Надо изучать интерес деревни. Чем интересуется сейчас деревня? В «Известиях» промелькнула заметка. От крестьян за последние месяцы поступили тысячи требований на историю РКП(б), на книги по социальному воспитанию и по сельскому хозяйству. Вероятно, для многих покажется крайне неожиданным и даже неправдоподобным этот интерес к такому вопросу, как «социальное воспитание». Интеллигенция им очень мало интересуется. А крестьяне интересуются. Ездил Владимир Ильич в Волоколамский уезд. Крестьяне говорили ему: «Школа плоха. Мои ребята три года уже ходят в школу, а чтобы умней стали — не видать». Выступал Владимир Ильич в Горках. Опять крестьяне о школе: «Школа плоха». Выступал Ильич раньше еще на конференции крестьянской бедноты — и опять о школе. Это, несомненно, обостряло и интерес Владимира Ильича к вопросам народного образования. А теперь на крестьянских конференциях еще больше говорится о школе. Что надо давать детям вместо религии, чтобы знали, что хорошо, что плохо; хорошо ли, что в школе не бьют, делу ли там учат (т. е. хороши ли программы) — вот вопросы, которые теперь обсуждаются крестьянством. А мы даем в деревенские библиотеки лишь брошюрку «Что такое ясли» за 10 копеек.
У нас есть богатейшие «лаборатории», которые могут определенно и довольно точно выявить требования, предъявляемые различными слоями крестьянства к книге, и направление их интереса, надо только уметь ими пользоваться. Такими лабораториями являются редакции крестьянских газет и журналов («Беднота», «Крестьянская газета», «Новая деревня», «Крестьянка»), наши политпросветучреждения в деревне, в первую очередь избы-читальни. Крайне ценной лабораторией является Красная Армия. Надо только уметь читать, уметь видеть, уметь наблюдать. Письма, посылаемые в редакции, — неистощимый кладезь для учета интересов деревни, для учета ценности для нее той или другой книжки.
Еще несколько слов об учете. Не следует увлекаться учетом при помощи анкет. Анкета слишком много навязывает и предрешает. И потом в анкете спрашивается о вещах, на которые неизвестно, что отвечать. Вопросы обычно слишком общи. Спрашивается, например, что вам больше нравится: о любви, о приключениях, о вере, о сельском хозяйстве, стихи и пр. (спрашивают обычно еще мудренее). Ответить на этот вопрос может только тот, кто много читал. Затем выбирать очень трудно: интересы почти у каждого человека многогранны. Хочется знать и о любви, и о пчелах, и о вере. И к тому же, чем менее развит человек, тем менее дифференцирован у него интерес к знанию. Он хочет знать вообще обо всем — «о жизни», а к нему пристают: ты путешествия читать хочешь или историю? Это зависит часто от того, какая книжка попадется. Хорошо хорошую книжку и по истории прочесть, и путешествия интересно. Ответы на анкеты случайны, а их усердно разрабатывают, тратят на это силы, время, деньги. Может быть, иногда анкеты и не бесполезны, но они должны быть очень кратки, обдуманны, преследовать определенную узкую цель.
Самое главное — учиться понимать современного деревенского читателя, понимать окружающие его условия, изучать его не с птичьего полета, а живя бок о бок с ним.
Деревня жаждет книги; и хоть трудно, но необходимо дать ей именно ту книгу, которая ей нужна, и над этим надо серьезно и много работать.
Примечание. Говоря о том, какая книга нужна деревне, я хочу напомнить план Владимира Ильича — создать советскую хрестоматию по злободневным вопросам, которая была бы принята как общепризнанная и утверждена для чтения вслух во всех избах-читальнях, на сходках — всюду, где собираются крестьяне. Эта хрестоматия должна состоять из коротеньких деловых статеек по самым важным для страны и крестьянства вопросам, из соответствующей беллетристики, должна включать в себя объяснения наиболее важных декретов и т. п. Для этой целив период VIII партийного съезда у нас на квартире собиралась созванная Владимиром Ильичей комиссия из литераторов, наиболее приспособленных для писания для деревни. Были там, помнится, И. Степанов, Карпинский и др. Поговорили, пообсуждали. Названные товарищи написали немало хороших брошюрок, но советской хрестоматии, которую хотел создать Владимир Ильич и для которой он хотел сам писать, и по сию пору нет. Эту мысль Владимира Ильича надо теперь, наконец, осуществить, дав для этой работы лучшие литературные силы. Важно написать хрестоматию и не менее важно ее утвердить в каком-то особом порядке, а затем подумать, какие силы в деревне мобилизовать для чтения ее вслух. И еще другую хрестоматию надо дать деревне — хрестоматию по Ильичу. Сейчас деревня не имеет совершенно никаких ни речей, ни статей Ильича. Надо же об этом подумать. И эта хрестоматия, как и биография Ильича для деревни, должна быть утверждена также в особом порядке особенно ответственными товарищами,
1924 г.
ОДИН ИЗ ЗАВЕТОВ ВЛАДИМИРА ИЛЬИЧА
В № 4–5 «Красного библиотекаря» (за 1924 г.), органа библиотечного отдела Главполитпросвета, помещена статья А. Покровского «Директивы Ленина». В этой статье автор собрал воедино все, что говорил Владимир Ильич по библиотечному делу.
Автор прав. Владимир Ильич уделял много внимания этому вопросу. И как могло быть иначе.
Книга — могучее орудие общения, труда, борьбы. Она вооружает человека опытом жизни и борьбы человечества, раздвигает его горизонт, дает ему знания, при помощи которых он может заставить служить себе силы природы. Книга — орудие труда. Но не только. Она приобщает людей к жизни и борьбе других людей, дает возможность понимать их переживания, их мысли, их стремления; она дает возможность сравнивать, разбираться в окружающем и преобразовывать его. Нельзя думать, что возможен социализм в стране, где люди не умеют читать, не умеют пользоваться книгой. Социализм означает ведь не только переход орудий производства в общественную собственность, социализм означает умение коллективно работать, коллективно творить, предполагает глубочайшие коллективные переживания. Речь при этом идет не о десятке человек, а о массах, о миллионах. Разве все это возможно при неумении пользоваться книгой?
Вот почему в своей последней статье «О кооперации» Владимир Ильич писал о необходимости культурной революции:
«Нам наши противники не раз говорили, что мы предпринимаем безрассудное дело насаждения социализма в недостаточно культурной стране. Но они ошиблись в том, что мы начали не с того конца, как полагалось по теории (всяких педантов), и что у нас политический и социальный переворот оказался предшественником тому культурному перевороту, той культурной революции, перед лицом которой мы, все-таки, теперь стоим»[16].
Что же мы, коммунисты, будем в этом случае в нетях, не будем принимать участия в этой культурной революции или будем и этой революции так же страстно служить, как служили революции политической? Или оценка Владимира Ильича неверна, и мы перед лицом культурной революции не стоим? А если стоим, то должны ее разжечь и сделать все, чтобы дать рабочему и крестьянину в руки нужную книгу, научить их пользоваться ею.
Да, но мы бедны, мы должны экономить, мы экономим на деле народного образования очень широко, даже собираемся 65 центральных губернских библиотек, имеющих громадные, заботливо собранные книжные богатства (пермская имеет 300 000 томов, пензенская — 150 000, вятская — 120 000, самарская — 132 000 и т. д.), обслуживающих своими фондами губернии и непосредственно работающих по заданиям Главполитпросвета, разрушить одним взмахом пера, переведя их с государственного бюджета на местный.
Мы бедны, и именно поэтому мы должны давать побольше средств на библиотечное дело. Ибо библиотека — самый экономный, самый целесообразный способ приближения книги к массе. Библиотека — это коллективная форма пользования книгой. Вот почему, если мы понимаем, что стоим перед лицом культурной революции, мы должны сделать все возможное, чтобы поддержать коллективную форму пользования книгой.
Владимир Ильич с самого начала обращал сугубое внимание на библиотечное дело. Приводим выписку из статьи А. Покровского: «Постановление Совета Народных Комиссаров от 14 января 1919 г. вновь ставит на вид Наркомпросу недостаточность его забот о правильной постановке библиотечного дела в России» (слово «вновь» показывает, что и раньше, в 1918 г., уже были напоминания Наркомпросу о важности библиотечного дела). И, что характерно для Ленина, постановление Совнаркома не ограничивается общим замечанием, а дает и более конкретные указания: о централизации библиотечной сети, о «швейцарско-американской» системе. Февралем 1919 г. помечено письмо председателя Совнаркома отделу внешкольного образования НКП специально о библиотечной отчетности. В 1920 г. Ленин редактирует декрет о централизации библиотечного дела. В 1921 г. даются «Директивы ЦК коммунистам — работникам Наркомпроса» с требованием коренной реорганизации снабжения библиотек литературой. Комментарием к этим директивам является статья Ленина в «Правде» «О работе Наркомпроса»; в ней опять очень конкретные замечания, касающиеся работы библиотек, — о системе передвижек, о способах расклейки газет и др. И еще несколько раз, по разным поводам, иногда довольно неожиданным, Ленин касается библиотек не только в речах на разных съездах и совещаниях по народному образованию, но и в директивах для Рабоче-крестьянской инспекции, в предисловии к книге по электрификации, в наказе экономическим совещаниям и пр.
