны руководил Махачкалинским торпедным заводом. Кроме торпед, под его началом был освоен выпуск пулеметов-автоматов, которыми завод снабжал войска в течение всего военного периода.
Я не знаю, насколько он был большим специалистом в автоматических системах управления, но в системах подрыва он разбирался основательно, и, главное, являлся недюжинным организатором всех разработок, умеющим сплотить коллектив сотрудников. С его появлением в объединенном из разрозненных групп и лабораторий схемно-конструкторском секторе темпы работ заметно ускорились.
Впоследствии Владимир Иванович успешно исполнял обязанности директора объекта (при болезни П.М.Зернова), директора первого серийного завода, созданного на территории объекта, затем стал начальником серийного Главного управления министерства и заместителем министра.
Николай Леонидович Духов до приезда на объект руководил конструкторской службой на Челябинском тракторном заводе, где с начала Отечественной войны разрабатывались и изготавливались знаменитые танки Т-34 и ИС, фактически являлся одним из создателей этих танков. За выдающиеся заслуги перед родиной Николай Леонидович был удостоен звания "Герой социалистического труда".
Как конструктор Николай Леонидович поражал своей компетентностью, дотошностью и целеустремленностью. Он любил порядок во всем и этого требовал от каждого. Очень не любил необязательность и несобранность, на что реагировал очень резко. Любые проблемные вопросы с ним можно было решать без промедления; несмотря на занятость текущими делами, он был доступен каждому и в любое время.
Как человек, он был очень добрым и внимательным, в коллективе подчиненных вел себя на равных, не подчеркивал свое особое положение. Но был резок и агрессивен к разгильдяям и нечестным работникам. В принятии решений был весьма осторожным, на неоправданный риск никогда не шел. В критических ситуациях отношений с вышестоящим начальством не обострял, умел обстановку разряжать "мирным путем". Правда, в редких случаях, когда мирные средства не достигали успеха, он срывался, приговаривая при этом: "Не думайте, что я всегда добрый. Я могу быть и недобрым", — при этом приправлял сказанное довольно острыми словечками.
Работать с Николаем Леонидовичем было очень легко и интересно. Он был не только прекрасным конструктором, но и замечательным наставником. Свой опыт и знания он передавал подчиненным мастерски.
